Глава 16

МОДЕЛИ ПОВЕДЕНИЯ ЖЕНЩИН

“Жизнь какой из женщин нашего века вы выбрали бы в качестве модели?”

Такой вопрос был задан группе женщин, собравшихся в Эссаленском психологическом центре для обмена информацией о том, где они были в середине жизни. Это было за несколько недель до того, как я закончила свою книгу. Я перебирала в памяти имена блестящих, замечательных, красивых женщин...

Одна женщина произнесла: “Маргарет Мид”.

“О, нет!” — вырвалось у обычно спокойной жены священника. Возник спор относительно того, что было хорошего и плохого в жизни Маргарет Мид* и что от нее осталось,

* Маргарет Мид (190I-1978) - американский социолог и этнограф. Изучала роль соотношения естественных и социокультурных факторов в формировании определенных типов личности, разрабатывала проблему национального характера (в частности, русского) и другие вопросы этнопсихологии. (Прим. ред.)

“Кто еще?”

Но больше предложений не последовало.

В моем сознании промелькнули фамилии женщин, которые нашли достойную оценку в моей книге: Элеонора Рузвельт, Кэтрин Хепберн, Коретта Кинг, Рэйчел Карсон, Дорис Лес-синг, Анна Морроу Линдберг, Джорджия 0'Кифи... Я все еще ждала ответа. Может быть, я знала слишком много. Ни одна из этих женщин не осуществила свои мечты или не удовлетворила желания своего сердца, не отказавшись от чего-то или не оторвав от себя что-то дорогое.

Никто не может сказать женщине, как ей сделать лучший выбор. Нет одного правильного выбора, и только сама женщина может принять верное (или неверное) решение.

Великая Депрессия, страшная экономическая катастрофа, которая вынудила многих молодых людей войти в замкнутый круг, для других сыграла роль великого американского алиби: “Если бы я не начал работать в Великую Депрессию, я не застрял бы там, где я сейчас”. Разрушение патриархального образа жизни, которое способствовало превращению многих женщин в горожанок среднего класса, обеспечило и отговорки такого типа: “Муж не отпускает меня”, “Мое место дома”, “Они не предложили мне никакой работы, даже когда я пыталась что-то найти” и наконец просто: “Я же женщина” (сегодня, к сожалению, многие женщины чувствуют себя обязанными объяснить или защитить свое решение быть “просто домохозяйкой”).

Стремление женщин к равенству с мужчинами пронизывает все классы, расовые и возрастные группы и стимулирует изменения старых моделей поведения. Стал формироваться новый тип женщин, стремящихся к автономии. Их основное правило: ни на кого не опираться, не дать себе попасть в зависимость от кого-нибудь.

Но женщинам, которые пришли к этой мысли, не нужно было освобождаться от старого багажа представлений, которые имели место в эру, когда они не были свободны. Этим женщинам сейчас — двадцать. Мы пока не знаем, какие новые модели поведения могут выработаться на основе этих представлений. Я не удивлюсь, например, если современные молодые женщины заявят: “Никогда никаких детей”. Однако, достигнув тридцатилетнего возраста, они все же родят детей и произойдет небольшой бум деторождения.

Три из пяти женщин до тридцати лет, которые состояли в женской организации в Вирджинии в 1971 году, говорили о приоритете сложных брачных союзов, детях и необходимости карьеры. Нестабильному брачному союзу они предпочитали развод. Большинство из них было против алиментов, если у женщины есть достойный доход. И только одна из пяти женщин заявила о том, что право на опеку автоматически должно передаваться матери.

Таковы отношения в среднем классе. А как же рабочий класс? Как показало недавнее исследование жен “синих воротничков”, молодая женщина мечтает о возвращении на работу, когда ее двое (и только двое) детей пойдут в школу. Между тем. она хочет сделать карьеру, способствующую развитию ее личности более, чем обычная работа, которой она занима-тась до вступления в брачный союз. “Краеугольным камнем жизни” она считает совместный с мужем и детьми уход за домом, семейные путешествия в разные страны и занятия любимыми интересными делами и хобби.

“Это одно из наиболее значительных изменений в отношениях, которое мы зафиксировали более чем за четверть века, — подчеркнула Барлетт Б. Гарднер, которая занималась социологическими исследованиями с сороковых годов этого века. — Женщина из рабочей среды никогда не отступится”.

Успокаивает мысль о том, что всегда можно изменить свои решение и модель поведения. В длинной жизни женщины сезоны сменяются один за другим.

Описывая модели поведения женщин и выбор, сделанный ими в прошлом, я попытаюсь представить эти модели поведения в хронологической последовательности, начав с наиболее традиционных.

Заботливые. Выходят замуж в двадцатилетнем возрасте или даже еще раньше и в это время не собираются выходить за пределы роли домохозяйки.

Или-или. В двадцатилетнем возрасте чувствуют необходимость сделать выбор между любовью и детьми или работой и образованием.

Различают два типа таких женщин: 1. Откладывающие мысли о карьере на более поздний срок. Отказавшись от профессионального роста и выйдя замуж, они, в отличие от “заботливых женщин”, намереваются все же сделать карьеру через какое-то время. 2. Стремящиеся сначала закончить свое профессиональное образование и откладывающие на более поздний срок создание семьи. Отодвинув материнство, а часто и брачный союз на более поздний период, они сначала заканчивают свою профессиональную подготовку.

Интеграторы. Пытаются в двадцатилетнем возрасте все скомбинировать — сочетать карьеру с брачным союзом и материнством.

Женщины, которые никогда не выходят замуж. Включая жен-воспитателей и “офисных жен”.

Неустойчивые. В двадцатилетнем возрасте выбирают непостоянство и путешествуют по жизни, меняя местонахождение, свои занятия и сексуальных партнеров.

Я снова повторяю, что лишь описываю модели поведения, по не предписываю их вам. И опять мы с вами рассмотрим людей в динамическом развитии в зависимости от приоритетов, которые они выбрали в молодом возрасте, и включения других жизненно важных аспектов в разные периоды их жизни.*

* Читатели отметят, что эта глава несколько длиннее предыдущей. Мои опыт согласуется с исследованием Ирвина Дейчера из Сиракуз о послеродительской жизни: "Интервью с мужьями отличались недостатком эмоциональности или экспрессивности. Они не так коммуникабельны, как их жены. Это, однако, не означает, что их тенденция к нейтральным ответам была артефактом методологии. Скорее впечатление автора (и интервьюера) может быть артефактом общества".

Заботливые

Из всех моделей поведения, которые можно было выбрать в двадцатилетнем возрасте, большинство выбрало модель поведения заботливой женщины. Этой модели поведения присущи проявление заботы, способность оказать помощь в тяжелую минуту, умение выслушивать других людей и вера в них. Женщины, выбравшие эту модель, живут для человеческих взаимоотношений и удовлетворяют свои личные амбиции через других людей.

Вместо того чтобы заниматься воплощением своей мечты, заботливая женщина оказывает многообещающему мужу поддержку в воплощении его мечты. Женщину, которая придерживается этой модели поведения, можно было бы обвинить в том, что она всегда и во всем уступает мужу. Тысячи таких женщин работают только для того, чтобы помочь мужу сделать карьеру или заработать достаточно денег на модернизацию кухни. Однако это не имеет ничего общего с “воплощением своего полного потенциала в работе”.

Заботливая женщина совершенно не готова к ударам судьбы. Какое-нибудь неожиданное событие или несчастный случай могут выбить ее из колеи и заставят барахтаться в жизни. Мужчины же после всего этого вступают в борьбу, теряют работу, заводят любовниц, получают инфаркты и — оставляют своих "заботящихся" жен в середине жизни. Дети вырастают, накапливаются нерешенные проблемы. Если такая женщина не переживет мужа, для нее рано или поздно наступят трудные времена. Это редко учитывается заботливыми женщинами, когда они еще полны иллюзий молодости. Когда кто-то говорит: "Если вы действительно принимаете на себя такую ношу, то уже сегодня вам нужна будет поддержка", - они этого не слышат.

Поскольку заботливая женщина живет своими прнвязан-ностями. она зависит от них.

У многих из нас матери были заботливыми женщинами. Одни из них вели насыщенную жизнь, которая их вполне удовлетворяла, а в пятьдесят лет оказались отчаянными леди, обладающими недвижимостью. Другие неподготовленными сталкивались с изменениями, которые были вызваны движением женщин за свои права, отступали на укрепленные позиции и возводили защиту неравноправия женщин в добродетель. Большинство же из них не делали ничего — просто продолжали жить, как жили раньше, убирая за нами.

По всей вероятности, появление Мирабель Морган в это время было неизбежно. Бывшая королева красоты, тридцатишестилетняя мать и домохозяйка из Майами Мирабель Морган написала книгу “Совершенная женщина”, которая стала бестселлером. Не замеченная критиками и неизвестная большинству городских женщин, эта книга пробилась к людям Средней Америки через киоски, продающие религиозную литературу, и вошла в их сердца и умы. В своей книге Мирабель описала старую проблему. Выйдя замуж за Чарли, она почувствовала себя беспомощной, когда начались изменения в супружеской жизни.

Мирабель изучала Библию, работы Энн Лендерс, доктора Дэвида Рейбена и сформулировала ряд принципов, которые “с поразительными результатами” применила в своем брачном союзе. Вот некоторые выдержки из ее книги.

“Женщина становится действительно красивой для мужа только в том случае, если она окружает его заботой, уважает и восторгается им и готова его обслужить.

Бог предписал мужчине быть главой семьи, ее президентом, а жене — исполнительным вице-президентом. Каждая организация имеет лидера, и семейная ячейка не исключение. Вряд ли здесь можно что-то изменить.

Скажи ему, что любишь его тело... Говори ему приятные вещи и смотри, как он расцветает у тебя на глазах.

Адаптируйся к его способу жизни, прими его друзей, вкусы и стиль жизни как свои собственные.

Вызови в нем возбуждение, появившись перед дверью спальни в своем наряде (первым и “наиболее консервативным” нарядом миссис Морган была розовая детская короткая пижама и белые ботиночки. — Прим. авт.).

Ужинай при свечах, и ты зажжешь его свечу!

Будь готова психологически и физически к интимным отношениям каждую ночь на этой неделе... Будь больше соблазнительницей, нежели соблазняемой.

Каждый день читай детям Библию”.

Следование этим принципам привело к революционным результатам. Мирабель пишет: “Чарли начал делать мне по вечерам подарки... Все закончилось покупкой нового холодильника... Теперь он без придирок и возражений дает мне то, что я заслужила”.

Число последовательниц Мирабель Морган растет, и сотни ее учениц пропагандируют ее взгляды.

Мне хотелось бы тоже высказаться по этому поводу. Думаю, полностью придерживаться этих принципов нечестно. Женщине нельзя предписывать, что сделать, что сказать, что чувствовать или во что верить. Кроме того, стиль поведения, описанный в книге М. Морган, оскорбляет интеллект мужчины. Она учит женщину оставаться ребенком, который манипулирует взрослым мужчиной. Это может сработать лишь в первую половину жизни.

Конечно, есть заботливые женщины, которые придерживаются этой модели поведения, но им удается развивать свою индивидуальность. Кто-то может подумать, что лучшие шансы имеют образованные женщины. Изучая статистические данные, я была поражена тем, что даже женщины, окончившие в 1954 году один из самых престижных колледжей страны, выбрали модель поведения заботливой женщины.*

* Из ста двадцати семи женщин-респондентов, которые подробно описали себя, семьдесят процентов выбрали модель поведения заботливой женщины, десять процентов следовали модели, в которой женщина выбирает замужество и материнство, а мысль о карьере откладывается на более поздний срок, а восемь процентов выбрали модель поведения, в которой женщина сначала заканчивает свою профессиональную подготовку и только затем начинает думать о замужестве и материнстве. Только шесть процентов пытались стать интеграторами в двадцатилетнем возрасте, а остальные шесть процентов никогда не выходили замуж.

Сейчас им сорок один год. Многие из этих заботливых женщин великолепно начинали свою карьеру: чемпионка мира в фигурном катании, концертная пианистка, помощник руководителя внешнеполитического ведомства. Но все это были достижения юности, того периода, который носит условное название “прежде чем я вышла замуж за твоего отца” и который продолжался до двадцати пяти лет. Замужество заставило многих великолепно начинающих женщины отказаться от своих мечтаний или попытаться реализовать и пережить их через потомство.

Чемпионка в фигурном катании рассказывает о спортивных победах и неудачах своих детей в гольфе, хотя до недавнего времени она была преподавателем фигурного катания.

Концертная пианистка вышла замуж за виолончелиста и занималась детьми, в то время как он добивался успехов. “С двумя детьми на руках и ограниченным выбором я не должна была останавливаться и думать о том, что к чему. Я отказалась от студентов, с которыми занималась в частном порядке, положила рядом с фортепиано ручку и начала работать над концертной сонатой Кирхнера”. В сорок один год она снова составила график своих концертных выступлений.

Помощник руководителя внешнеполитического ведомства отказалась от своих планов, выйдя замуж за дипломата. За шестнадцать лет жизни с мужем она объездила весь Средний Восток и теперь пишет: “Если бы можно было начать жизнь сначала, я предпочла бы Дальний Восток или Юго-Восточную Азию, но это означало бы, что нужно найти другого мужа”.

Большинство заботливых женщин пришли к выводу, что, хотя их брачные союзы были хорошими, им все равно чего-то не хватало. Около двух третей из них вернулись обратно в школу или заняты поиском работы (из этих двух третей семь женщин предприняли это в тридцать лет, четырнадцать женщин — в тридцать пять лет, а тридцать пять женщин — в возрасте сорока лет). Сферы их занятий: преподавание, библиотечное дело, социальная работа. Несколько заботливых женщин создали свой собственный бизнес (открыли художественную галерею, архитектурную студию), но таких немного. Преобладающее большинство почувствовали необходимость продолжить обучение в таких областях, в которых они могли бы расширить свои способности заботливых женщин и в которых конкуренция усиливается постепенно, в то время как рынок труда сужается. Некоторые данные о возможности сделать карьеру для женщин, которые решили вернуться к работе, приведены в главе 19.

Перейдем к той трети заботливых женщин, которые остались домохозяйками до сегодняшнего времени. Вот что они говорят.

“Я никогда не жалела, что не вошла в историю, да и специальной подготовки для работы у меня нет. Если бы, конечно, я смогла превратить... Может ли сорокалетняя женщина с образованием и без рекомендаций найти какую-то серьезную работу в маленьком городке Среднего Запада?”

“Мне повезло. У меня хороший муж, двое здоровых детей. Благодаря тому, что Боб работает, я побывала на Гавайях и на Дальнем Востоке. Прошлым летом мы навестили моих родственников в Испании. В следующем году я начну изучать испанский язык, так как родственники могут снова пригласить нас туда”.

“Теперь я хочу вложить всю энергию в развитие своей карьеры. В сорок лет я обнаружила, что у меня хорошо натренированное мышление, много опыта в общественной работе и никаких коммерческих навыков...”

“В прошлом году именно об этом я говорила себе и пыталась понять, какие же у меня интересы”.

“Лучшее, что со мной случилось, — это встреча с Джоном на танцах в Радклиффе... Когда я вырасту, я хочу реализовать себя”.

Больше всего впечатляет готовность этих женщин обнаружить в себе тенденцию к изменениям. Мужчины — выпускники Гарварда такого же класса, — которым было предложено ответить на подобную анкету, писали в основном о том, как у них росла кривая заработной платы.

Вероятно, самая большая опасность для заботливой женщины заключается в признании того, что она ни на что не годится. Существует также опасность прозябания. Часто конфликт между безопасностью и автономией не возникает до середины жизни. Затем следует определиться: не препятствует ли партнер росту ее развития, действительно ли он хороший партнер для нее, — а это сделать очень трудно. А если так, то что лучше для женщины в сорокалетнем возрасте: жить с психологически несовместимым, нечувствительным или волочащимся за чужими юбками мужем или все-таки попробовать жить одной?

Одна из женщин в Радклиффе, которая столкнулась с этими вопросами, рассказала мне свою биографию. Пройдем вместе с ней через все этапы ее развития.

В детстве Кэт мечтала найти кого-нибудь, с кем можно было бы поболтать по вечерам. Ее родители, люди пожилые, любили тишину и покой. Они возвращались домой после работы. обедали вместе с дочерью и рано ложились спать. Кэт молилась и просила Господа, чтобы опять наступило лето, она поехала бы в лагерь и по вечерам, уютно устроившись под одеялом, шепталась со своими сверстницами.

В четырнадцать лет она стала переговариваться знаками через окно с соседским парнем, которого представляла себе в роли старшего брата. Так они могли говорить часами. Для Кэт он был окном в мир: от него она узнала о троцкистах, Толстом, театре на Бродвее, о местечке, которое называется Рад-клифф. Вскоре он уехал поступать в Гарвард. Когда летом ее друг приехал из Гарварда, они с Кэт уселись на веранде, обнялись и стали говорить. Мать Кэт позвала ее в дом. “Ты не можешь с ним встречаться, — сказала она. — Он для тебя слишком взрослый. Это смотрится нехорошо”. Кэт вскрикнула: “Ты не можешь мне это запретить. Он мой лучший друг и абсолютно ни в чем не виноват”. Но мать была непреклонна: “Ты должна сделать, что я прошу, потому что я больна”.

И это было действительно так — с матерью что-то происходило. Кэт не с кем было об этом переговорить. До болезни матери они все делали вместе. Вместе посещали любительский театр и занятия по искусству, любили вещи, которые не нравились отцу. Он был закоренелым холостяком, когда женился на матери Кэт. Мать родила Кэт в тридцать восемь лет и сама воспитывала девочку. Но сейчас, когда мать прикасалась к ней, Кэт чувствовала, что руки ее стали тонкими, сухими и бескровными.

Сидя в одиночестве на веранде, она переживала, что плохо относится к своей матери. Сейчас как никогда Кэт хотела, чтобы у нее были молодые красивые родители, а отец играл в бейсбол на улице. Она так сильно этого желала, что от осознания своей вины ее чуть не вырвало.

В день смерти матери Кэт настояла на том, что поступит в подготовительную школу. Девушка не показывала своего горя. Она хорошо училась и хотела, чтобы ее результатам порадовался друг из Гарварда. После нескольких тоскливых лет учебы она, наконец, получила отличные оценки: пять А и одну В. Кэт принесла карточку с отличными оценками домой, чтобы показать ее отцу. Старый адвокат всегда скрывал свои чувства и не баловал дочь похвалами. И на этот раз он только спросил: “А почему ты получила В?”

Пытаясь заполнить любовью одиночество, вызванное потерей матери, Кэт подпитывала себя перепиской с юношей из Гарварда, к которому так привязалась и которого представляла себе надежным человеком. В это время она уже ждала известий о приеме в колледж. Однажды, вернувшись из школы, Кэт обнаружила два письма. Первое, из Радклиффа, сообщало, что она принята в колледж. Вне себя от радости девушка хотела сесть на велосипед и отправиться к преподавательнице английского языка, чтобы рассказать о своем успехе. Она задержалась, чтобы прочитать письмо от своего парня. Оказывается, он встретил другую девушку, которая нравится ему больше. Она помчалась в школу к преподавательнице английского языка и разрыдалась у нее на плече. Преподавательница ласково успокаивала девушку, думая, что пришел отказ из Радклиффа. В ответ Кэт протянула ей письма.

Спустя десять лет она снова увидела своего парня. В мыслях он представлялся ей большим мужчиной, а оказался маленьким и скучным.

Смерть матери не сблизила Кэт и ее отца. Он женился через год после того, как овдовел, и мачеха Кэт не понравилась. Они переехали в Южный Портленд, где у Кэт не было вообще никаких знакомых. С этого времени Кэт считала, что у нее нет дома. Она лихорадочно искала замену семье.

Летом она бывала в загородном доме, где ставились драматические пьесы. Она подружилась с хозяевами — супружеской парой актеров. Они были молоды, красивы, им было где-то около тридцати двух лет. Детей у них не было. Все члены труппы относились к ним с уважением. Для Кэт самым замечательным было то, как они великолепно дополняли друг друга. Женщина была сильной и говорила Кэт: “Ты должна научиться справляться со своими чувствами и защищаться”. Мужчина приветствовал сердечные беседы. В Кэт стала развиваться надежда, что и ее брачный союз будет походить на этот. Плюс двадцать четыре ребенка.

Кэт мечтала найти своего суженого, человека, который дополнил бы ее. Она хотела, чтобы ее дом был полон детей, чтобы рядом всегда был кто-то, с кем можно было бы поговорить по вечерам. Таким образом, в двадцать лет она сделала выбор в пользу заботливой женщины.

На последнем курсе колледжа Кэт безрассудно влюбилась. Шеферд Уэллс Соусби (назовем его так) был на два года старше ее. Он пришел из Гарварда и присоединился к их актерской труппе. Даже Шекспир не мог бы вообразить более подходящего лица для роли Гамлета. Шеферд пригласил ее домой и познакомил со своей семьей, которая представляла собой великолепную актерскую династию.

“Вот что мне нужно сделать, — думала она, — выйти замуж за Шеферда, войти в эту чудесную семью и осесть здесь”. Однако нельзя сказать, что этот мужчина дополнял ее (как хотелось бы Кэт). Он критиковал ее произношение слов. Он читал ей о Беовульфе и о Чехове на русском языке. Кэт оставила актерскую работу. Она хотела хорошо относиться к своему мужу, помогать ему, а он видел свою судьбу только на классической сцене. После спектакля в Радклиффе Кэт сказала ему, что он был великолепен. Однако она солгала: его игра была ужасной. Только много лет спустя она призналась в этом.

Прошел год, Шеферд был призван в армию и проходил службу в Европе. Кэт работала в телевизионном шоу Гэрри Мура. Она много времени проводила в Нью-Йорке, у нее были две соседки по комнате и несколько подруг. Целый год она провела без мужчины, зато у нее было свободное время, и Кэт проводила его так, как ей хотелось.

Когда Шеферд приехал домой, ей пришлось от всего этого отказаться. Она вдруг подумала: “Этот год, когда я была одна, оказался самым счастливым в моей жизни”. Но Кэт верила в шаблоны. Она должна быть такой, какой ее хотел видеть муж. Они вместе вернулись в Европу, и Кэт стала женой военнослужащего, у которой всегда должен быть приготовлен поднос с коктейлем.

По возвращении в Штаты первые, кого навестила Кэт, была актерская супружеская пара, заменившая ей семью. Она нашла женщину в депрессии и в расстроенных чувствах. “Не говори мне о тех годах, когда ты нас знала”, — сказала она Кэт. Оказалось, что ее муж часто крутил романы со своими воспитанницами. Он обрюхатил скучную и глупую сверстницу Кэт, оставил жену, женился на этой девице и переехал жить в Скар-сдейл. А ведь когда-то первая жена напрасно умоляла его завести детей. Но в этот период своей жизни он считал, что актеры должны быть свободны. Дети связали бы их по рукам и ногам.

Кэт была потрясена. Она переживала эту историю сильнее, чем смерть матери. Она сохранила дружеские отношения с актрисой, которая по-прежнему остается для нее сильной и внушающей страх моделью. Кэт думает, что даже если к ногам этой женщины, пережившей потерю мужа, свалится принц, она его не заметит. Кажется, ей не нужен мужчина. Этого Кэт не понимает.

Ей было только двадцать три года, когда она узнала о страшном событии в жизни своих друзей. Она вдруг начала думать о том, что люди могут меняться ни с того ни с сего. Так в ее душу вторглось смятение.

Женитьба на неправильной во всех отношениях Кэт была для Шеферда восстанием против семейных устоев. Поэтому, прежде чем переехать вместе с Кэт в Нью-Йорк, он начал работать над ее развитием. Она должна была носить шляпки и дамские сумочки, которые подходили бы к туфлям. Он купил ей крошечное жемчужное ожерелье, хотя у нее была широкая кость, как у матери. Однако он так и не смог заставить Кэт спрятать ее деревенскую улыбку, которая открывала крупные широкие зубы. “Ты должна стать членом клуба нашего городка и заниматься благотворительностью”, — говорил он. Шеферд использовал любую возможность привить миссис Соусби модель поведения представителя определенного класса. Кэт унижало, что ее репутация зависит от соответствия стандарту. К сожалению, раньше она ничего не слышала об этих условностях.

Между тем Шеферд каждый день ходил на занятия в академию драматического искусства, где они на полу изображали львов. Позднее он присоединился к труппе безработных актеров, которая ставила Шекспира в пустых домах.

Через некоторое время у них уже было двое детей. Кэт обожала малышей и хотела сама о них заботиться, но муж настоял на том, чтобы у них были няни в форменной одежде. Семейный обед начинался ровно в семь часов вечера. За обедом должен был следовать десерт. Это была традиция семьи Соусби. Но все Соусби были сухощавы, в то время как Кэт приходилось сбрасывать вес после рождения каждого ребенка. Однако она с чувством долга делала десерт. Все было так, как должно было быть. Но все это было только поверхностным. О своих же чувствах Кэт молчала.

“Мне казалось, что я медленно скатываюсь куда-то. Мое внутреннее "я" спряталось где-то внизу, у меня уже не было такой уверенности в своих силах, как в то время, когда я училась в колледже. Я глубоко завязла в жизненной модели мужа, но его вины в этом не было. Затем пришло прозрение. Мне было двадцать девять лет, и я почувствовала, что мне чего-то не хватает. Я стала беспокойной. Когда я пришла в грамматическую школу голосовать (все вокруг было приятно и знакомо), меня охватило чудесное чувство. Я подумала: "Вот чем надо заниматься. Я не могу ждать. Завтра же я поеду в Колумбийский университет и запишусь на педагогический факультет"”.

Вот чем Кэт Соусби отличается от классической модели заботливой женщины периода осознания своих тридцати. Почувствовав призыв расширить свою индивидуальность, она не отступила на раннюю стадию и не попыталась зацепить мужа. Вместо этого она начала действовать. (Важно не спутать модель поведения Кэт, отличную от классической, с моделью поведения женщины, которая собирается после замужества заняться карьерой.) Проучившись три года и завершив переход к тридцатилетнему возрасту, Кэт родила еще двоих детей и была очень счастлива.

“Я чувствовала себя так, словно выбралась на свет из темного угла. Когда я начала преподавать студентам, мне даже стало нравиться, как я выгляжу. Впервые за долгие годы я почувствовала себя привлекательной. У меня был муж моей мечты и четверо здоровых умных детей, мы только что купили отличный дом. У меня была великолепная новая работа, которая мне нравилась, и студенты, которые обожали меня. Я думала о том, что добилась всего этого сама”.

Сразу же после того, как Кэт получила новую работу преподавателя в классном учебном заведении, к ним в гости приехала двоюродная сестра Шеферда. Шеферд целый день был дома, работая над пьесой в стихах. По окончании обеда он спросил: “А где десерт?”

“У меня не было времени его приготовить”, — ответила Кэт.

Муж вскочил из-за стола и пронесся через кухню, открывая и с треском захлопывая двери в комнаты. “Так. Теперь ты преподаешь и перестала заботиться обо мне и моей семье! Нет ни масла, ни десерта!”

Его сестра оставалась за столом. Она произнесла: “Смотри, я никогда не ем десерт. Я хочу похудеть. Никто ведь не хочет десерта”.

Шеферд с шумом удалился в спальню.

Гостья, которая как раз разводилась с мужем, сказала: “Знаешь, Кэт, он собирается тебя оставить. Тебе, наверное, следует отказаться от преподавания”. Кэт подумала, что она сошла с ума.

Прошло еще несколько лет. Кэт пробовала закрепить тот мостик, который еще связывал их отношения, с помощью десертов и других значимых для мужа мелочей. В тридцать пять лет Кэт начали мучить страшные предчувствия. Когда Шеферд летел самолетом, ей казалось, что самолет разобьется. Когда она слышала сирену скорой помощи, то думала, что под машину попал кто-то из ее детей. Она начала винить себя за то, что пошла работать. Хотя Шеферд никогда ничего не зарабатывал, он имел приличные доходы с акций, и необходимости в ее заработке не было.

Но ей нравилось дело, которым она занималась. Во время массовой забастовки в учебных заведениях Нью-Йорка Кэт продолжала занятия, не получая заработной платы. Порой Кэт решалась на эксперименты. Когда выяснилось, что многие черные старшекурсники не понимают Шекспира, она перевела им на язык улицы “Макбет”.

Когда она рассказала об этом Шеферду, он накинулся на нее:

“Тебе нельзя быть учителем”. Он прочитал ей нотацию и ушел из дома ставить классику с группой из церкви. Муж и раньше не приветствовал ее увлечение преподавательской работой, но теперь его неприятие перешло во враждебность. Скоро между ними выросла каменная стена. Шеферду перевалило за сорок.

Внезапно муж совершенно изменился. Он отрастил хвост на голове и стал носить индийские куртас. Шеферд перевернулся на 180 градусов: с классики он переключился на открытый театр и разъезжал с труппой из радикальной группы Со-Хо, дома он сидел в позе лотоса и медитировал. Он сказал, что Кэт может заново родиться, если будет делать то же. Она сидела с ним и смотрела на пламя.

Даже теперь она пыталась заставить себя стать такой, какой хотел ее видеть муж. Однако надежда на то, что она усилием воли может изменить себя, не оправдалась. Кэт вынуждена была сказать мужу: “Мне жаль, но я не могу ничего сделать”. Шеферд начал проводить ночи с женщиной, которая была его партнером по спиритическим сеансам. Эта женщина сказала ему, что он Гилгуд, Бартон и Брандо * в одном лице. Его отлучки становились все чаще и продолжительнее.

* Джон Артур Гилгуд — английский актер и режиссер. Ричард Бартон — английский киноактер. Марлон Брандо — американский киноактер. (Прим. ред.)

Шеферд окончательно ушел из семьи сразу после того, как Кэт снова забеременела. Она сделала аборт и была в полном отчаянии.

От этого потрясения Кэт оправилась только через два года. “Мне было плохо, но никто этого не знал. Я пыталась сказать людям, что мне плохо, но они не верили мне, так как внешне я совсем не изменилась. Я чувствовала себя так, будто мне ампутировали руки и нога. Я смотрела на калек, которых катили по Мэдисон-авеню в креслах-каталках, и думала: “Вот, они ведь живут, хотя их руки и ноги никогда не отрастут. И мои тоже. Я навсегда останусь калекой”.

Она взяла жильца, спокойного неамбициозного мужчину, который любил семейное окружение. Вскоре они сошлись и прожили вместе два года так, словно были женаты вечность. Однажды в гости на обед заглянул старый друг Кэт, который занимался издательской деятельностью. “Я рад, что ты счастлива”, — сказал он. Внутри у нее все взбунтовалось: “Разве он не видит, что я в тюрьме, что это не я?” Следующая мысль была еще страшнее: если она кажется счастливой и умиротворенной, не значит ли это, что она стремится сама себя обмануть?

Но эти два года не прошли бесследно, в душе Кэт шла большая внутренняя работа. Однажды вечером Кэт (ей было уже сорок) решила отказаться от преподавания. Она сказала своему сожителю: “Я хочу заниматься издательским делом. Однако чтобы стать издателем, мне понадобится пять лет”. Он испугался — Кэт знала, что их пути разойдутся, но это ее мало беспокоило. Она четко знала, чего хочет, и была уверена в себе.

Вернуться на работу в сорок лет — довольно жестокое испытание для женщины (она не считала работой преподавательскую деятельность, так как это было расширение ее материнской роли). Кэт ничего не знала об издательском деле и стала помощником в отделе по заключению контрактов. Она работала как заведенная и даже брала рукописи домой. Она научилась прочитывать трехсотстраничную рукопись за ночь. Научилась оценивать рукопись и писать сжатое заключение. Через год Кэт стала редактором.

Интенсивная концентрация на освоении новой профессии, которой она собиралась заниматься постоянно, наконец-то прошла. Сейчас Кэт — компетентная симпатичная и не возомнившая о себе взрослая женщина, хотя она все еще в это не верит. Она пока не может отказаться от представления, что женщине необходимы привязанности.

“Я уже не могу использовать детей как отговорку. Неважно, приду я на обед или нет. Они прекрасно могут позаботиться о себе сами. Им сейчас семнадцать, пятнадцать, одиннадцать и девять. Они приходят и уходят. Им уже не очень нужна мать, и меня это немного задевает.

Сейчас меня страшит мысль о том, что я отвыкну от общения с мужчиной. Теперь я уже не реву, уткнувшись в подушку, как это было два-три года назад. Я не испытываю отчаяния. Мне нравится возвращаться вечером домой, к детям. Вечер пролетает быстро. Иногда заходят друзья. Я играю на фортепиано, готовлю обед, говорю с детьми, читаю рукописи, иду спать. И я могу делать это в течение многих лет”.

Порой Кэт возвращалась мыслями к мужу. Можно ли было сохранить их отношения? Вряд ли. Что бы она ни сделала, это не могло уберечь Шеферда от кризиса при переходе к середине жизни. Он искал себя до сорока лет и потерпел фиаско в жизни. Если бы она тогда отказалась от преподавательской работы, то была бы свидетелем его фиаско. А если бы она в тридцать лет не подчинилась своему внутреннему импульсу, то, вероятно, была бы выброшена за ненужностью и оказалась бы неспособной заниматься чем-либо, кроме домашней работы.

В какой-то момент каждая заботливая женщина должна научиться заботиться немного о себе.

Или-или

В процессе исследований в эту группу попадает половина респондентов. Такой модели поведения придерживаются женщины, которые думают, что в данное время могут выполнить только один аспект своих внутренних ориентиров. Или я отложу попытки сделать карьеру и выйду замуж, поставив себя в зависимость от мужа. Или я безотлагательно займусь карьерой и отложу замужество и материнство на более поздний срок, — тогда сейчас мне придется добиваться признания. В какой-то момент большинство женщин чувствуют, что они должны сделать выбор между семьей и карьерой. Если бы мужчина стоял перед таким выбором, состоялся бы из него муж?

Модель поведения женщины, которая выбирает замужество и материнство, а карьеру переносит на более поздний срок

Ее способ решения дилеммы заключается в переносе или подавлении той части себя, которая жаждет получить профессиональное признание в мире, то есть сделать карьеру. Преимуществом в этом случае может оказаться то, что женщина получает возможность проделать большую внутреннюю работу, которая поможет ей в дальнейшем точно определить свои внешние цели. В момент этой подготовительной работы женщина ощущает какую-то неясность и тревожные предчувствия.

Рассмотрим эту модель поведения на примере Бетти Фри-дан. Она получила великолепное образование в одном из самых престижных учебных заведений, затем вышла замуж и переехала в пригород, где у нее родились дети. Несмотря на любовь к детям, она обнаружила, что часть ее “я” как бы заморожена, однако до тридцати пяти лет не понимала, как снова заставить эту часть себя действовать.

Если кто-то сомневается в том, что возвращение подавленного аспекта внутреннего “я” является трудным делом, прислушайтесь к поразительному признанию Бетти Фридан: “Мне легче было заниматься становлением движения женщин за свои права, чем изменить свою личную жизнь”.

Медвежья услуга была оказана женщинам, которым пообещали “журавля в небе” в том случае, если сейчас (то есть в течение ближайших пятнадцати-двадцати лет) они будут хорошо выполнять свою маленькую роль. Такие обещания давались в большинстве статей в журналах для домохозяек. В них женщинам, которые избрали замужество и материнство и отодвинули на более поздний срок карьеру, внушалось, что они всегда могут вернуться к учебе или карьере. Однако все эти статьи написали женщины, которые не сделали карьеру, а так и остались домохозяйками. Нетрудно понять, почему интеллектуальные девушки сороковых годов превратились позднее в злых женщин среднего возраста.

Шарлотта была именно такой женщиной. Она наметила себе ряд внутренних ориентиров: закончить колледж, выйти замуж, но отложить пока вопрос о детях, так как сначала нужно закончить университет. До конца двадцатилетнего возраста (двадцать — двадцать восемь лет) она начнет производить на свет детей. Вызванная этим передышка должна занять у нее десять лет. Где-то к сорока годам она готова будет снова вернуться к работе.

Однако к тому времени, когда она обрела внутреннюю готовность вернуться, достижения в ее области продвигались вперед. Теории и методы в любой академической дисциплине за десять лет изменяются так сильно, что наверстать упущенные знания довольно трудно. Оказалось, что в области своих профессиональных интересов Шарлотта может претендовать только на должность помощника преподавателя с учебной нагрузкой семь часов в день. Было уже слишком поздно начинать серьезный исследовательский проект, на основе которого она могла бы построить академическую карьеру. Мало того, что она мучительно переживала потерю собственного “я”, так еще и зарабатывала не больше своей экономки.

Если бы она была просто женой!

А как насчет общественной работы? Не привлекает? Бежать домой и растить чудных детей? А кто оценит ее вклад? Женщина не может получить страховку по безработице, если потеряет работу жены (правда, за ней сохраняется право на алименты). Если она не работает, то после смерти мужа ей придется платить самые высокие налоги на том основании, что она не внесла вклада в недвижимость мужа. Быть ласковой женой и матерью не считается социальным вкладом. Но разве это справедливо? Если бы ее двадцать пять лет домашней работы сравнили с подобной работой в системе сервиса (с оплатой 793 доллара в неделю), то ее вклад составил бы 1 124 500 долларов.

Имеет ли домашняя работа оплаченную психологическую стоимость? Нервозность, бессонница, учащенное сердцебиение, головные боли, головокружение, обмороки, ночные кошмары, дрожание и потливость рук и, кроме всего прочего, инертность. По данным Департамента здравоохранения, образования и социального обеспечения, жены, сидящие дома и занимающиеся домашней работой, больше страдают от этих симптомов психологического стресса, чем работающие женщины. Некоторые исследователи считают, что работающие женщины чаще, чем те, кто занимается домашним хозяйством, страдают от нервных срывов. Но большинство домохозяек также испытывали нервные срывы.

Несправедливость по отношению к женщинам, занимающимся домом, сейчас исправляется благодаря развитию образовательных программ, которые отдают предпочтение людям, имеющим жизненный опыт; проведению реформ в пенсионном законодательстве. И это как раз вовремя. Теперь требуют насыщенной жизни не только женщины — представители среднего класса, но и жены “синих воротничков”, и матери, находящиеся на социальном обеспечении.

Анализ статистических данных жизненного цикла семьи показывает, что материнство является фазой. Современная мать может предполагать, что последнего ребенка она родит к тридцати годам, до того как станет совершенно взрослой женщиной. Она думает, что увидит, как ее младший ребенок садится в школьный автобус, когда ей исполнится тридцать пять.

Мелисса перестала работать через пятнадцать месяцев после свадьбы. Она хотела оставить работу на время, остаться дома и завести ребенка. Ей казалось, что так она предотвратит появление многих проблем. Однако именно с этой поры в жизни Мелиссы появились признаки надвигающихся проблем.

Семья Мелиссы (был еще и брат, но он ушел из дома) жила на побережье Тихого океана. В маленьком фруктовом саду девочка выращивала апельсины, персики, мимозы и различные ягоды. Всей семьей они путешествовали и устраивали вечеринки. Мать говорила, что Мелисса была великолепным ребенком. Внезапно девушка предприняла решительный шаг и улетела через всю страну в Новую Англию, где поступила в колледж. “Он был маленьким, тихим и красивым. Я обожала сам колледж. Но я была развалиной. Я все время плакала. Через полтора года я уже не могла там больше оставаться и вернулась домой”. Она поступила в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и могла снова жить дома в уюте и комфорте. У нее уже больше не было желания выступать. Однако ее фантазии взяли свое, и в двадцать два года она решила “поиграть в дом”.

Родители слишком хорошо к ней относились, чтобы не одобрить мужа, которого выбрала Мелисса для воплощения своих фантазий. Он был актером, который делал деньги, снимаясь в эпизодических ролях в телесериалах. Все остальное время он проводил дома и пил. Первый их ребенок стал для них объектом конкуренции друг с другом. Вооружившись новейшими книгами, каждый из них стремился доказать, что он — лучший родитель.

После пяти лет совместной жизни слово “развод” больше не употреблялось в их разговорах.

“Давай и дальше пытаться жить вместе”, — говорила она теперь. Он соглашался, признаваясь, что тоже “боится развода”.

Она пыталась заставить себя полюбить мужа. У них появился второй ребенок. Это событие лишь усилило “невозможность” их развода. Была ли очевидной уловка? Да, конечно.

Даже мать Мелиссы говорила ей: “Многие женщины с детьми выходят замуж повторно. Настоящий мужчина не будет возражать”.

Через семь лет ситуация накалилась. Однако супруги никогда не обсуждали это открыто.

С удаленных холмов они переехали в маленький арендованный домик, который находился поблизости от дома матери Мелиссы. Дети сразу нашли здесь друзей. У Мелиссы тоже появились подруги, в основном одинокие. Когда Мелисса почувствовала, что муж собрался уйти из семьи, она сказала ему:

“Все закончилось. До свидания”.

Лишь потом Мелисса осознала, что целый год подсознательно готовилась к этому. Ей было двадцать девять лет, она подошла к переходу к тридцатилетнему возрасту.

“После его ухода я ощутила, что с меня сбросили гири. В моей жизни произошло крупное изменение. Я накупила книг, записалась на курсы в Калифорнийский университет, подстриглась, впервые закурила; Я начала как бешеная назначать свидания. Мать всегда помогала мне, перекладывая мясо из своего холодильника в мой. Она не хотела, чтобы я тратила свои сбережения. Это был самый счастливый период в моей жизни. Я почувствовала себя заново рожденной”.

А через полгода она вторично вышла замуж.

Если вы хотите увидеть Джейка, то нужно научиться ждать. Он очень занятый мужчина, киноагент. Он зажал в пальцах сигару и говорит отрывистыми фразами: “Я переслал сценарий. О, это ужасно. Они хотят для этого Пола? Кто говорит, с кем? Дерьмо. Я говорил об этом с Антониони. Какой процент успеха? Пятьдесят к десяти. Послушай, я тоже собираюсь поехать в Канны. Могу я позвонить Полу?”

Джейк объясняет, что он похож на врача. Его услуги нужны людям двадцать четыре часа в сутки. “Кое-кто хочет больше времени. Мои клиенты, моя жена, мои дети. Я много думал, как это все можно уравновесить”. Он обеспокоен положением своей жены: “Она проводит мною времени с детьми и не работает. Думаю, это ее угнетает”.

“После нашей третьей встречи я поняла, что мы полюбили друг друга. Я перестала звонить своим старым подругам и вошла в жизнь Джейка, приняв его друзей и его окружение. Я пережила полное изменение личности. Я становилась все больше похожей на него. Он придал мне силы. Я была слабой и испуганной. Я хотела научиться быть миссис Джейк Померой”.

Как только муж начинал говорить о гражданской войне, она тотчас же бросалась в библиотеку. Если он начинал говорить о сделке, она тотчас же начинала читать контракт. Если он начинал говорить о кино, она хваталась за сценарий. “Какой он меня хотел видеть, такой я и собиралась стать”.

Так ей было легче. На пять лет она забыла свои представления о независимой жизни.

Подход Мелиссы к жизни был последователен. Каждый раз, выбираясь из домашней спячки, она чувствовала в себе приток свежих сил. Это случилось, когда она уехала в колледж. Как только она почувствовала в себе независимость, ее сразу же непреодолимо потянуло домой. Еще через семь лет бездействия она взяла отпуск от брачного союза, который стеснял ее. Мелисса оживилась, но через какое-то время ощутила беспокойство и снова забралась в безопасную зону. На этот раз она полностью погрузилась в жизнь мужа, чтобы не решать проблемы, связанные с развитием своей личности.

Сейчас ей тридцать четыре года. Она опять чувствует толчок и приближение большого кризиса. “Я чувствую, что сыта по горло всем: детьми, экономками, мужьями, подругами, телефонами, телевизорами. Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть себе прошлую жизнь. Я хочу быть одна. После развода я ощущала себя счастливейшей из смертных”.

Это, однако, не означает, что Мелисса хотела бы отказаться от нынешнего брачного союза. Она стремится обрести смелость разорвать путы безопасности, которые привязывают ее к мужу и детям.

“Я могу начать работать сейчас, — говорит она с сомнением. — Да, критический момент в моей жизни приближается. Летом дети уедут на месяц вместе с отцом. Для меня это большое испытание. Что я буду делать дома: просто сидеть дома и рыдать или я начну думать, в каком направлении мне следовать, когда я вернусь к работе. Если я переживу этот месяц, то буду полностью счастлива”.

Раздается гудок автомобиля. Отец здесь, дети уезжают с ним в воскресенье после обеда. Мелисса вздыхает: “До свидания, мои ангелочки”. Дети выходят из дома и бредут к машине. Она осталась одна с чемоданами и телефонами. Чемоданы напоминают ей о предстоящей поездке с мужем в Канны. Это будет их первая совместная поездка. Джейк еле уговорил ее. “Умом я понимаю, что должна быть с мужем. Дети когда-нибудь уйдут от нас, и мы останемся вдвоем, — говорит она. — Но эмоционально мне трудно обойтись без детей. Я думаю:

"Что будет, если они не захотят вернуться ко мне?"”.

Телефоны вызывают другую реакцию — разочарование в жизни. Они расставлены по всему дому, его телефоны. Они стоят в его рабочем кабинете, в спальных комнатах, кухне. Эти телефоны отвлекают Джейка, когда он приходит домой, звонки из-за океана вырывают его из сна в три часа утра, беспокоят его в выходные, когда клиенты просят о помощи. А клиенты для него всегда — важные люди. Иногда она думает, что, если бы была телефонисткой, то общалась бы с мужем чаще.

Сейчас Мелиссе тридцать пять лет. “Как женщина может проявить свою индивидуальность вне брачного союза, не подвергая опасности себя и своих детей? Я не знаю такой женщины моего возраста, которая не сталкивалась бы с этой проблемой”. Это центральный вопрос для всех женщин, которые сначала выбрали замужество и материнство, а карьеру отложили на более поздний срок. В каждом переходе вопрос возникает снова и снова, если он не был решен ранее.

Мелисса абсолютно не знает, с чего начать. “Вот в этом году я начну работать над собой. Я хочу снова вернуться на работу. Я собираюсь пойти к психотерапевту”.

Однако через некоторое время она говорит: “Нет, я займусь этим в следующем году”.

Одно из ярких свойств взрослеющего человека заключается в том, что он, очевидно, заново переживает свой опыт, накопленный с детства. Неудовлетворенные желания, неразделенная любовь, страхи, разочарования, которые человек познал еще в детстве, взрослый человек переживает снова через своего ребенка. Психологам хорошо известно это явление. Но пока многие супружеские пары не знают этого, они могут слепо сражаться друг с другом, что на самом деле оказывается борьбой с родительскими фантомами. В то же время процесс переживания опыта, накопленного в детстве, через своего ребенка, дает родителям возможность работать, несмотря на старые обиды и раны, то есть “делать это лучше”.

Найдя такой удобный и комфортный выход, многие матери неохотно оставляют своих детей. Их объяснение звучит по-матерински жертвенно: “Я собиралась вернуться на работу в этом году, но теперь вижу, что дети не готовы пока от меня отказаться”.

Одна сорокалетняя женщина говорила это на протяжении нескольких лет. Она была довольна своим выбором. Ее детство было пронизано кошмарами — она ждала, когда мать-алкоголичка умрет и освободит ее. Эти мысли вызывали у нее отвращение. Кажется, что детские переживания, угрожавшие ее безопасности, играли для нее большую роль, поэтому она продолжительное время оставалась дома. Мать находит комфорт в переживании опыта детских лет через своих детей.

Мелисса тоже говорит, сама не веря себе: “Я действительно хочу начать работать в этом году, я так решила. — Затем внезапно меняет решение: — Нет, я сделаю это в следующем году”. Здесь прослеживается ее желание продлить детство. Родители Мелиссы создали для нее такое безопасное убежище, что ей не хотелось покидать его даже после того, как она стала независимой. Как только она уходила от родителей, мать тотчас же начинала набивать продуктами ее холодильник и пополнять ее банковский счет. Модель поведения Мелиссы была сформирована под воздействием родительского внимания. Вспомните, она всегда испытывала желание вернуться к ним, наслаждаться покоем, оставаться в этом состоянии и никогда не быть плохим ребенком.

Цикл может повториться. Мелисса была избалована вниманием со стороны родителей. Она росла и создавала убежище, сама становясь матерью, которая не могла оставить своих детей. Однако своим поведением она могла передать детям ту же самую зависимость.

Когда повторно вышедшая замуж Мелисса представляет, как она устроила бы свою жизнь, имея возможность начать все сначала, она испытывает зависть к тем женщинам, которые сделали противоположный выбор. “Счастливы те женщины, которые сначала сделали карьеру, затем вышли замуж и завели детей. Вот как мне нужно было поступить. Сначала сделать карьеру, а потом, лет в двадцать восемь, выйти замуж”.

Мелисса думает, что в таком случае ей удалось бы ухватить судьбу за хвост.

Модель поведения женщины, которая сначала выбирает карьеру, откладывая замужество и материнство на более поздний срок

Среди полутора тысяч таких американских женщин, отобранных различными изданиями “Кто есть кто”, чуть больше половины были замужем. Каждая после получения степени бакалавра семь лет своей жизни посвятила достижению карьеры.

Что можно предложить женшинам, которые стремятся к своему завершению? По всей вероятности, очень мало. Биографы всегда охотно копаются в жизни королев и звезд экрана, а также в жизни женщин, которые добились успехов в науках и искусстве, затем, чтобы потом сообщить нам, что в их жизни имеют место отклонения от правильного пути. Однако женщины, которые выбирают карьеру, откладывая замужество и материнство на более поздний срок, не были включены в исследования по вопросам развития взрослого человека. Поэтому сейчас известны лишь несколько типов подобного поведения.

Женщин, занимающих должности администраторов, менеджеров, найти так же трудно, как и мужчин, которые сидят дома, когда у детей ветрянка. Из 27,8 миллиона американцев, которые в 1971 году зарабатывали 10 000 долларов в год и больше, только десять процентов составляли женщины.

В 1972 году консалтинговая фирма сообщила о результатах национального исследования деятельности женщин, которые имели двухгодичный опыт работы в должности менеджера и зарабатывали минимум двадцать тысяч долларов в год. На две тысячи промышленных концернов таких женщин оказалось только сорок.

Насколько я знаю, исследование женщин, добившихся успехов в мире коммерции, проводил профессор, тема докторской диссертации которого была посвящена менеджменту в бизнесе. В 1970 году в Гарвардском университете Маргарет Хенниг проанализировала издания “Кто есть кто в Америке”, “Кто есть кто среди американских женщин”, а также ежегодные отчеты пятисот крупных компаний и выявила сто женщин, которые занимали посты президентов или вице-президентов в крупных коммерческих и финансовых корпорациях. Она проследила жизни двадцати пяти женщин из этого списка и получила поразительные результаты.

Все эти женщины считали, что должны были выбирать между замужеством и карьерой. Они решили достичь большего, чем предполагала традиционная роль женщины, и выбрали карьеру. Для этого им в двадцатилетнем возрасте пришлось отказаться от своих романтических привязанностей. Хенниг поставила себе задачу выяснить, зависел ли этот выбор от твердости характера, от мужеподобное™ женщины или от уровня развития личности.

Оказалась, что такие женщины являются первенцами в семье. Они никогда не жалели о своей принадлежности к женскому полу. Они не понимали людей, которые говорили, что есть определенные вещи не для девушек. Тем более что их отцы придерживались совсем иного мнения. Этот ясный и четкий конфликт между установками общества и свободой, поощряемой дома, как заметила Хенниг, сложился позднее в формулу, которая привела этих женщин к успеху.

В ранней юности они сопротивлялись эдипову комплексу, который отбрасывал их назад к отождествлению с матерями. Они завидовали более активному и притягательному образу жизни мужчин. Хенниг замечает, что феномен зависти здесь не был навеян опасениями Фрейда. Это было целенаправленное желание человеческих существ, которым с детства нравилось ощущать себя свободными, сохранить эту свободу и в дальнейшей жизни.

Матери не имели на них влияния. Они были классическими носительницами общепринятых социальных установок, которым пытались научить своих дочерей. Когда их дочери подходили к критическому периоду одиннадцати — четырнадцати лет, они противились попыткам превратить их в “молодых леди”, отворачивались от своих матерей и находили понимание и поддержку у отцов. Однако нет подтверждения того, что отцы обращались со своими маленькими дочерями, как с сыновьями. Вместо этого в динамических отношениях дочь—отец всеми респондентами была отмечена одна особенность: в их взаимоотношениях стирались границы полов.

Отцы ни в коем случае не отрицали женского начала в своих дочерях. Но они больше делали упор на навыках и способностях, чем на сексуальной роли пола. Обычно можно было наблюдать, как они проводят время вместе: играют в теннис, ходят на яхте под парусом, говорят о бизнесе отца. Некоторые могут подумать, что эти мужчины искали в дочерях чувство товарищества, которое не могли найти во взаимоотношениях со своими более ограниченными женами. Вспомним исследование мужчин, которые добились успеха, проведенное Бард-вик (см. главу 15). Хотя и предполагалось, что жены не соперничают с ними и не достигают ничего в жизни, однако мужчины гордились, что дочери соперничают с ними и добиваются успеха. Такая дочь, безусловно, является фавориткой, потому что она выражает надежды отца, не создавая ему конкуренции, как это мог бы сделать сын. Когда мужчины подбадривали своих дочерей, они знали, что ни в коем случае не отказываются от услуг жен.

Когда Хенниг расспрашивала своих респондентов об отношениях в семье, их поразило ее предположение о том, что, возможно, они соперничали с матерями, стремясь привлечь большее внимание со стороны отцов. Однако матери не воспринимались ими как угроза.

Взаимоотношения между отцом и дочерью оставались постоянными, несмотря на метания юности. Отцы подтверждали самооценку своих дочерей и становились их главным источником поощрений.

Все респонденты Хенниг закончили колледж, а затем выбрали учебу в университете, предпочитая быть образованными в профессионально ориентированной среде мужчин. Половина из них добились успехов в бизнесе или экономике, по всей вероятности, под влиянием своих отцов. Только некоторые из этих женщин выбрали свободное искусство. Они прекрасно учились. После окончания университета они в течение трех лет были секретарями или административными помощниками на производстве, в банковском деле, в розничной торговле или в системе сервиса. Все эти должности они занимали в угоду отцам.

В отличие от мужчин-вундеркиндов, эти женщины не искали максимальных возможностей. Они прекрасно осознавали, что женщина может добиться успеха лишь в том случае, если докажет, что обладает большими навыками и умениями, чем мужчина. И если ей понадобилось много сил и энергии для создания нормальных рабочих взаимоотношений в какой-то одной компании, то переход в другую компанию потребует новых затрат. Поэтому женщины проявляли лояльность по отношению к одной фирме. На протяжении следующих тридцати лет каждая такая женщина оставалась в одной и той же фирме до тех пор, пока ей не предлагали должность в высшем руководстве.

Молодым женщинам никогда не приходила мысль навсегда отказаться от замужества и материнства. Однако к двадцати пяти годам, как отмечает Хенниг, каждая из них решила отложить замужество и материнство на будущее. Регулярно встречаясь с мужчинами, они старались ограничивать себя общением с женатыми и недостижимыми для них мужчинами и не позволяли себе проявлять свои сексуальные желания. В двадцатилетнем возрасте у такой женщины формировалась привязанность к боссу, который подхватил ее тогда, когда отступил отец. Защищенная добрым отношением к себе наставника, все остальное она подчиняла привязанности к нему. Повторение ею опыта, полученного в детстве, было не ярко выражено. Наставник был человеком, которому она поверяла все стороны своей жизни, а он, в свою очередь, поддерживал ее и поощрял. Если его награждали, он добивался, чтобы наградили и ее.

Все эти женщины зависели от своих наставников до тех пор, пока не достигали среднего уровня менеджмента и тридцатипятилетнего возраста.

Тридцать пять лет! Им казалось, что они догнали время. Они понимали, что у них в жизни нет ничего, кроме карьеры. Продвижение по служебной лестнице уже не доставляло такого удовлетворения. В то же время они чувствовали себя более защищенными, так как были профессионалами в своем деле. Раньше они о такой защищенности могли только мечтать. Однако в них пробуждались те стороны их существа, которые подтверждали их женское начало и которые до сих пор подавлялись. Связанные с этим вопросы не могли больше оставаться без ответа.

Эти женщины всегда связывали кризис со своим биологическим возрастом: “Внезапно я осознала, что у меня осталось не так уж много времени, чтобы родить ребенка”. В действительности вопрос должен был звучать так: “Что же случилось с тем, что я подавляла в себе, решив вернуться к этому вопросу лет через пять-семь? Ведь прошло уже пятнадцать лет”.

Последовательность, с которой такие женщины решали вопросы, связанные с серединой жизни, поистине примечательна. Все двадцать пять женщин, выбранные для исследования, взяли мораторий на один — два года, чтобы все хорошенько обдумать. Они продолжали работать, но менее целеустремленно. С равнодушным видом они закупали новую модную одежду и меняли прическу. Они снова начинали развлекаться и освобождали себе время для любовных утех.

Почти половина этих женщин вышли замуж за мужчин-профессионалов, с которыми они встречались. Таким образом, внутренние потребности женщины в семье проявились и здесь. Все женщины, вышедшие замуж, взяли приемных детей. Своих они не заводили.

Другая половина женщин-респондентов, очевидно, не нашла подходящих кандидатов для создания семьи. Такой поворот их ошеломил: у них в буквальном смысле не было личной жизни. Однако в дальнейшем оказалось, что замужество не играло практически никакой роли. Одинокие женщины поняли, что не смогут дальше спокойно жить, если не перестроятся и не наметят новые приоритеты. Они стали более отзывчивыми к людям и (часто впервые) сами захотели стать наставниками.

По истечении двух лет, когда мораторий закончился, все женщины-респонденты подтвердили себе цель: добиться поста в высшем руководстве. Однако их поведение и самосознание претерпело глубокие изменения. Их разговоры с людьми стали более честными и спонтанными. Они начали чувствовать понимание там, где раньше чувствовали разделение. Раньше, описывая свою жизнь, они употребляли такие прилагательные, как “довольная” или “удовлетворенная”, теперь добавляли: “к счастью”. “Их жизнь всегда протекала непросто, она изобиловала конфликтами, — заключает Хенниг. — Однако наибольшую проблему для них представляла двойственность их "я". Ясно, что процесс развития протекал у них достаточно сложно в связи с тем, что общество относилось к ним как к женщинам, которые пытаются сделать карьеру. Поэтому им было проще избежать внешних конфликтов, нежели преодолеть внутренние проблемы”.

Но не такой счастливый конец ожидал группу женщин, которые застряли в среднем звене менеджмента. Сравнивая их с женщинами основной группы, доктор Хенниг обнаружила, что отношения с родителями у них были другими. Отцы обращались с ними не как с дочерьми, а как с сыновьями. Их женское начало отрицалось, некоторых даже называли мальчишескими именами. По мере профессионального роста эти женщины устанавливали на работе только приятельские взаимоотношения. И что самое главное: они никогда не переживали кризис даже при переходе к середине жизни. Сколько бы дверей за ними не закрывалось, они не делали попытки их открыть, а оставались взаперти. Они никогда не выходили замуж. Женщины этой группы продолжали оставаться зависимыми от наставников до тех пор, пока наставники не бросали их. Им не удалось сделать великолепную карьеру и достичь вершины. В пятьдесят они чувствовали себя одинокими как женщины и были посредственными менеджерами и администраторами. Они с горечью чувствовали, что их обманули. Только деловые женщины, у которых в середине жизни проявились эмоциональность, сексуальность и склонность к воспитанию, легко и быстро перерастали своих наставников и из среднего уровня руководства постепенно переходили в высший, занимая посты вице-президентов и президентов компаний, празднуя свою личную завершенность.

Более эффективный вариант этой модели поведения принимают современные молодые женщины, которые выбирают карьеру, откладывая на более поздний срок замужество и материнство. Среди них дочь Маргарет Мид. Такие женщины сначала стремятся использовать любую возможность для приобретения профессиональной компетентности, хотя они не ориентированы только на карьеру. Затем они вступают в брачный союз с его взлетами и падениями. Далее они узнают, как сбалансировать взаимность с индивидуальностью. Только после этого, обычно к тридцати годам, они заводят ребенка. Эти молодые женщины неплохо знают жизнь.

Очевидно, что современные молодые женщины, придерживающиеся такой модели поведения, научились реагировать на внешние и внутренние препятствия, в отличие от женщин, которые пытались продлить работу над своей карьерой на десять — пятнадцать лет и в результате не выходили замуж. Стесненные моделями поведения мужчин и наставниками-мужчинами, они утрачивали свежее вдохновение от своего женского начала, которое могло пойти на пользу бизнесу и политике.

Только равенство женщин может принести пользу цивилизации. “И мы добьемся равных прав женщин с мужчинами”, — говорит президент ассоциации женщин-ученых Эстелла Рамей.

Но что произойдет, если женщина, выбравшая сначала карьеру, а потом замужество и материнство, даст проявиться подавляемому чувству?

Публицист, которая в двадцатилетнем возрасте ездила по стране, набираясь опыта и навыков (я говорила о ней раньше), в двадцать девять лет вышла замуж за мужчину старше себя. “За последние десять лет я родила шестерых детей, включая близнецов, — говорит она, широко улыбаясь. — Однако это не похоронило мою личность, а просто сбалансировало ее. Теперь у меня появляется мысль о работе, и я наседаю на мужа с идеями о своей карьере. Честно говоря, я не представляю, как может выстоять брачный союз, где жена не работает”. Примечательна неспешная самооценка этой женщины, когда она говорит, что собирается делать в следующий период жизни (работать неполный день до тех пор, пока младший ребенок не пойдет в школу, а затем работать в фирме мужа с клиентами). Никто не сомневается, что у нее это получится.

Другая женщина такого типа, очень долго откладывавшая рождение ребенка, говорит: “Это великолепно — родить в тридцать пять лет. Я никогда не скажу своему ребенку: "Если бы не ты..."”.

Таким образом, в рамках этой модели поведения мы можем выделить группу женщин, сделавших блестящую карьеру и поздно родивших ребенка.

Многие женщины, добившиеся успехов в карьере, оставались бездетными до тридцати пяти и более лет. Среди них Маргарет Мид, Барбара Уолтере, Шейна Александер и Софи Лорен. Некоторые отложили свое замужество. У других были проблемы физического или физиологического плана. В любом случае это создает им определенное положение в цепи поколений. Женщина, менопауза которой совпадает с половой зрелостью дочери, чувствует, что ее гнездо пустеет.

Наиболее ярким примером женщины, сделавшей поразительную карьеру, для меня (как и для многих американцев) является Маргарет Мид.

В двадцать лет она искала приключений в Самоа, в тридцатилетнем возрасте перенесла малярию и познала неудачи, обнаружила интереснейшую культуру на реке Сепик, в сорок пять лет создала семью. Она пятьдесят лет занималась изучением примитивных культур и написала девятнадцать книг, обучила две с половиной тысячи студентов и провела сотни конференций, на которых проявила свою мудрость и энциклопедические знания. У нее было три мужа, есть ребенок, внук.

В пять утра она уже барабанит на своей переносной машинке, стоящей на столе в гостиной. В период интенсивной работы она мало спит.

Семидесятичетырехлетняя Мид — генерал среди солдат современного феминизма. Пятьдесят лет назад она поняла, что не вписывается в рамки традиционной культуры.

В автобиографии Маргарет Мид пишет, что была первым и желанным ребенком в семье и что именно отец определил ее место в мире. Человек консервативных взглядов, он был профессором в Пенсильванском университете и считал, что для человечества наиболее важно познание. Еще будучи девушкой, Мид на примере своей матери (социолога по профессии) поняла, как ограничивает карьеру женщины наличие детей. Современное положение женщины вызывало у нее страстное негодование.

Дня формирования женщины, которая может сделать великолепную карьеру, была созданы классические условия. Мид обладала великолепной способностью оценивать уровень культуры страны, и это привело ее к завоеванию новых позиций для женщин. “Было абсолютно ясно, что умные девушки могли добиться больших успехов, чем умные парни, однако потом они и страдали из-за этого”. Она решила не соперничать с мужчинами и попытаться проявить себя в тех областях, где женщины могли выполнить исследовательские проекты лучше мужчин. В одной области она добилась успехов, дважды выйдя замуж за специалистов по антропологии: они работали как пара, состоящая из мужчины и женщины; Маргарет изучала женщин и детей. Другой областью была работа с обоими полами, когда она, уже пожилая женщина, добилась успеха, “используя свой высокий статус женщины после менопаузы”. Тем самым Мид создала жизнь, которая сделала женщину независимой от ее пола или возраста.

Я спросила, как ей удалось прожить так много жизней. “Наверное, в жизни вам пришлось приносить что-то в жертву и идти на компромиссы”, — предположила я.

“Да, — ответила она. — Чтобы вырастить хотя бы одного ребенка и сделать карьеру, нужно очень много сил и энергии. Или много денег, или много счастья. Но у меня достаточно энергии, чтобы делать две работы”.

Она продолжала говорить о самом дешевом труде в мире — работе жены, а я припомнила, как во время одной лекции доктор Мид сказала: “Американские женщины являются хорошими матерями, но они плохие жены”. Позднее я спросила, почему.

“Американцы невнимательны к другим людям, — начала говорить она. — Американские женщины очень сильны, честны, смягчают грубость. Но быть хорошей женой — это значит полностью воспринимать потребности другого человека, быть готовой заботиться о нем, когда он придет домой. Любой мужчина, занятый важным делом, будь он преподавателем или политиком, постоянно нуждается в жене”.

Как такие взгляды могут уживаться с ее опытом жизни?

“Мы должны воспитывать людей, которые, посвящая свою жизнь другим людям — мужу или детям, — действительно будут наслаждаться этим”.

Несомненно то, что Маргарет Мид прекрасно относится к детям. Ее лекции проникнуты беспокойством о детях, которых покидают мать или отец, сбежавшие из семьи. Мид говорит, что ответственность за детей в этом случае переходит к обществу, но общество не принимает эту ответственность.

Я знаю доктора Мид вот уже семь лет. С юмором она повествует о нашей любви, жизни, работе, рождении детей, о фатальных различиях между поколениями. Ее ум собирает легионы людей и группирует их в более здоровую конфигурацию: в общины, состоящие из нескольких поколений, где пожилые и бездетные люди могут обшаться с детьми. И люди идут за ней.

Мид не очень любит тех, кто зациклился на решении своих личных проблем. Она победила себя, игнорируя их. Почему баловни судьбы не могут выбраться из своих ужасных пригородов, собрать своих невротичных детей, признать, что ядро семьи находится в опасности, и продолжать правильно выполнять свою работу? Что их останавливает? Это тайна даже для Маргарет Мид. Инцидент, произошедший со мной несколько лет назад, ясно показывает дистанцию между генералом и подчиненными.

Однажды вечером мы встретились у женщины — преподавателя по профессии, — которая, казалось, была недовольна своей участью. Она рассказала мне историю своего брачного союза с эксцентричным мужчиной, которого я знала как творческого, обаятельного и вместе с тем инфантильного человека. Моя собеседница двадцать лет, как она считает, была “бесплатным приложением” к своему мужу. Он оставил ее на пороге среднего возраста. Она долго не могла поверить, что это навсегда, а затем, предприняв некоторые усилия, занялась преподавательской работой и получила важную должность в университете.

Однако я чувствовала, что эта женщина была не так уж свободна в своей карьере. Доктор Мид много лет знала эту супружескую пару, и ее видение ситуации в корне отличалось от моего.

По дороге домой с Маргарет Мид я заметила: “Печально, но я думаю, что без мужчины она чувствует себя неполноценной женщиной”.

“А зачем ей мужчина? — спросила Маргарет, повернувшись ко мне. — Она работает с мужчинами, которые уважают ее. Она создала свой собственный отдел в университете и все время занята. Кроме того, не забывайте — она ведь еще и мать”.

Я спросила, как она полагает: догадывалась ли женщина о любовнице своего мужа.

Мид отвергла такую мысль, хотя все окружающие знали о его любовнице.

“Может быть, она все еще ждет, что муж вернется?”

“Ни в коем случае”, — это не вызывало у генерала никаких сомнений.

Поздно вечером я позвонила женщине, о которой мы говорили. “О, нет. Я никогда не думала, что Дэн живет с другой женщиной. Это обман — жить вместе и иметь еще кого-то. Я знаю о его любовнице со слов Маргарет. Я убеждена, что буду заботиться о Дэне, если у него возникнет такая необходимость. В этом я вижу свои обязательства. Маргарет не может этого понять, потому что у нее совсем другая жизнь”.

Мид смотрит на мир с отдаленной вершины и видит вещи в перспективе — это и делает ее генералом. В то время как ее подруга, один из многочисленных солдат, стоящих у подножия, пытается увернуться от пули.

Отец однажды сказал Маргарет: “Жалко, что ты не мальчик. Ты далеко пошла бы”. Она прошла буквально до конца мира.

Маргарет подавила волю родителей, когда решила поступить в колледж и до его окончания выйти замуж за студента-священника. Денег было мало. Шел 1919 год. Отец считал, что замужней женщине не нужно заканчивать колледж. Маргарет заявила, что его собственная жена все еще работала над своей докторской диссертацией, когда у них родилась дочь. Отец отпустил ее в колледж.

В двадцать лет она была красивой девушкой с пухлыми губами и терновыми глазами. Все в нее влюблялись. Пять лет, которые она провела со студентом-священником Лютером

Крессманом, освободили ее от поисков партнера. Однако в маленьком городке, где находился университет штата Индиана, она чувствовала себя в изгнании. Интеллектуальная жизнь кипела в Нью-Йорке, да и Лютер был там. Поэтому она убедила отца перевести ее в Бернард-колледж. Здесь Маргарет примкнула к авангардной группе студентов, которая изучала психологию Фрейда, поэзию и занималась исследовательскими науками. Девушка была уверена, что изменит мир.

Чтобы помешать свадьбе, отец предложил ей поездку вокруг света. Маргарет отказалась, а через два года настояла на поездке на своих условиях. Между тем она вышла замуж за нетребовательного семинариста и верила, что получила то, что хотела: брачный союз без всяких препятствий для себя.

Интересна фигура ее наставника, профессора-антрополога Франца Боа. В 1924 году на курсе антропологии в Колумбийском университете у него было только четыре студента. “Он вел себя, словно генерал, имевший в своем распоряжении только горсточку солдат, которые должны были спасти всю страну”, — вспоминает Мид. Значимым был каждый этап работы. Боа руководил ее исследованиями американских индейцев. Молодая Маргарет хотела изучать полинезийцев.

“Таким образом, я делала то, чему меня научил отец, когда я работала с ним”, — откровенно вспоминает Маргарет Мид, хотя позднее она отрекалась от этого. Интуиция подсказала ей, что скоро наставник начнет подавлять ее. Маргарет умело сыграла на чувстве мужского соперничества, дав отцу понять, что Боа пытается управлять его дочерью. Это сделало свое дело. Наставник уступил, отец обеспечил ее деньгами на кругосветное путешествие, муж остался заканчивать свое обучение, и Маргарет отправилась в Самоа, надеясь только на свои силы и сохранив свою девичью фамилию.

На борту судна она выдержала нападки влюбленного в нее антрополога из Новой Зеландии Рео Фортуне, приятного, погруженного в себя аскета, который по своим профессиональным навыкам значительно превосходил Мид. Она не могла сравнить его и с отцом. Маргарет вернулась к своему супругу, чтобы заполнить свою жизнь детьми.

Когда врач-гинеколог сказал, что у нее не может быть детей, двадцатипятилетняя Маргарет полностью перестроила свое будущее. Она решила, что, если у нее не будет детей, то “профессиональное партнерство с Рео более целесообразно, чем работа вместе с Лютером в его карьере по обучению социологии”, и вышла замуж за Рео.

Следующий и наиболее экзотичный период ее жизни прошел в Новой Гвинее. Мид исполнилось тридцать лет, и она только что освободилась от переживаний кошмарных месяцев во враждебной стране Мундугумор, где нежеланных детей обычно топили в воде. Они с Рео задыхались от недостатка интеллектуального общения. Между ними сейчас уже наблюдалось опасное соперничество. В милой деревушке Иатмул разразился конфликт, в который вынужден был вмешаться британский антрополог Грегори Бэйтсон, который путешествовал с ними за компанию. Он был совершенно не похож на них. Его Кембриджское образование давало ему уверенность в себе. Миролюбие этого высокого невозмутимого человека резко контрастировало с темной ревностью Рео и утомительным соперничеством. Рео хотел писать книги, не деля свой труд с Маргарет.

Чувства Грегори и Маргарет сформировались в совместных исследованиях. Они полюбили друг друга. Потенциальный любовный треугольник просиживал ночи напролет в маленькой, защищенной от москитов комнате, дискутируя о взаимоотношениях между полами и темпераментами. Это стало предметом следующей книги Маргарет.

Одну из ночей троица провела на полу гостиницы в поселке, ожидая нападения недружелюбных соседей. Грегори пытался успокоить недовольных жителей на их родном наречии, Рео держал наготове револьвер. Нападения не произошло. Однако назревал кризис между этими людьми. Когда Рео просыпался, то слышал, как Маргарет и Грегори мило ворковали друг с другом.

Через три года Маргарет Мид вышла замуж за Грегори. Первые годы этого брака были самыми замечательными в ее жизни. Они были прекрасными партнерами по уму и темпераменту. В Бали они достигли больших успехов в своих исследованиях и работали ночи напролет, проявляя пленки. Запланировав сделать две тысячи снимков, они привезли домой двадцать пять тысяч фотографий.

Воспоминания об их совместных исследованиях одновременно и волнующи и пронизаны тоской. “Я думаю, хорошо иметь такую модель, даже если она включает интенсивную работу, в которую сконденсировались эти несколько лет, что пролетели так быстро”. Больше ей никогда не удавалось повторить подобный эксперимент.

Даже ее опыт матери был исключителен. Когда наконец родился ребенок, в хорошо налаженной жизни Маргарет Мид произошли некоторые изменения. Генерал уже была в возрасте — ей было тридцать восемь лет.. И она не знала, как это событие отразится на ее карьере. Сам Бенджамин Спок присутствовал при рождении ее дочери. Она привезла ребенка домой к отцу в Филадельфию и вручила его молодой няне и экономке. Как-то у девочки заболел живот. “Мы отпустили няню и провели субботу и воскресенье, ухаживая за ребенком”, — пишет Мид.

Грамматика американской няни была недостаточно хороша, как считал британский отец. Тогда супружеская пара сняла апартаменты в Манхэттене и пригласила настоящую няню из одного великолепного дома в Англии. Мид начала работать неполный рабочий день в Музее естественной истории, кормила ребенка грудью и в перерывах преподавала. Она обожала Кэтрин. Поздний ребенок, которого приносили родителям после купания утром и на несколько часов вечером, когда они возвращались с работы, был настоящей игрушкой. Вы скажете, обычный опыт американской семьи? Едва ли.

Скоро Мид обнаружила более приятный и эффективный способ выполнения работы. Она присоединилась к кооперативному хозяйству. И снова решение было исключительным. Оно зависело от тесного сотрудничества Мид с социологом Лэрри Фрэнком и от экстраординарных услуг его третьей жены, которая была традиционной заботливой женщиной. Мэри Фрэнк вышла замуж за вдовца с пятью детьми. Она была молода и красива, и ей выпало играть роль матери и экономки.

Проведя два лета за исследованиями, семьи решили объединить усилия. Дом супругов Фрэнк в поселке Гринвич стал их пристанищем в годы войны. Мид была немедленно освобождена от домашних забот и проводила много времени в Вашингтоне вместе с Лэрри Фрэнком, который посвятил ее в проблемы взаимосвязей между науками. Они возвращались домой в конце недели. Мэри Фрэнк занялась воспитанием дочери Мид. Бэйтсон находился в армии за океаном.

Мне была любопытна личность Мэри Фрэнк, вокруг которой вращались три крупных ученых-социолога. Была ли она довольна своей ролью матери?

“Да, — отвечала Маргарет Мид. — Не всем нужно работать”. Мид торопливо добавила, что она оплачивала половину расходов на повара и на уборщицу, освобождая таким образом Мэри для занятий с детьми.

А зависти не появилось?

“Ну, я думаю, у Мэри не было и мысли, что я знаю, как сварить яйцо, — объясняла Мид с улыбкой, сквозь которую просвечивала гордость за стратегию прошлого. — Я действовала, как муж, вернее, как дополнительный мужчина в доме. Я просто думала, что легче уступить ей руководство в этих вопросах. Я была ужасно занята”.

Я завела разговор о таком элементе брачного союза, как верность.

“Представьте себе группу людей, в которой действует запрет кровосмешения ее членов. Когда жизнь каждого из этой группы зависит от другого, никто не захочет раскачивать лодку. Брачный союз достаточно трудное дело, даже если это чистая моногамия. Полигамия, требующая большей обоснованности, еще сложнее. А групповой брачный союз — это для любого слишком трудное дело. До сих пор это нигде не практиковалось. Это просто фантазии”.

Вот такими продуктивными были результаты двухгодичного профессионального сотрудничества с Бэйтсоном. Однако прошла еще четверть века, прежде чем их работа повлияла на антропологические исследования. Что же касается их чувств, то они постепенно остыли.

В книге Маргарет Мид можно найти такие строки:

“Атомная бомба разорвалась над Хиросимой летом 1945 года. В этот момент я разорвала все страницы своей только что законченной книги. Ни одно предложение не отвечало современному положению вещей. Мы вошли в новую эру. Годы, когда я была женой, сотрудничавшей с мужем, и пыталась соединить интенсивную исследовательскую работу с активной личной жизнью, также закончились”.

Позднее я спросила Маргарет, почему взрыв бомбы ознаменовал окончание определенного этапа ее жизни как жены, сотрудничающей с мужем, и как ученого.

“Потому что я развелась”, — ответила она. При переходе к среднему возрасту Мид разорвала всю структуру своей личной жизни и жизни ученого-профессионала, которая поддерживала ее раньше, и начала строить новую систему поддержки. Ее интеллектуальная жизнь пошла в новом направлении, она стала заниматься деятельностью, связанной с психическим здоровьем человека. Она научилась работать одна или в сотрудничестве с женщинами-антропологами. Она научилась жить одна или разделять апартаменты с коллегой-женщиной. Она все еще оставалась учителем-наставником, опекала студентов, ворчала на них и рекомендовала на гранты.

Вторая половина жизни принесла Мид вознаграждение за временную отставку, которая многих обрекает на преждевременное старение.

И завтра эта женщина со спутанными кудрями и безбрежными глазами опять встанет в пять часов утра, как поднимался император Август для смотра легионов, чтобы вести верные войска на борьбу за свои интересы.

Солдаты, не отставайте!

Интеграторы

В двадцатилетнем возрасте мы включаем мощные гоночные двигатели и хотим сделать все и сразу. Учиться, любить, исследовать. Выделиться. Сбежать из пригорода или маленького городка, где недооценивают права женщин. Добиваться, Найти партнера. Завести ребенка.

В конце пятидесятых и начале шестидесятых годов такая программа все еще считалась мятежной. Я и подобные мне женщины были мутантами среди представительниц своего поколения. Нашу работу по укреплению карьеры не остановили ни брачный союз, ни рождение ребенка. В середине двадцатилетнего возраста мы бились над вопросом, как соединить процесс воспитания ребенка со своей личной жизнью, чтобы не быть отрезанными от мира. Иногда мы приводили наших детей, которые только начинали ходить, в офис или школьную библиотеку и давали им в руки карандаши, пытаясь занять их. Все чаще мы просиживали призрачные часы с полуночи до рассвета за работой и бежали, бежали куда-то, бежали однообразно, механически, насколько у нас хватало сил.

Большинство интеграторов отметали брачный союз, или отказывались от карьеры, или посылали детей к черту.

Некоторые интеграторы, пытавшие сочетать различные стороны жизни, были подавлены задачами и поняли, что не смогут решить ни одну из них. У них опустились руки.

Один мой знакомый сказал своей двадцатипятилетней жене, которая пыталась сочетать все: “Оптимальным для жены является отказ от карьеры после рождения первого ребенка”.

Вряд ли женщина сможет соединить брачный союз, карьеру и материнство в двадцатилетнем возрасте. Обычно это становится возможным лишь к тридцати пяти годам. Но до этого личная интеграция не имела возможности развиться. Того же мнения придерживаются Маргарет Мид и Дэниел Левинсон. Левинсон придерживается следующего:

“Когда задачи, связанные с этим периодом, остаются в основном нерешенными, они могут усложнить или наслоиться на задачи следующего периода. В экстремальных случаях развитие может задержаться до такой степени, что человек не в состоянии окажется войти в новый период: чувствуя, что его задавили новые задачи, в то время как он безнадежно борется со старыми, он может искать смерти, стать психом или потерять свою дорогу в жизни; либо он может найти определенную защищенную нишу, где, временно освободившись от пресса внешних требований, он сможет провести внутреннюю подготовительную работу на новый период".

Однажды интервьюер спросил Глорию Штейнем, может ли она, имея ребенка, оставаться привлекательной активной журналисткой. Глория была уверена в этом — она писала статьи, когда малыш засыпал.

Однако дети засыпают только на полчаса, а затем просыпаются и лезут в шкатулку для швейных принадлежностей и начинают наматывать нитки на вашу пишущую машинку.

Тридцатитрехлетняя Консуэло Саер Бар так пишет о своем маленьком сыне: “После ужина мой ребенок готовится спать и уже в пижаме осторожно подходит ко мне пожелать спокойной ночи... "Чего бы тебе хотелось, мой дорогой?" ...Он отвечает, что хотел бы побыть со мной еще тридцать минут и чтобы я не говорила ему: "Ну, хорошо. Играй сам до тех пор, пока мама не закончит работу". Мы с ним прекрасно знаем, что мама никогда не собирается заканчивать работу”.

Время от времени в газетах появляются статьи об интеграторах, которые решили отмести карьеру. К тридцати годам эти женщины хорошо образованы, вышли замуж за деловых мужчин или профессионалов в своей области, стали матерями первых учеников, они отработали пять — десять лет, а сейчас могут позволить себе не работать. Они говорят о том, что им не хватает сил со всем справляться. Что же они ищут в переходе к тридцатилетнему возрасту? Наверное, ослабление жестких рамок, накопление времени, наслаждение от прогулок с детьми и посещения музеев, небрежное рассматривание товаров на витрине, возможно, занятие общественной работой. Но проходит какое-то время, и эти женщины начинают ощущать дискомфорт и желание вернуться к работе.

Тридцатилетний возраст для интегратора — это время дополнений. У них есть достаточный опыт, уверенность в своих силах и готовность к соперничеству.

Новая структура жизни, которая сформировалась за последние годы в ответ на эту проблему, — одинокая мать и воскресный отец. Сегодня это обычный способ улаживания предсказуемого кризиса супружеской пары.

Разведенным родителям предлагается испытание: относиться друг к другу с терпением, вежливостью и учитывать финансовое положение обоих, так как теперь все должно делаться ради ребенка. Мужчина, который выполняет свой отцовский долг по воскресным дням и в каникулы, позволяет женщине сочетать материнство с серьезной карьерой и к тому же оставить время для того, чтобы оставаться любящей сексуальной женщиной. Если бы подобные отношения соблюдались в брачном союзе, то женщине удалось бы соединить все стороны ее существа.

Отцы способны нести полную родительскую нагрузку и сочетать ее с карьерой, нанимая высококлассного помощника и энергично работая по ночам и по выходным. Некоторые из них требуют от своих работодателей гибкого графика работы. То же делают молодые вдовцы. Посмотрев некоторые из наиболее популярных телесериалов — “Бонанца”, “Ухаживания отца Эдди”, “Трое моих сыновей”, “Отец-холостяк”, — можно подумать, что мужчина, один воспитывающий детей, должен иметь семь пядей во лбу. Весьма возможно, что сегодня, если учесть все детали, это так и есть.

Но почему нужно ждать смерти или развода, чтобы использовать такие изобретательные варианты решения?

Женщины, которые никогда не выходят замуж

Существуют данные, доказывающие, что на каждом возрастном уровне средняя одинокая женщина превосходит (в образовании, в профессии, в доходе) среднего одинокого мужчину. Приблизительно десять процентов женщин никогда не выходят замуж. По мере прохождения каждого возрастного уровня незамужняя женщина проявляет более сильные психологические резервы при решении поставленных задач, чем мужчина-холостяк.

В мире искусства незамужние женщины представляются свободными. Часто способствует этому благожелательная спокойная атмосфера родительского дома. Джейн Остин * читала свои главы вслух в своей милой семье и наслаждалась теплым приемом. Луиза Мей Олкотт, воспитанная в интеллектуальном круге отца, который включал таких людей как Торо и Эмерсон,** начала писать в тридцать лет и обеспечивала финансовую поддержку своим родителям.

* Джейн Остин (1775-1817) - английская писательница, автор романов "Разум и чувствительность". "Гордость и предубеждение". (Прим. ред.)

** Генри Дейвид Торо (1817-1862) - американский писатель и философ. Ралф Уолдо Эмерсон (1803-1882) - американский эссеист, философ-трансценденталист, поэт. (Прим. ред.)

Бесчисленное количество женщин-поэтов, труд которых был замечен лишь после смерти, не желали тратить энергию на устройство домашних дел. Их биографы (мужчины) предположили, что отступление от брачного союза с мужчиной было отступлением от мира, и обозначали это таким термином, как “отход”. Обнаружив, что это присуще таким женщинам, Луиза Берникофф, воссоздав жизни женщин-поэтов четырех столетий, писала это во вступлении к своей антологии:

“Женщины, которые не любят мужчин, и женщины, которые не имеют интимных отношений с мужчинами, в глазах мужчин лишают себя любви и секса... Правда в том, что большинство женщин-поэтов любили — других женщин, находя в них чувство товарищества, воодушевления и понимания, которого не нашли в мужчинах”.

Сегодня многие женщины придерживаются новых форм отношений. Некоторые женщины этой группы гетеросексуаль-ны, другие являются лесбиянками, а третьи представляют золотую середину.

Некоторые незамужние женщины становятся общественными работниками, нянями-гувернантками, воспитателями для сирот и детей с замедленным развитием, они направляют свои созидательные способности на заботу о детях всего мира.

Однако есть и такие женщины, которые становятся “офисными женами”. Такие города, как Вашингтон, притягивают женщин, которые желают посвятить свою жизнь политикам и конгрессменам и готовы исключить любые другие личные привязанности.

Неустойчивые

К этой модели поведения относятся женщины, которые в двадцатилетнем возрасте оставляют все возможности для себя открытыми. Однако при выборе непостоянства, они (как и неустойчивые мужчины, о которых говорилось в предыдущей главе) следуют определенной модели поведения — модели продолжительного шествия по жизни без всяких обязательств.

Молодые, одинокие, здоровые женщины могут приобрести богатый опыт, продлевая эксперимент поиска. Отказавшись от самоопределения при выборе безопасности брачного союза, они получают больше свободы. Они могут завязывать сексуальные взаимоотношения. Они могут примериваться к тому или иному образу жизни. Поскольку у них нет рыночных навыков и опыта работы, они должны выживать за счет своего ума и способностей. Многие поддерживают себя, занимаясь плетением, консервированием, производством украшений и другим надомным трудом. Одни путешествуют с родео, другие работают на предприятиях, третьи пытаются перехитрить систему, изобретая уловки под видом благотворительности, или просто умеряют свои желания.

Однако роль перекати-поля трудна для обоих полов. Мужчины такого типа часто не могут найти работу. И частью выгодной сделки для них является отказ от семейных обязательств. Даже в наиболее радикальных слоях нашего общества воспитание все еще считается делом женщины.

Женщины же не могут отказаться от определенных обязательств. В 1969 году я встретила и описала молодых женщин, которые приняли решение игнорировать традиционные соглашения и воспитывать ребенка вне рамок брачного союза. Тогда они в первый раз заявили о себе.

Я хорошо помню Лорну. Она была представителем первого поколения хиппи. Она говорила: “Я росла, и мне трудно было сделать выбор и решиться на что-то: так много было возможностей”. Девушка выбрала бродяжничество, которое было знамением времени. Это привело ее от классических занятий по наклонной дорожке в Ист-Вилледж, а затем и в коммуну Хайт.

Несмотря на разговоры о любви к каждому, никчемная жизнь в коммуне не предлагала моногамной любовной связи. Лорна прекратила принимать противозачаточные пилюли.

“Обстоятельства не подходили для этого, но мне исполнилось двадцать четыре года. Пришло время рожать ребенка”.

Когда у нее только появилось такое желание, Лорна продолжала мотаться на микроавтобусе между Калифорнией и Нью-Йорком. На третьем месяце беременности она ощутила в себе внутренние изменения, а увидев свой силуэт в витринах магазинов, была просто поражена. У нее появилась осознанная потребность в любви. Она все явственнее чувствовала, что ей чего-то не хватает.

Даже после рождения дочери Лорна продолжала вести прежний образ жизни, оставшись в коммуне. Однако ее дни стали иметь начало, середину и конец. Лежа с девочкой на матрасе в маленьком пространстве между двумя занавесками, счастливая Лорна думала: “Я должна спланировать свою жизнь”.

Через несколько месяцев Лорна окончательно разочаровалась в коммунах. Вероятно, она начала употреблять наркотики. Однако ребенок понуждал ее к принятию решения. Лорна арендовала крошечный домик и обнаружила, что хочет жить одна.

Многие одинокие матери проходят через всевозможные препятствия и становятся настоящими взрослыми людьми. Время идет, ребенок подрастает. Жизнь принимает ясные очертания и становится упорядоченной, женщина обретает цель.

Новости о Лорне приходили ко мне от ее матери. Лорна перестала быть неустойчивой женщиной. Она создала свою ферму, ее жизнь насыщена работой. Она живет с дочерью и мужчиной, за которого вышла замуж. Он художник и зарабатывает на жизнь столярными работами. Сейчас Лорна путешествует только тогда, когда отвозит на рынок свои керамические изделия. А затем стремится домой. Дом стал неотъемлемой частью ее жизни.

Она прекратила бродяжничать в тридцать лет.

Я собираюсь предоставить последнее слово Маргарет Мид. Выслушав мои рассуждения насчет моделей поведения, она сказала, что единственный путь к соединенной (интегрированной) жизни — это отказ от игры по ролям.

“Некоторые мужчины больше заинтересованы в человеческих отношениях, чем в общественных достижениях. Они хотят сначала построить дом, завести семью, детей, нежели ходить в офис каждый день. В то же время есть женщины, которые просто не подходят для дома и воспитания детей. Нам нужно иметь представления о различных вариантах: мужчина старше, женщина старше, мужчина уходит на работу, женщина уходит на работу, оба уходят на работу на неполный рабочий день, один из них работает один год, в следующем году работает другой — тогда ни одна из моделей поведения не будет выглядеть странной. Тогда все различия сведутся к тому, что "эти люди ездят в Европу каждый год", а "те люди никогда не выезжают в деревню летом". Это просто будут интересные различия, не более того”.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27