Алвин Тоффлер Шок от будущего

Литературная композиция

Мир рушится. Под его обломками навеки похороненным остается то, что было нам когда-то дорого... Стремительно разваливается привычный уклад жизни, уходит в прошлое то, что еще так недавно составляло смысл нашего бытия. Утрачивает свое значение мораль, меняются жизненные ценности и ориентации. Рвутся нити, связывающие нас с близкими людьми... Человек остается одиноким перед надвигающимся мраком неизвестности...

Что это? Строки из Апокалипсиса или увлекательное начало фантастического романа? Нет, это всего лишь попытка психологически точно обрисовать будущее, которое ждет человечество в самое ближайшее время.

Главный источник страха кроется в неизвестности. Нас может ужасать прошлое, не удовлетворять настоящее, но страх, истинный страх человек способен испытывать, только думая о том, что ожидает его впереди.

В глазах средневекового человека будущее виделось как некая таинственная и темная сила. Войны, эпидемии, голод воспринимались как признаки надвигающегося конца света. Фрески храмов, изображающие эпизоды Страшного суда, заставляли трепетать сердца верующих при мысли, что ждет их по ту сторону бытия.

По истечении многих веков, на пороге XXI столетия человек, казалось бы, уже не должен страшиться своего будущего. Вооруженные новейшей техникой люди научились прогнозировать свою жизнь на несколько лет вперед. Для современного западного человека будущее уже не представляется мрачным, оно не таит в себе ничего сверхъестественного и ужасного.

==89

Но, несмотря на это, современный человек не чувствует себя более уверенным, наоборот, он ориентируется в жизни гораздо хуже, чем его средневековый собрат, постепенно он теряет чувство реальности происходящего.

На мой взгляд, суть этого парадокса состоит в том, что, подчинив себе силы природы, создав мощнейшую технику, человек изменил ритм и течение своей жизни. Но сам оказался неприспособленным к этому ритму. Одержав победу над природой, но сам оставаясь ее частью, человек губит себя с помощью средств, созданных его же руками.

Да, у современного западного человека есть будущее, оно ждет его, завлекая всевозможным изобилием, облегчая его труд техническими совершенствами, но может ли человек приспособиться к такому будущему? Не окажется ли созданный им рай раем для хорошо сконструированных роботов?

Уже сегодня мы видим, как человечество захватывает неведомое ранее психологическое состояние, которое по своему воздействию на человека может быть приравнено к заболеванию. Есть у этой «болезни» и свое название — «футурошок» (шок от будущего).

Футурошок характеризуется внезапной, ошеломляющей утратой чувства реальности, умения ориентироваться в жизни, вызванными страхом перед близким грядущим.

Еще до начала XXI века миллионы обычных, физически здоровых и психически нормальных людей внезапно столкнутся лицом к лицу с будущим. Смогут ли они приспособиться ко все более усиливающемуся давлению событий, знаний, науки, техники, различного рода информации? Не приведет ли все это к серьезным социальным и психологическим последствиям?

Человечество стоит на пороге новой эры. Его ждут невиданные ранее трудности. Футурошок может стать самой распространенной болезнью завтрашнего дня.

В медицинских справочниках нет описания этой болезни. Но уже сейчас ясно прослеживаются ее симптомы. Миллионы людей охвачены возрастающим чувством тревоги, они не могут ориентироваться в окружающей их жизни, они теряют способность разумно управлять событиями, которые стремительной лавиной обрушиваются на их головы. Безотчетный страх, массовые неврозы, не поддающиеся разумному объяснению поступки, необузданные акты насилия — все это лишь слабые симптомы болезни, которая ожидает нас впереди.

К оглавлению

==90

Футурошок — это знамение времени, следствие ускоряющегося темпа жизни, результат внезапных перемен, происходящих в обществе. Это — болезнь, вызванная наслоением новых культурных ценностей на еще не успевшие отжить старые. Футурошок возникает тогда, когда человек сталкивается с новым укладом жизни, еще находясь в рамках старого жизненного уклада.

Может возникнуть вопрос: только ли нашему времени свойственно это явление? Разве в предшествующие столетия людям не приходилось сталкиваться с подобными ситуациями?

Конечно, похожие явления можно проследить в любой исторической эпохе. Представьте себе состояние варвараскифа, захваченного в плен и проданного в рабство в какой-нибудь город античной Греции или Рима. Оторванный от привычной с детства среды, столкнувшийся лицом к лицу с совершенно незнакомой ему культурой, этот человек наверняка должен был пережить состояние шока.

Или пример другого рода. Вспомним известный роман Марка Твена «Принц и нищий». Нищий мальчик по воле случая оказывается в положении наследного принца. Но вместо того чтобы возблагодарить судьбу и наслаждаться радостями жизни, он испытывает постоянную тревогу, страх перед непривычной действительностью.

Эти примеры представляют собой разновидности так называемого «культурного шока», явления гораздо менее опасного и болезненного, чем футурошок.

Большинство людей, попадающих в незнакомую обстановку, живут надеждой на возвращение в родную страну с привычным укладом жизни или находят утешение в том, что в любой момент могут оказаться в своей среде. Жертвы футурошока этой утешительной мысли лишены.

Оторвите человека от родной культуры и бросьте в совершенно новое окружение, где ему придется мгновенно реагировать на множество совершенно новых представлений о времени, пространстве, труде, религии, любви, сексе и т. п., — и вы увидите, какая растерянность овладеет им. А если вы еще отнимете у него всякую надежду на возвращение в знакомую социальную среду — растерянность перерастет в страх и панику.

А теперь представьте себе, какова же будет дезориентация человека, если сама эта новая культура окажется в состоянии полного беспорядка и вся иерархия ценностей

==91

в ней будет постоянно меняться! Сумев уловить лишь намеки на то, как он должен вести себя в новых обстоятельствах, такой человек будет представлять опасность и для самого себя и для окружающих.

А теперь вообразим, что в обрисованный нами новый мир перенесли не одного человека, а целое общество разновозрастных людей, включая самых слабых, наименее интеллигентных, наименее приспособленных. Результатом будет футурошок в широком масштабе.

Таковы перспективы, ожидающие человека. Перемены, происходящие вокруг нас, приняли характер грандиозного снежного обвала, и большинство людей совершенно не подготовлено к ним. Не стоит обвинять меня в преувеличении. Теперь часто можно услышать избитую фразу: «Мы переживаем второй промышленный переворот». Этими словами нас пытаются поразить — поразить темпами и масштабами перемен, происходящих в мире. Но слова эти не только банальны, но и обманчивы. Ибо то, что происходит в настоящее время, шире, глубже и значительнее промышленного переворота.

Сейчас все большее признание получает мнение, что все те события, которые мы переживаем сейчас, не что иное, как второй великий рубеж в истории человечества, равный по значению такому грандиозному скачку, каким был переход от варварства к цивилизации.

Эту точку зрения разделяет выдающийся экономист и оригинальный мыслитель Кеннет Боулдинг. Он называет наше столетие «Великим срединным рубежом», разделяющим историю человечества на две равные части.

По утверждению Боулдинга, современный мир, в котором мы сейчас живем, так же отличается от того, в котором мы родились, как этот последний от мира Юлия Цезаря.

Таким образом, мы как бы родились посредине человеческой истории. Со дня нашего рождения прошло почти столько же времени, сколько и до него.

Это фантастическое, на первый взгляд, утверждение подтверждается многими примерами. Если разделить последние 50 тысяч лет существования человечества на среднюю продолжительность жизни отдельного человека, составляющую приблизительно 62 года, то получится около 800 таких «жизненных циклов».

==92

Из них полных 650 человек провел в пещере в первобытном состоянии. Только за последние 70 «циклов» — после появления письменности — люди получили возможность поддерживать связь с последующими поколениями более эффективно. Только в течение последних шести «циклов» письменность распространилась в народе, и лишь на протяжении последних четырех «циклов» стало возможным более или менее точно измерять время. Всего последние два «цикла» люди пользовались электрическим двигателем, и, наконец, только за последний, 800-й «жизненный цикл» было создано подавляющее большинство тех материальных благ, которым мы пользуемся сейчас.

800-й «цикл» резко отличается от всех предшествующих масштабом и многообразием перемен в различных областях жизни. Конечно, такие эпохальные перевороты встречались и раньше. Многочисленные войны, чума, землетрясения, голод уничтожали целые социальные системы. Но эти потрясения происходили в рамках одного общества или несколько соседствующих обществ.

Теперь же границы стерлись. Последствия современных событий немедленно дают о себе знать во всем мире. Однако все еще остается незамеченным самое важное качественное отличие последнего, 800-го «жизненного цикла» от всех остальных. Дело не только в том, что мы расширили сферу перемен, сделали их масштабнее, — мы изменили их темп. На нас обрушивается лавина чрезвычайно быстро сменяющих друг друга событий, что приводит к изменению нашего восприятия времени. Мы «ощущаем» жизнь иначе, чем наши предшественники, и именно в этом отличие современного человека.

Нафантазируем такую ситуацию... Средневековый рыцарь увидел на турнире прекрасную даму и влюбился. Добиваясь взаимности, он пишет ей страстные послания, и его гонец с величайшими ухищрениями доставляет письма своего господина в замок дамы, живущей на другом конце королевства. Представьте себе, сколько времени должно пройти, прежде чем она получит это послание и, тщательно все обдумав, напишет нежный ответ, который с еще большими предосторожностями переправит своему возлюбленному.

В течение этого времени чувства их как бы замирают. Они способны переживать состояние, охватившее их в момент первой встречи, бесконечное число раз... Неизмен-

==93

ной остается ситуация, в которой находятся наши герои. Медленно поступает информация, которая могла бы привести к перемене их чувств. Подобный роман может длиться годами, по сути, совсем не развиваясь. У несчастных влюбленных Средневековья гораздо больше шансов умереть раньше своей любви, чем у наших современников.

Последним, имеющим в своем распоряжении телефон, почту и другие средства связи, нет необходимости долгое время переживать волнение, охватившее их во время первого свидания, так как за ним стремительно следуют все новые и новые события, и часто у современных влюбленных просто не остается времени, чтобы разобраться в собственных чувствах.

Конечно, с одной стороны, нашим современникам повезло больше. Постоянная смена ситуаций и впечатлений делает их жизнь наполненной событиями и очень разнообразной. Но, с другой стороны, человеческая психика, какой бы гибкой она ни была, устает реагировать на бесконечную череду ситуаций; ощущения как бы «притупляются», становятся менее острыми; поступки — поспешными и необдуманными; чувства — поверхностными, слаборазвитыми, легко меняющимися.

Жизнь современного молодого человека мало чем напоминает жизнь его отца. Пропасть, разделяющая поколения, стремительно разрастается. Сегодня она разверзлась между мной и моим отцом, а завтра разделит меня и моего младшего брата.

В прошлые века жизнь текла гораздо медленнее. История прекрасной дамы могла произойти как с ее прабабушкой, так и с ее внучкой. Размеренный ритм жизни крепко связывал поколения друг с другом, не давая прерваться «связи времен».

Современные люди, ускорив темпы перемен, навсегда порвали с прошлым. Мы отказались от прежнего образа мыслей, от прежних чувств, от прежних приемов приспособления к изменяющимся условиям жизни. Мы подготовили почву для создания совершенно нового общества и сейчас мчимся ему навстречу. В этом вся суть 800-го «жизненного цикла». Но вместе с тем именно это ставит под сомнение способность человека к адаптации — выживет ли он в новом обществе? Сможет ли приспособиться к новым требованиям? А если нет, то сможет ли он изменить эти требования?

==94

Ускорение жизни порождается техникой. Легче всего проиллюстрировать это на примере развития транспорта. Известно, например, что за 6 тысяч лет до н.э. самым быстрым видом транспорта, доступным человеку при поездках на дальние расстояние, был караван верблюдов, передвигавшийся со скоростью 13 км/ч. Только в 166 г. до н.э. была сконструирована повозка, и человеку стала доступна скорость до 30 км/ч.

Эта скорость была предельной очень долгое время. Первый почтовый дилижанс, появившийся в Англии в 1784 г., и первый локомотив, созданный в 1825 г., двигались со скоростью от 16 до 21 км/ч. И лишь только в 1880-х г., с появлением усовершенствованного локомотива, человек получил возможность развивать скорость до 150 км/ч.

Затем понадобилось всего 58 лет, чтобы превысить эту скорость вчетверо: в 1938 г. самолет делает уже 600 км/ч. Промчались еще 20 Лет, и этот рекорд был удвоен. К 60-м гг. нашего века мы имеем космический корабль, скорость которого достигает 30 тыс. км/ч.

Если все это изобразить графически, то прогресс ускорения, достигнутый последующим поколениями, будет представлять собой почти вертикальную линию.

Какую бы сферу жизни мы ни взяли — везде видим одну и ту же тенденцию к ускорению. Исследования показывают, что во всех областях можно проследить один закон: тысячелетия или столетия проходят без изменений, а затем, в наше время, на глазах у нас, — внезапно рушатся все прежние рекорды и происходит фантастический рывок вперед.

Мы живем в ситуации, когда каждый день приносит какое-то новое научное открытие. 90% всех когда-либо живших ученых — наши современники. Их замыслы реализуются и дают результаты гораздо быстрее, чем когда-либо в прошлом.

Техника питает самое себя. Постоянно умножаясь, она требует непрерывного протока знаний. Она пожирает человеческий ум, как гигантский автомобиль горючее. Мозг человека уже не в состоянии вместить такого огромного потока информации, и на помощь приходят ЭВМ, которые, в свою очередь, доводят процесс накопления знаний до головокружительной быстроты.

Не случайно, начиная с 50-х гг., во многих западных странах создаются фантастические романы, в которых ро-

==95

боты-убийцы во всеоружии своего технического совершенства уничтожают беспомощного человека.

Ускорение темпов жизни больше не укладывается в рамки «нормального» человеческого существования, под его напором сотрясаются все социальные институты общества.

Но это еще не самое страшное. Нарастание темпов перемен оказывает губительное воздействие на нашу психику, оно нарушает внутреннее равновесие, меняет образ нашей жизни, таким образом внешнее ускорение переходит во внутреннее.

Представьте себе отдельную человеческую жизнь в виде длинного канала, по которому протекает поток наших переживаний. Этот поток состоит из бесчисленного множества «ситуаций», каждая из которых включает в себя несколько компонентов. В первую очередь — это предметы (вещи), то есть все естественные или сделанные руками человека физические объекты. Во-вторых, место, так как каждая ситуация разворачивается на каком-то определенном пространстве. В-третьих, люди, являющиеся главными действующими лицами в любой ситуации. И наконец, еще один компонент, который в силу своей очевидности часто остается незамеченным. Это время, в течение которого разыгрывается та или иная ситуация. Стоит только изменить хотя бы один из перечисленных компонентов, и мы получим совершенно иную ситуацию.

Например, если представить себе людей, оказавшихся в двух совершенно одинаковых ситуациях, но при условии, что одна из них длится дольше другой, то не трудно заметить, что вскоре эти люди окажутся в совершенно различных ситуациях, соответственно будет отличаться и их поведение. Именно в этом самом уязвимом месте сила общественного ускорения сталкивается с повседневным жизненным укладом человека. Ибо ускорение перемен сокращает длительность жизненных ситуаций. Современному человеку за определенный отрезок времени приходится переживать гораздо больше таких жизненных ситуаций, чем это было раньше. Это оказывает разрушительное воздействие на его психику.

Человек по своей природе склонен сосредоточиваться лишь на какой-то одной ситуации. И поэтому их лихорадочная смена чрезвычайно осложняет его жизнь Человек как бы вынужден играть несколько ролей и постоянно

==96

принимать все новые решения. Ситуации, двигаясь неудержимым потоком, уже не развиваются по воле самого человека, а придавливают его мощным прессом, что создает ощущение необыкновенной сложности современной жизни.

Фактор времени, пронизывая собой все существующие ситуации, оказывает влияние на отношение человека буквально ко всему, что его окружает, и в первую очередь — к вещам. В современном обществе вещи, созданные человеком, давно уже вытеснили собой природу. Они настолько сроднились с человеком, что стали оказывать на него психологическое воздействие. Отношение к вещам зачастую определяет наши основные ценностные установки. Ускорение темпа жизни ведет к сокращению длительности нашей связи с вещами, и это не может не отражаться на человеческой психике.

Человеку свойственно дорожить окружающими его вещами, он привыкает к обстановке своего дома, к автомобилю, одежде и т.д. Но стремительно вращается колесо времени. Вещи уже не передаются из поколения в поколение, а меняются несколько раз в течение жизни одного человека.

То же непостоянство наблюдается в строительстве и архитектуре — города постоянно перестраиваются, сносятся одни здания и возводятся другие. Если прежде здание строилось на 100 лет, то теперь — на 40. С ускорением общих темпов жизни происходят изменения в экономике: из постоянной она превращается в непостоянную.

Судите сами... С развитием техники автоматизируется и удешевляется производство, но ремонт остается ручным. Поэтому выгоднее купить новую вещь, чем ремонтировать старую, и производить вещи, которые можно выбросить после недолгого использования. Кроме того, в производстве все время вводятся технические усовершенствования. Поэтому не имеет смысла создавать вещи, рассчитанные на длительный срок. Оказывается, выгоднее разрушить дом, простоявший 10 лет, чем перестраивать его в соответствии с новыми требованиями.

Понимая неизбежность изменений, мы перестали создавать вещи «вечные», рассчитанные на что-то постоянное. Наши потребности все время меняются, и в соответствии с ними создаются вещи, способные их удовлетворить. В Швеции, например, построен дом с подвижными внут-

==97

4-1160

ренними перегородками, в котором хозяева могут изменять планировку квартир по своему вкусу. Существуют проекты целых городов, основанных на идее «непостоянной архитектуры».

Наблюдается усиление тенденции брать автомобили напрокат вместо того, чтобы покупать их. Появился новый вид магазинов, где ничего не покупается, а дается во временное пользование. Сейчас средний американец за свою жизни пользуется от 20 до 50 автомобилями (собственными и взятыми напрокат). Все это свидетельствует о сокращении времени, связывающего человека с вещью.

Человек, утрачивая связь с вещами, постепенно теряет ощущение стабильности, психологического комфорта. Вряд ли счастлив тот, кто лишен радости посидеть вечером в любимом старом кресле, в котором сидел еще его отец, или достать из шкафа потертый костюм, который уже давно не надевался, но все еще напоминает вам о быстро промелькнувшей молодости. Люди прошлого привыкали к своим вещам, и они старели вместе со своими хозяевами. В современном мире срок «жизни» вещей катастрофически сокращается. Вещи «умирают» на наших глазах так быстро, что мы не успеваем к ним привыкнуть.

С ускорением темпов жизни человек теряет связь не только с вещами, но и с территорией, на которой проживает. Для современного человека стало естественным совершать ежедневные поездки, путешествовать и постоянно менять свой дом. Мы являемся свидетелями исторического явления: уменьшается значение места в жизни человека. Возникает новое племя кочевников, и лишь немногие сейчас понимают, какое значение будет иметь эта миграция в будущем.

Наиболее сильное психологическое воздействие оказывает перемена местожительства. Для людей, стремящихся к будущему, перемена места становится образом жизни, который позволяет им освободиться от ограничений прошлого.

Современное общество отличается неустойчивостью связей между людьми, которая в будущем будет неуклонно возрастать. Люди, подобно вещам и местам, сменяются в нашей жизни с головокружительной скоростью.

==98

Отношения между людьми можно классифицировать по их продолжительности: 1) длительные отношения (с членами семьи, родственниками); 2) отношения средней длительности (дружеские, соседские, с коллегами по работе); 3) кратковременные отношения (в сфере услуг — с продавцами, парикмахерами и т. д.). Каковы бы ни были эти отношения, общая тенденция у них одна: продолжительность связей между людьми сокращается, но вместе с тем увеличивается их численность.

Естественно предположить, что все это приведет к изменению характера поведения человека в общении с другими людьми. Будущее общество будет основано на кратковременных встречах и на совершенно новой морали.

Под влиянием новых переживаний и ощущений психически здоровый человек перестает отличать реальное от искусственного. Почва уходит у него из-под ног, ибо само определение нормальной психики, нормальной жизни перестает считаться нормальным. Поток изменений вносит невиданные осложнения в жизни людей, которые становятся жертвами футурошока. В будущем человека ждет мир, в котором нет ничего общего с тем миром, к которому он привык.

Изменения, происходящие в обществе, увеличивают разрыв между нашими представлениями и действительностью. Если этот разрыв незначителен, мы можем преодолеть его и создать новые представления о жизни. Если же он становится очень значительным, человек чувствует свою неспособность ориентироваться в окружающем мире и впадает в панику. Крайний случай такого состояния — психоз или даже смерть.

Психологи заметили, что, когда начинают изменяться внешние обстоятельства, происходят параллельные изменения и в нас самих. Эти внутренние перемены так глубоки, что ставят под сомнение саму способность человека выжить в рамках условий, которые поставила перед ним

жизнь.

Прежние корни, которые питали человека, придавали ему уверенность — религия, государство, община, семья, профессия, — оказались подорваны ураганным натиском все убыстряющейся жизни.

Чтобы выжить, чтобы избежать того, что мы называем футурошоком, человек должен закрепиться в мире на со-

==99

4*

вершенно иных основаниях, чем прежде. Он должен стать более приспособленным, чем когда бы то ни было.

Но прежде всего он должен отчетливо представлять, как ускоряется его собственная личная жизнь, как постепенно меняется его поведение, весь образ его существования. Иными словами, он должен разобраться в том, что я называю переходностью.

Переходность — это новое ощущение быстротечности, которое пронизывает всю нашу повседневную жизни. Оно сказывается на нашем настроении, проявляется в чувстве неустроенности быта.

Конечно, люди всегда знали о конечности своего земного пути. В этом смысле переходность всегда была одним из элементов жизни. В наши дни ощущение непостоянства, непрочности обострилось и углубилось. Трагедия современного человека состоит в том, что он постепенно утрачивает контакты с прежним образом жизни.

Никто из нас не живет больше по-настоящему оседло. Все мы — только жильцы «комнат с пансионом», отчаянно и страстно ищущие удовлетворения в контактах с соседями. В сущности, все мы — граждане Переходной эпохи...

Можно ли жить в обществе, которое не повинуется человеку? Это не праздный вопрос. Он отражает положение, в котором мы находимся. Если бы только одна техника сорвалась с цепи, то и тогда наше положение было бы достаточно трудным. Смертельная опасность состоит в том, что и другие социальные процессы бросили узду и бешено мчатся в неизвестном направлении, отказываясь подчиняться всем нашим попыткам управлять ими.

Урбанизация, этнические и национальные конфликты, постоянные миграции, перенаселение, возрастающая преступность — все это лишь некоторые последствия наших неудачных и бесплодных попыток хоть как-то регулировать ход перемен. Некоторые из этих явлений тесно связаны с технической революцией, другие — лишь частично.

Стремительный, скачкообразный темп перемен, порывистая смена направлений этих перемен наводят на мысль: а не стали ли технически передовые общества, даже сравнительно небольшие, вроде Швеции или Бельгии, чересчур сложными; и не слишком ли быстро они развиваются, чтобы ими можно было управлять?

К оглавлению

==100

Как можно в этих условиях предупредить массовый футурошок? Вряд ли поможет, если мы будем по нашему усмотрению стараться урегулировать темп происходящих перемен. Сегодняшний опыт показывает, что даже исполненные лучших намерений правительства не в силах направить перемены в правильное русло.

Ведущий американский урбанолог с нескрываемым отвращением пишет: «Все, чего добилась администрация по реконструкции городов, ухлопавшая на это более 3-х миллиардов долларов, — это существенное снижение строительства дешевых жилищ в американских городах». Подобные же провалы можно наблюдать и в десятках других областей.

Почему программы социальной помощи в наши дни больше вредят, чем помогают нуждающимся? Почему бунтуют студенты, эти якобы избалованные сынки богатых родителей? Почему скоростные автострады больше тормозят движение, чем облегчают его? Короче говоря, почему либеральные мероприятия, начатые с самыми лучшими намерениями, так быстро выдыхаются, порождая побочные действия, которые сводят к нулю все, что было задумано, а результаты этих мероприятий часто оказываются прямо противоположны задуманному? Неудивительно, что член британского парламента как-то воскликнул: «Общество движется вслепую!»

Заявление британского политического деятеля бьет в самую точку. В этом состоит политический аспект футурошока. Точно так же, как отдельный человек, не способный идти в ногу со временем, становится жертвой этого социального недуга, так и правительства, утратившие способность управлять, оказываются во власти коллективного футурошока.

Болезнь, называемая нами футурошоком, поражает не только психику людей и политическую структуру власти, она также накладывает свой неизгладимый отпечаток на экономику индустриально развитых стран.

Первые экономические признаки этого недуга ощутимы уже сейчас. Они проявляются в крахе технократического планирования. Не секрет, что правительства всех технически высокоразвитых государств активно вмешиваются в экономику своих стран. В США и Великобритании существуют даже специальные плановые отделы.

==101

Почему же, несмотря на все это, правительства все больше утрачивают экономический контроль? Вероятно, дело здесь не только в недостатках самого планирования.

В самом деле, технократическое планирование опирается на существующую в обществе иерархию. Мир делится на администраторов и рабочих, на тех, кто планирует, и тех, кто эти планы обязан воплощать в жизни, и первые принимают решения за вторых.

Такая система «работает» лишь до тех пор, пока экономическое развитие движется темпами индустриальной эпохи. Но когда эти темпы становятся супериндустриальными, сверхбыстрыми, система рушится. Это проявляется в том, что находящиеся внизу иерархической лестницы непосредственные производители начинают все чаще требовать, чтобы им разрешили принимать решения самостоятельно, то есть внепланово.

Современное ускоренное производство требует немедленной обратной связи, что стирает различия между администрацией и теми, кто стоит у конвейера. Те, кто планируют, находятся слишком далеко от тех, для кого планируют; они слишком плохо знают местные условия, слишком медленно реагируют на перемены.

Чем больше укрепляется подозрение в том, что управление сверху вниз не работает, тем энергичнее и настойчивее становятся те, кто должен эти планы осуществлять. Не довольствуясь своей прежней ролью, они претендуют на право участия в управлении. Планирующие, естественно, сопротивляются. Тем самым рушится иерархическая система производства, а вместе с ней и само технократическое планирование. В будущем это может привести к краху экономики высокоразвитых стран.

Многие ученые ищут выход из создавшегося положения в иррациональных, антинаучных территориях. Ими овладевает некая болезненная ностальгия по предындустриальному обществу. Они зовут нас вернуться в прошлое, противопоставляя технократическому планированию дотехнократические формы управления экономикой.

Эти попытки, на мой взгляд, не только совершенно бесполезны, но и опасны. Что бы там ни говорили защитники подобной точки зрения, в мире все еще безнаказанно разгуливают грубые силы и инстинкты. Поэтому мы не можем допустить, чтобы вопросы мировой важности — будь то регулирование роста населения, борьба с загряз-

==102

нением воздуха или даже предотвращение футурошока — решались неразумно, без всякого плана.

Если мы и дальше будем оставаться равнодушными к тому, что ждет нас в будущем, — это значит, что мы совершаем коллективное самоубийство.

Мы не можем позволить себе ни вернуться к прошлому (время неумолимо), ни пассивно созерцать происходящие на наших глазах перемены. Мы не должны поддаваться ни отчаянию, ни нигилизму.

Нам нужна новая активная стратегия, которую я называю «социальным футуризмом». Я твердо верю, что она поможет нам приспособиться к новым условиям жизни.

В наше время ускорение темпов жизни, выпущенное на волю человеком, стало главной силой эволюционного процесса на планете. Темпы и направления эволюции других организмов, само их существование зависят от воли человека.

Но при всем этом сам человек не наделен никакими природными качествами, которые обеспечивали бы его выживание.

В прошлом по мере того, как одна фаза социальной эволюции сменялась другой, человек осознавал эволюционные перемены, следуя за событиями, а не опережая их. А также как перемены совершались медленно, он приспосабливался к новым условиям бессознательно, «органически», иногда на протяжении нескольких поколений. В наше время бессознательная адаптация невозможна.

Обладая такими возможностями, которые позволяют ему изменять гены, создавать новые организмы, сокращать число земных обитателей или заселять другие планеты, человек должен теперь научиться регулировать сам процесс эволюции.

Мчась вперед на гребне перемен, лавируя между ними, чтобы избежать футурошока, он должен сам формировать будущее, сообразуясь с нуждами всего человечества. Вместо того чтобы сопротивляться будущему, страшиться его, человек должен научиться опережать будущее и планировать его.

Таким образом, стратегия «социального футуризма» состоит не только в том, чтобы превзойти технократию и заменить ее планирование более гуманным, более дальновидным планированием, а в том, чтобы подчинить сам процесс эволюции человеческой воле.

==103

Наше время — высшая точка истории, ее поворотный пункт. И он может стать концом человеческого существования, если человек не поймет, что уже не может больше оставаться жалкой марионеткой эволюции, он должен либо подчинить себе процесс перемен, либо исчезнуть...

Печатается по изданию: TofflerA. Future Shock. —L., 1971.

Философы, писатели обсуждают сегодня не только проблему биологической ущербности человека, исчерпанности его психологических ресурсов. С опаской осмысливается вся человеческая субъективность, присущий человеку мир мысли, воли, чувства... Не рождает ли ум безумие? Не является ли интеллект причиной деформации сознания? Великие умы прошлого задумывались над тем, как выстроить человеческое общежитие по меркам разумности. Но сегодня воля и чувства человека представляются многим опасным. Не заложен ли в человеке какой-то неустранимый разрушительный импульс? Он растерзал природу.

Ведет бесконечные братоубийственные войны. В нем сильны некрофильские тенденции, то есть тяга к смерти. Как ни страшны идеи жестокости и разрушения, связанные с одержимостью, мстительностью, фанатизмом, куда опаснее все же проявления некрофильства, которые порождены сознательной ориентацией людей на идеи ненависти и убийства. Известный французский философ, глава персонализма Эмманюэль Мунье размышляет об этом в своей работе «Об апокалипсическом времени», которая является одной из его лекций, прочитанных в ЮНЕСКО на международных встречах в Женеве и в Париже в 1946— 1948 гг.

==104

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51-52-53-54-55-56-57-58-59-60-61-