5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Из вышеизложенного ясно, что анализ мифологических типов, как и наблюдаемые характеристики материнского комплекса, лишенные вводящих в замешательство деталей, указывают на бессознательное как источник про-

==198

исхождения этого комплекса. Как еще человеку разделить космос на тьму и свет, лето и зиму, на яркий мир дня и темный мир ночи, населенный чудовищными монстрами, если он не найдет этот прототип в себе, в противопоставлении между сознанием и невидимым и непостигаемым бессознательным? Восприятие объектов у примитивных людей обусловлено лишь частично объективным состоянием вещей, а по большей части - внутренними психическими фактами, отношение которых к внешним объектам выражено только с помощью проекции. Это происходит потому что у первобытного человека еще нет жесткой дисциплины ума, известной нам как критическое знание. Мир для него является более или менее гибким явлением в русле потока его фантазии, где субъект и объект не разделены и находятся в отношениях взаимо проникновения. "Что снаружи, то и внутри", - можем мы сказать вместе с Гете. Но то, что "внутри" и что современный рационализм так жаждет вывести из того, что "снаружи", имеет собственную априорную структуру, которая предшествует любому опыту. Невозможно понять, как опыт в широком смысле слова или что-либо психическое могло возникнуть исключительно извне. Душа - часть внутренней мистерии жизни, она имеет свою особенную структуру и форму, как любой другой организм. Откуда произошла эта психическая структура с ее элементами, архетипами - вопрос метафизики, на который нельзя ответить. Это нечто данное, предустановленное, что присутствует во всех случаях. И такова Мать - матрица, форма, в которую укладывается опыт. Отец, с другой стороны, представляет динамику этого архетипа, так как архетип состоит из двух частей - формы и энергии.

Носитель этого архетипа - прежде всего собственная мать, поскольку ребенок сначала живет в состоянии полного слияния, бессознательной тождественности с ней. Она - психическая, так же как и физическая, предопределенность ребенка. С пробуждением сознания "я" участие матери постепенно ослабевает и сознание начинает входить в оппозицию с бессознательным, своим собственным предопределением. Это ведет к ослаблению "я" от матери, чьи персональные качества постепенно становятся более отчетливыми. Все сказочное и таинственное, связанное с ее образом, начинает пропадать и переходит на ближайшую к ней личность, например на бабушку Как

==199

мать матери, она значительней последней, она уже Великая Мать. Часто ей приписывается мудрость или качества ведьмы. Далее архетип уходит из сознания, и чем яснее становится последнее, тем более архетип приобретает мифологические черты. Переход от матери к бабушке означает, что архетип достиг более высокого уровня. Это ясно демонстрирует понятие матери у батаков. Погребальная жертва в честь умершего отца скромна, она состоит из обычной пиши. Но если сын имеет сына, тогда отец становится дедушкой, следовательно, занимает более высокий ранг в окружающем мире - и ему приносятся значительные жертвы. " Когда дистанция между сознанием и бессознательным увеличивается, более высокий ранг бабушки трансформируется в Великую Мать, и часто случается, что противоположности, совмещаемые в этом образе, разделяются. Тогда мы видим добрую фею и злую колдунью, благосклонную богиню и злобное и опасное божество. В западной античности, и особенно, в восточных культурах противоположности часто соединялись в одном образе, и этот парадокс нимало не тревожил первозданный ум. Легенды о богах полны противоречий, как и их нравственный облик. На Западе нелепое поведение и двойная мораль богов поражала людей уже в античные времена и давала повод для критики, приведшей в конечном итоге к разочарованию в олимпийцах, с одной стороны, и к их философской интерпретации - с другой. Самый яркий пример этого - христианская трансформация иудейского понятия божества: морально двусмысленный Яхве стал исключительно добрым божеством, а все плохое воплотилось в Дьяволе. Похоже на то, как если бы развитие эмоциональной функции жителей запада подталкивало его к выбору, что привело к нравственному расслоению божества на две половины. На Востоке преобладание интуитивного интеллектуального подхода оставляло место для эмоциональных ценностей, и боги - например, Кали - могли остаться в их первоначальном облике, парадоксальном с точки зрения нравственности.

Так, Кали - представительница Востока, а Мадонна - Запада. Последняя полностью потеряла свою Тень, которая еще следовала за ней на некотором отдалении в средние века. Она досталась аду народного воображения, где сегодня играет незначительную роль "чертовой бабушки". Благодаря развитию

К оглавлению

==200

чувственных ценностей великолепие Бога света превзошло всякую меру, но тьма, предположительно представленная Дьяволом, локализовалась внутри человека. Эти странные трансформации были вызваны христианством, напуганным манихейским дуализмом и стремящимся сохранить монотеизм как свою главную силу. Но так как реальность тьмы и зла нельзя было отрицать, не было иной альтернативы, как сделать за это ответственным человека. Даже Дьявол был частично, если не полностью, отменен, и в результате эта метафизическая фигура, бывшая одно время внутренней частью божества, была спроецирована на человека, который с тех пор стал реальным носителем тайны неправедности: "Все хорошее от Бога, все плохое от человека". В последнее время это развитие претерпело возврат к дьяволизму, и волк в овечьей шкуре теперь нашептывает нам, что зло - это лишь неправильное понимание добра и эффективный инструмент прогресса. Мы думаем, что мир тьмы, таким образом, тоже заменяется добром, и никто не понимает, какой вред это наносит человеческой душе. Таким образом человек сам превращается в Дьявола, так как Дьявол является половиной того архетипа, чья непреодолимая власть заставляет даже неверующего восклицать "Боже мой!" по всякому подходящему и неподходящему поводу. Если кто-то может этого избежать, он никогда не должен отождествлять себя с этим архетипом, поскольку, как показывает психопатология и некоторые события современной истории, последствия этого ужасающи.

Европеец опустился до такого низкого духовного уровня, что он даже вынужден отрицать апофеоз неукротимой и неукрощаемой психической власти - саму божественность - таким образом, что, проглотив зло, он думает владеть собой так же, как и добром. Если вы внимательно прочтете "Заратустру" Ницше, вы увидите, что автор с редкой последовательностью и страстностью истинно верующего человека описывает психологию "сверхчеловека", для которого Бог мертв и который сам рассыпается на куски, поскольку пытается вместить божественный парадокс в узкие рамки смертного человека. Гете мудро сказал: "Какой ужас должен охватить сверхчеловека!" Его прославление Матери, которая столь велика, что вмещает в себя и богиню Небес, и Марию Египетскую, - пример высшей мудрости и глубины для всякого, кто хочет об этом поразмыслить. Но что мы можем ожидать в век, ког-

==201

да официальные христианские деятели публично провозглашают свою неспособность понять основания религиозного вероучения! Я приведу выдержку из статьи протестантского теолога: "Мы мыслим себя - природно или идеалистически - однородными созданиями, которые настолько едины, что чуждые силы не могут вмешиваться в нашу внутреннюю жизнь, как сказано в Новом Завете"" (курсив мой). Автор, очевидно, не знаком с фактом, что наука продемонстрировала переменчивость и разнородность сознания более чем полвека назад и подтвердила это экспериментально. Наши сознательные намерения постоянно нарушаются и искажаются, в большей или меньшей степени бессознательными влияниями, причины которых на первый взгляд покажутся нам странными. Душа вовсе не является однородной единицей напротив, это кипящий котел противоположных импульсов, склонностей и аффектов, и для многих людей этот конфликт настолько невыносим, что они даже желали бы освобождения, обещанного теологами. Освобождения от чего? Очевидно, от крайне сомнительного психического состояния. Единство сознания, или так называемой личности, - не реальность, но лишь потребность. Я все еще храню живое воспоминание о философе, который также рассуждал об этом единстве и которому пришлось обратиться ко мне за консультацией по поводу невроза: он был одержим идеей, что умрет от рака. Я не знаю, у скольких специалистов он уже тогда проконсультировался и сколько рентгенограмм сделал. Он сам сказал мне: "Я знаю, что у меня нет рака, но все же он у меня может быть". Так кто же ответствен за его воображаемую идею? Сам он, конечно же, нет: на него повлияла некоторая "чуждая" сила. Не приходится выбирать между этим утверждением и словами человека, одержимого Новым Заветом. Верите ли вы в крылатых демонов или в факторы бессознательного, которые шутят над вами дьявольские шутки, для меня нет разницы. В любом случае остается фактом, что воображаемому единству человека угрожают чуждые силы. Теологам лучше сразу принять в расчет этот психический факт, чем продолжать "демифологизировать" его рациональными объяснениями, которые отстали от нашего времени на добрую сотню лет.

==202

***

Я попытался дать обзор психических явлений, которые могут сопровождать господство материнского образа. Хотя я не уделял этому специального внимания, читателю, вероятно, не составит труда понять те черты, которые мифологически характеризуют Великую Мать, даже если они скрываются под вуалью персоналистической психологии. Когда мы просим пациентов выразить словами или изобразить, что значит для них Мать - в позитивном или негативном смысле, - мы всегда получаем символические фигуры, которые могут быть прямыми аналогиями мифологического образа Матери. Эти аналогии заводят нас в сферу которая все еще требует прояснительной работы. Во всяком случае, лично я не способен сказать о ней что-либо определенное. Если, тем не менее, я осмелюсь сделать несколько предположений, их надо рассматривать как вероятностные и гипотетические.

Прежде всего, я должен указать, что образ Матери носит совершенно иной характер в душе мужчины, чем женщины. Для женщины мать предопределяет ее собственную сознательную жизнь в женском отношении. Но для мужчины мать представляет нечто чуждое, в чем он еще не имеет опыта и что наполнено скрытыми фантазиями бессознательного. По этой, если не по другой причине образ Матери у мужчины существенно отличается от женского. Мать с самого начала имеет для мужчины символическое значение, которое, возможно, вытекает из его сильной тенденции ее идеализировать.

Идеализация - это скрытое почитание предков; она проистекает из тайного страха быть изгнанным (из племени). То, что вызывает страх, - это бессознательное и его магическое влияние.

Если для мужчины Мать является символом с самого начала, для женщины она становится символом только в течение ее психического развития.

Опыт раскрывает нам удивительный факт, что небесный тип материнского образа - Афродита Урания - доминирует в мужской психологии, в то время как у женщин встречается чаше хтонический тип Матери-Земли. В фазе манифестации архетипа имеет место почти полное отождествление. Женщина может отождествить себя прямо с Матерью-Землей, а мужчина не может (за исключением случаев психоза). Как показывает мифология, одна из особенностей Великой Матери та, что она часто выступает в паре со своим мужским дополнением. Соответственно мужчина отождествляется с ее сы-

==203

ном-возлюбленным, на которого снизошла милость Софии-мудрости, с вечным ребенком или сыном науки алхимиков. Но компаньон хтонической Матери вовсе не таков - это итифаллический Гермес (или египетский Бес) или лингам. В Индии этот символ имеет высший духовный смысл, и западный Гермес - одна из наиболее противоречивых фигур эллинистического синкретизма, которая послужила источником крайне важных духовных достижений западной цивилизации. Он также бог раскрывающий тайны, и в неофициальной природной философии раннего средневековья он не кто иной, как сам создающий мир Нус. Эта тайна, возможно, находит лучшее свое выражение в словах "Изумрудной скрижали": "Что наверху, то и внизу".

Психологическая реальность такова, что, когда мы прикасаемся к этому отождествлению, мы попадаем в сферу сизигий: пар противоположностей, где одно никогда не отделяется от другого - своего антитезиса. Это сфера личного опыта, который подводит нас прямо к опыту индивидуации, достижения Самости. Большое число символов для этого процесса можно извлечь из средневековой литературы Запада и даже больше - из копилок восточной мудрости, но в этой сфере слова и идеи значат мало. На самом деле они могут стать опасными двусмысленностями или навести на ложный след. В этой все еще очень темной области психологического опыта, где мы говорим о прямом контакте с архетипами, их психическая власть чувствуется в полную силу. Эта сфера - одна из сфер непосредственного опыта, который нельзя выразить никакой формулой, но на который можно лишь намекнуть тому кто уже об этом знает. Не требуется объяснений, чтобы понять, что напряжение противоположностей, выраженное Апулеем в его замечательной молитве богине Небес, когда он называет ее "божественной Венерой" и одновременно "Прозерпиной, которая рождает страх полночными завываниями", это ужасающий парадокс первозданного образа Матери.

***

Когда в 1938 году я написал первый вариант этой работы, я, естественно, не знал, что двумя годами позже христианская версия материнского архетипа подымется до ранга догматической правды. Христианская "богиня Небес", очевидно, потеряла все свои олимпийские качества, кроме яркости, доброты

==204

и вечности, и даже ее человеческое тело - вещь, наиболее подверженная материальной порче, - приобрело нетронутость эфира. Богатство разнообразных аллегорий Богоматери тем не менее сохранило связь с ее языческими образами - Изидой (Ио) и Семелой. Не только Изида и младенец Гор стали праобразами христианских икон, но также и сожжение Семелы, первоначально смертной матери Диониса, предвосхитившей Вознесение Девы Марии. Далее, сын Семелы - это умирающий и воскресающий бог и младший из олимпийцев. Сама Семела похожа на богиню земли, так же как и Дева Мария - земля, в которой родился Христос. У психолога естественно возникает вопрос: что стало с характерным отношением образа Матери к земле, темноте, безднам телесного человека с его животными страстями и инстинктивной натурой к материи вообще? Догмат Вознесения пришелся на времена, когда достижения науки и техники, соединились с рационалистическим и материалистическим взглядом на мир, угрожая духовному и психическому наследству человека мгновенным уничтожением. Человечество вооружилось в ужасном страхе перед чудовищным преступлением. В потрясающем контрасте к этому разрушительному ходу вещей Божья Матерь воцарилась на небесах; действительно, ее Вознесение можно интерпретировать сегодня как обдуманный выпад против материалистической доктрины, которая побудила хтонические силы к мятежу. Как появление Христа в свое время создало реального Дьявола и противника Бога из того, кто изначально был сыном Бога, обитавшим на небесах, так сегодня, наоборот, божественный образ отделился от первозданной хтонической реальности и занял позицию противостояния титаническим силам земли и подземного мира, которые были освобождены.

Подобно тому как Богоматерь была лишена всех существенных признаков материнства, материя оказалась полностью лишенной души, и это в то время, когда физика устремляется к открытиям, которые если не полностью "дематериализуют" материю, то по крайней мере наделяют ее собственными свойствами и делают ее отношение к душе проблемой, которую уже нельзя отложить в долгий ящик. Потрясающий прогресс науки привел прежде всего к развенчиванию Разума и одновременно к обожествлению материи, так что та же самая необходимость научного подхода теперь вынуждает перебросить мост через огромный пролив, открывшийся между двумя способами

==205

мировосприятия. Психолог склонен видеть в догме Вознесения символ, который в некотором смысле предшествует такому процессу развития. Для него взаимоотношения земли и материи - одно из неотъемлемых качеств материнского архетипа. И когда образ этого архетипа оказывается прямо на небесах, в сфере духа, это указывает на союз земли и неба, материи и духа. Современный научный подход, конечно, осуществляется с другой стороны: в самой материи видится эквивалент духа, но этот "дух" предстает лишенным большинства своих известных качеств, так же как земная материя теряет присущие ей черты при входе в небеса. Тем не менее способ союза двух принципов постепенно проясняется.

В конкретном смысле вознесение - это абсолютная противоположность материализму, которая ничуть не уменьшает напряжение между полярностями, а наоборот, доводит его до предела.

Однако в символическом смысле вознесение в теле - это признание материи, которая в последний период отождествлялась со злом только из-за всепоглощающей "пневматической" тенденции человека. Сами по себе дух и материя нейтральны, или, скорее, обладают способностью к тому, что человек называет добром или злом. Хотя эти наименования очень относительны, подразумеваемые под ними реальные противоположности - часть энергетической структуры физического и психического мира, и без них невозможно существование. Нет утверждения без отрицания. Несмотря на эту крайнюю оппозицию или благодаря ей, одно не может существовать без другого - как это формулирует классическая восточная философия; ян (свет, тепло, сухость, мужской принцип) содержит в себе семена инь (темноты, холода, влаги, женского принципа), и наоборот. Материя, следовательно, содержит семена духа, а дух - семена материи. Долгое время известные "синхронистические феномены", которые сегодня подтверждены экспериментами Рина, указывают в этом направлении. "Психизация" материи ставит под сомнение абсолютную нематериальность духа, так как он тогда наделяется некоей субстанциальностью. Догмат Вознесения, провозглашенный в эпоху величайшего политического раскола, который когда-либо знала история, является симптомом компенсации, отражающим стремление науки к единой кар-

==206

тине мира. В некотором смысле развитие и того и другого предвосхитила алхимия в образе священного брака), но только в символической форме. Тем не менее символ имеет большое преимущество, будучи способен соединить разнородные и даже несоизмеримые факторы в единый образ. С упадком алхимии символическое единство духа и материи отошло на второй план, и в результате современный человек чувствует себя оторванным от корней и чуждым в мире, лишенном души.

Алхимик видел единство противоположностей в символе дерева, и потому неудивительно, что бессознательное современного человека, который более не чувствует себя дома в своем мире и не может основывать свое существование ни на прошлом, которого больше нет, ни на будущем, которого еще нет, должно обратиться к символу космического дерева, укоренившегося в мире и растущего до небес - дерева, которое также является человеком.

В истории символов это дерево описывается как сама жизнь, врастающая в то, что вечно и неизменно, что произрастает из союза противоположностей и своим вечным присутствием делает возможным этот союз. Похоже, что лишь через опыт символической реальности человек, напрасно ищущий свою "экзистенцию" и делающий из этого философию, находит путь обратно в мир, в котором он больше не странник.

==207

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51-52-53-54-55-56-57-58-59-60-