1. 0 ПОНЯТИИ АРХЕТИПА

Понятие Великой Матери принадлежит к области сравнительной религии и охватывает совершенно различные типы богиньматерей. Это понятие не имеет непосредственного отношения к психологии, поскольку образ-Великой Матери именно в такой форме встречается в практике психолога редко и только в особых условиях. Этот символ, очевидно, коренится в материнском архетипе. Если мы отважимся исследовать подоплеку образа Великой Матери с точки зрения психологии, тогда архетип Матери, включающий оба этих архетипа, будет основой обсуждения. Хотя длительное рассмотрение понятия архетипа едва ли необходимо на этой стадии, но несколько предварительных замечаний общего характера не будут лишними.

В прежние времена, несмотря на различные мнения и влияние Аристотеля, было не слишком сложно понять концепцию Платона об идеях, предшествующих всем вещам. Термин "архетип", хотя и не в современном смысле, использовался еще до блаженного Августина и был синонимом платоновской "идеи". Когда описывает Бога как архетипический свет, он выражает идею, что Бог - праобраз света, то есть предшественник такого явления, как "свет". Будь я философом, я должен был бы продолжить в духе Платона и сказать: где-то "выше небес" существует праобраз Матери, который предшествовал всем феноменам, где раскрывается материнское начало в широчайшем смысле этого слова. Но я эмпирик, а не философ; я не могу предполагать, что мое личное отношение к интеллектуальным проблемам действительно имеет ценность. Очевидно, такое убеждение может допустить лишь

==176

философ, который считает свои предположения универсальными и не признает того факта, что его "личная мера вещей" обуславливает его философию.

Как эмпирик, я должен указать, что существует личность, которая рассматривает идеи как реальные сущности, а не просто как имена. Если это так, тогда в последние двести лет мы жили во времена, когда было непопулярно или немыслимо предположить, что идеи могут быть чем-то, кроме наименований. Любой, кто продолжает думать, как Платон, за свой анахронизм видения "наднебесной", то есть метафизической, сущности идеи будет если не обвинен в иллюзиях и суеверии, то милосердно отнесен к поэтам. Снова, как в древнем споре об универсалиях, номиналистическая точка зрения восторжествовала над реалистической; и идея превратилась в пустой звук. Эта перемена сопровождалась - и в значительной степени была вызвана - подъемом эмпиризма, преимущества которого были слишком очевидны для интеллекта. С этого времени идея перестала быть чем-то , но стала чемто вторичным и выводимым. Естественно, новый номинализм быстро провозгласил свою универсальную ценность, несмотря на факт, что он также базируется на определенной основе, ограниченной темпераментом. Его тезис таков: мы принимаем все, что происходит извне и может быть проверено. Идеальный пример - проверка опытом. Антитезис этому: мы принимаем все, что исходит изнутри и не может быть проверено. Беспомощность этой позиции очевидна.

Греческие натурфилософы, с их интересом к первопричине вместе с Аристотелем, одержали запоздалую, но сокрушительную победу над Платоном.

Но каждая победа содержит зерно будущего поражения. В наши дни появляется все больше знаков перемены отношения. Довольно показательно кантовское учение о категориях, которое больше, чем что-либо другое, разрушает в зародыше любую попытку оживить метафизику в старом смысле этого слова, но в то же время мостит путь к возрождению платонического духа. Если правда, что не существует метафизики, превосходящей человеческий ум, то такая же правда, что не существует эмпирического знания, которое бы не было ограничено структурой восприятия. В течение полутора веков после появления "Критики чистого разума" постепенно одерживала победу идея, что мышление, понимание и рассуждение не могут рассматриваться как независимые процессы, подчиненные лишь вечным законам логи-

==177

ки, но что они являются психическими функциями, координируемыми личностью и управляемыми ею. Мы не спрашиваем более. "Закономерно ли видимое, слышимое, взвешиваемое, исчисляемое, осмысляемое?" Мы вместо этого спрашиваем: "Кто это видел, слышал или осмыслил?" Начав с "личной меры" в наблюдении и измерении невидимых процессов, это критическое отношение привело к созданию опытной психологии, которой ранее не существовало. Сегодня мы убеждены, что во всех областях знания существуют психологические предпосылки, которые оказывают значимое влияние на выбор материала, на метод исследования, на природу выводов и формулировку гипотез и теорий. Мы даже подошли к мысли, что личность Канта была главным фактором, обусловившим создание "Критики чистого разума". Не только наши философы, но и наши философские пристрастия, и даже то, что мы называем "высшими" истинами, подвержено влиянию личных склонностей, если не сказать - до крайности предопределено ими. "От нас забирают всю творческую свободу!" - восклицаем мы. Что? Может ли быть, что человек есть на самом деле лишь то, что он думает, говорит или делает?

С учетом того, что мы не преувеличиваем и не становится жертвой "психологизирования", мне кажется, что приведенная здесь критическая точка зрения неизбежна. Она составляет суть, основу и метод современной психологии. Во всех видах человеческой деятельности есть априорный фактор, то есть врожденная, досознательная и бессознательная индивидуальная структура души. Досознательная психика - например, душа новорожденного ребенка - не пустой сосуд, в который, при благоприятных условиях, можно влить все, что угодно. Напротив, это чудовищно сложная, жестко предопределенная индивидуальная сущность, которая кажется нам неопределимой только потому, что мы оцениваем ее поверхностно. Но в тот момент, когда мы видим первые проявления психической жизни, нужно быть слепым, чтобы не распознать за ними индивидуальный характер, то есть уникальную личность. Едва ли возможно предположить, что все эти характеристики возникли в тот момент, когда проявились. Если речь идет о негативной предрасположенности, уже явной у родителей, мы ссылаемся на наследственную передачу хромосом; нам не приходит в голову рассматривать эпилепсию у ребенка как непредсказуемую мутацию, если эпилепсия есть у матери. Мы

==178

объясняем наследственностью таланты и способности, которые прослеживаются через поколения. Мы объясняем так же сложные инстинктивные действия животных, которые никогда не видели своих родителей и, значит, не могли быть "научены" ими.

Сегодня нам следует начать с гипотезы, что в том, что касается предрасположенностей, нет существенной разницы между человеком и всеми иными созданиями. Как и все животные, он обладает сформированной душой, свойственной его виду в которой при ближайшем рассмотрении обнаруживаются черты его предков. У нас нет ни малейшей причины предполагать, что существуют какие-то человеческие функции или виды деятельности, которые можно исключить из этого правила. Мы не способны сформулировать идею того, что собой представляют эти предрасположенности и привычки, которые делают возможным и инстинктивные действия животных. Точно так же недоступна нам природа досознательных психических склонностей, которые побуждают ребенка реагировать в человеческой манере. Мы можем только предположить, что его поведение коренится в образцах функционирования, которые я описываю как образы. Термин "образ" выражает не только форму осуществляемой деятельности, но и типичную ситуацию этой деятельности. Эти образы - первозданны в том смысле, что они присущи целым видам, и если они когда-либо "возникли", их происхождение должно совпадать, по крайней мере, с истоками этих видов. Они являются "человеческими качествами" человеческих существ, специфически человеческим типом поведения. Эта особая форма наследственна и уже присутствует в хромосомах.

Идея, что она не наследуется, но заново "рождается" в каждом ребенке, настолько же нелепа, как и древняя вера в то, что каждое утро на востоке восходит новое солнце.

Так как все психическое предопределено, это касается и индивидуальных функций, в особенности тех, которые ведут начало прямо из предрасположенностей бессознательного. Наиболее важна из них творческая фантазия. В фантазиях становятся видимыми первозданные образы, и здесь обнаруживается особая роль архетипов. Я не первый, кто указал на этот факт, - эта честь принадлежит Платону. А первым этнологом, который обратил внимание на широко распространенные "элементарные идеи", был Адольф Бастиан. Позднее два других исследователя, Хуберт и Маусс, последователи Дюркгейма,

==179

говорили о "категориях" воображения. А впервые стал изучать бессознательные представления такой авторитет, как Германн Узнер: он называл их "бессознательными мыслями". И если я внес некий вклад в эти открытия, он состоит в том, что я показал, что архетипы не распространяются благодаря традициям, языку и миграциям, но могут возникать спонтанно, в любое время и в любом месте, безо всякого внешнего влияния.

Нельзя не учитывать далеко идущие выводы этого утверждения. Оно означает, что каждая душа содержит психические формы, бессознательные, но тем не менее активные - жизненные предрасположенности, идеи в платоновском смысле, которые оказывают постоянное влияние на наши мысли, чувства и действия.

Снова и снова я сталкиваюсь с ошибочным представлением, что архетип определен в смысле своего содержания, другими словами, что он является разновидностью бессознательной идеи (если допустимо такое выражение).

Необходимо указать еще раз, что архетип предопределен не по содержанию, а только по форме, да и то в очень ограниченной степени. Первозданный образ определен по содержанию, только когда он осмысливается и таким образом наполняется материалом сознательного опыта. Однако его форма, как я всегда объясняю, сравнима с кристаллической решеткой, которая образует материальную структуру кристалла в материнской жидкости, хотя и не видна. Она проявляется особым образом в деятельности ионов и молекул. Архетип сам по себе пуст и чисто формален, это всего лишь возможность существования, способность к проявлению того, что дано. Сами представления не наследуются, они лишь форма. И в этом смысле архетипы подобны инстинктам, которые также предопределены лишь по форме. Существование инстинктов может быть доказано не более, чем существование архетипов, поскольку они проявляются лишь конкретно. Что касается определенности по форме, ее проясняет наше сравнение с кристаллом, так как кристаллическая решетка предопределяет только стереометрическую структуру, но не индивидуальную форму конкретного кристалла. Она может быть большой или маленькой и бесконечно разнообразной из-за разного размера граней, и даже состоять из нескольких кристаллов. Единственное, что остается постоянным, - это кристаллическая решетка, или, скорее, лежащие в основе ее ге-

К оглавлению

==180

ометрические пропорции. То же самое можно сказать об архетипе. В принципе он может быть назван и имеет неизменяемое ядро смысла - но всегда только в принципе, никогда как конкретное явление. Подобно этому, особое проявление образа матери в какой-либо момент времени не может быть выведено лишь из материнского архетипа, но зависит от огромного числа других факторов.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51-52-53-54-55-56-57-58-59-60-