VI. ФИЛОСОФИЯ, ЭТИКА И ПРАВО

Как философия занимает по отношению к другим наукам совершенно своеобразное положение, так и психоаналитический метод подходит к ней с особенной стороны. Дисциплины, рассматривавшиеся до сих пор, позволяли исследователю з аниматься и их объектом и открывали ему в более или менее фантастическом материале желаний доступ к лучшему пониманию феноменов и, тем самым, к обогащению данной области знания. Философские же системы в качестве материала познания сами претендуют на то, чтобы их расценивали, как чисто научные и конечные объяснения отношения человека к внешнему миру и вселенной.

Если это особое положение философии с самого начала, по-видимому, исключает применение психоаналитического метода, то две другие особенности философских систем и их создателей дают нам возможность подойти поближе к проблеме философии и философов. Прежде всего нужно отметить, что в философии личность творца системы проявляется в такой степени, которая, собственно, не отвечает науке и не встречается ни в какой другой области познания; ту же роль личность играет только в искусстве. Это обстоятельство указывает нам на возможность освещения, с точки зрения психоанализа, своеобразной психологической струк т уры философа, которая возвышает его на чистым ученым и приближает его к типу художника, будучи от него все-таки сильно дифференцированной. Тем самым нам дан ключ к той существенной части создания системы, которая, по общему признанию, определяется индивидуальными особенностями личности, часто даже чисто субъективными мотивами. Проследить эту зависимость системы от личности вплоть до форм и развития либидо, с одной стороны, выяснить ее внутреннюю связь с характером, личностью и жизненными влияниями, с другой стороны, является задачей психографического исследования, которое начинает развиваться из применения пси-

==133

О. Ранк, X. Захс

хоаналитических основных принципов и точек зрения к жизни и творчеству гениа л ьных людей

Этот метод исследования открывает нам, так сказать, внутренний доступ из глубин личности к лежащему в основе системы материалу желаний; ряд философских построений представляет психоаналитическому исследованию широкое поле применения в самих системах, в которых бессознательное их творца являет себя или в виде метафизической проекции в сверхчувственный мир, или в виде мистического проявления психических восприятий, или, наконец, непосредственно в, так сказать, метапсихологическом познании в виде объекта философского исследования

В дальнейшем мы попытаемся вкратце очертить эти различные возможности применения психоаналитической точки зрения к области философии и начнем с психографического исследования философской личности; беря крайние ее проявления, мы различаем три основных типа такой личности.

Тип интуитивного созерцателя, владеющего, собст в енно, искусством метафизики, как его представляет собой в наиболее чистом виде Платон: этот тип ясно выражен у мистиков и родственных им спекулятивных натурфилософов.

Тип синтетического исследователя, образ которого проявляется в позитивистских системах Конта, Спенсера и, до известной степени, в эмпирической системе Локка.

Наконец, тип аналитического мыслителя, наиболее яркими представителями которого являются Кант и Спиноза и который превалирует также у Декарта, Юма и др

Эти типы встречаются конечно редко в чистом виде, но методически сохраняют свое значение применительно к наиболее частым формам этих различно выраженных у о тдельных философов черт. Тип аналитического мыслителя, исходящего преимущественно из предпосылок теории познания, старающегося выяснить основы и границы сознательного человеческого по з нания, представляет собой малоподходящий объект для психоаналитического исследования. Вплетение бессознательных элементов желания почти всецело исключено, со-

==134

значение ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ

знание работает над познанием своих собственных способностей. При этом типе наш интерес концентрируется на своеобразном характере и личности философа, которые проявляются в том, что философ, как много раз установлено, старается держаться вдали от практической и любовной жизни, от искажающего и отвлекающего вплетения реальности в процессы мышления, дабы максимально проявить реальность мышления

Психоаналитическое изучение невротиков, находящихся под некоторым принуждением, дало впервые возможность постижения этих философских склонностей и вытекающего из них отношения к миру и человеку, к делу и мысли, то есть стремления к ограничению дела и максимальному развитию мысли. Эти больные близки к типу философа не только в силу их утонченной мыслительной способности, их интереса к сверхчувственному и их этической щепетильности; они обнаруживают также нарциссовский характер самосозерцания собственного мышления и его интенсивный сексуальный характер. Невротическому принуждению беспрерывно разбираться в своих переживаниях, патологической страсти все разъяснять, парали з ующему энергию сомнению больных соответствует философское "удивление" тому, что оставляется другими без внимания, логически мотивирова н ный педантичный порядок мыслей по принципу симметрии, потребность в установлении причинной связи, с особенной любовью останавливающаяся на не поддающихся точному исследованию, окруженных вечными сомнениями глубочайших проб л емах индивидуального и космического бытия. Все эти черты психоаналитическое исследование выявляет как результат ра з личной эволюции определенных инфантильных инстинктов и склонностей, среди которых главную роль играют наслаждение созерцанием, жажда познания и связанный с тенденцией жестокости инстинкт подчинения. В особенности сильно нака з ывается преждевремен н ое и энергичное вытеснение, которое приходится вынести силу внешних и внутренних мотивов интенсивному сексуальному любопытству ребенка. В результате или жажда знания вытесняется вместе с объектом исследования до такой степени, что с этих пор она остается

==135

О. Ранк, X. Захс

совершенно подавленной; или вытеснение сексуального любопытства не удается и оно снова во з вращается из бессознательного в виде невротического принуждения анализировать свое душевное состояние, причем мышление и исследование сами приобретают характер того наслаждения, который первоначально был свойственен их цели; наконец, возможен тот идеальный случай, что сублимированное в жажде знания либидо поддерживает и поощряет страсть к исследованию; тогда становится возможной работа либидо на службе интеллектуальных интересов

Легко заметить, что тип аналитического мыслителя наиболее близок ко второй возможности вытеснения инфантильных инстинктов; такой мыслитель, оставаясь в чисто интеллектуальной области, придает мыслительным способностям наслаждение и навязывает реальности законы собственного мышления, как это делает субъективный идеали з м Канта *, Шопенгауэра" и др., а также выражающийся в солипси з ме крайний феноменализм. Это эгоцентрическое отношение к внешнему миру оказывается результатом переоценки собственного "я ""* и реальности мышления, которая проецируется во внешний мир

Противоположностью этого типа является тип позитивистского исследователя, который целесообразно направляет свою сублимированную потребность по з нания и установления причинной связи на объективную реальность и, тем самым, наиболее решительно отказывается от принципа наслаждения. Он представляет собой третью и з приведенных возможностей вытеснения инфантильных инстинктов и предоставляет нам в своем творчестве и своей личности меньше всего материала для психоаналитического

* Ка н т: "До сих пор считали, что все наше познание должно подчиняться предметам... Да будет поэтому однажды испробовано, не успеш не е ли мы подвинемся а выполне н ии задач . метафизики, е с ли мы пр е дположим, что предметы должны подчиняться нашему по з нанию"

** Шопенгауэр: "Мир — мое представление"

*** Как из в естно, Фихте наиболее р е зко помещае т "я" и его исследова ние в це н тр философии и миропонимания, выводя все остальное из этого це н тра. Для нашего п с ихологического исследования не сущест в енно различив между чистым и эмпирическим "я" .

==136

ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ

исследо в ания, так как у него либидо функционирует, согласно Ницше, только как движитель мышления*

Наиболее для нас интересен первый тип собственно метафизического философа, этот тип в своей художественной личности не толь к о наиболее соответствует психоаналитическому исследованию, но и в содержании своего творчества часто так ясно выдает материал фантастических желаний, что уже Аристотелю бросилось в глаза родство этого вида философствования с созданием мифов. В то время как два первых типа интересны для нас, преимущественно, как характеры, так как у них бессознательные инстинкты и энергия либидо служат только для образования характера, в качестве движущей силы мышления и исследования, у этого третьего типа и содержание системы находится под неоспоримым влиянием бессознательного; на это нас должны были, собственно, натолкнуть уже немногие типичные постоянно вновь появляющиеся в течение развития философии основные воззрения и системы; психоанали з вскрыл их часто поражающее сходство в строении и содержании со злосчастными системами определенных душевнобольных

Если этот вид философствования и близок к художественному творчеству, то, с другой стороны, нельзя отрицать, что эти два типа духовной деятельности обнаруживают резкое различие, а в некотором отношении даже противоположность, интересную с психоаналитической точки зрения. Уже внешне художник едва ли мыслим без бли з ких соприкосновений с окружающим миром, тогда как философа характеризует сильная скрытность его либидо и аутизм мышления (Блейлер). Банальные представления об эротической свободе художника и сексуальной сдержанности (целомудрии) философа, правда, грубо, но довольно правдиво характери з уют эту противоположность '*

Художник всегда соединяет свои общечеловеческие образы с отдельным, случаем, философ стремится к общему,

* Плато м также называет мышление "сублимированным подовым ин стинктом"

** Шопенгауэр и Ницше подчеркивают типич н о е безбрачие философо в (которое они и сами демонстрируют) на примерах Декарта Лейбница, Мальбранша, Канта, Спинозы и др.

==137

О. Ранк, X. Захс

художник хочет нравиться и применяет потому суггестивные средства, философ хочет убедить и пользуется для этого логикой. Шопенгауэр выразил это различие в афоризме: "Нельзя быть поэтом без известной склонности к притворству и лживости; наоборот нельзя быть философом бе з прямо противоположно й склонности". Более глубокие различия, в конце концов, можно свести к различию в сексуальной конституции (у художника гиперэротика, у философа анэротика), к различно выраженным частичным инстинктам и к их многообразной эволюции, в особенности же к гораздо сильнее проявляющемуся у философа отклонению от сексуального в духовное, сверхчувственное, нереальное

Соответственно этому и бессознательное проявляется в философских системах иначе, чем в художественном твор ч естве. Мы различаем у философа две формы проявления бессознательного, которые характеризуются как метафизические, так как они не обоснованы объективным познанием, а именно — религиозную и мифологическую. Первая форма, проявляющаяся во всевозможных видах, постулирует творца, создавшего мир и з самого себя или из ничего (Гераклит, стоики, неоплатоники, мистики). Как в религиозном творчестве, так и здесь психоанализ вскрывает бессознательную универ с альную проекцию играющего такую огромную роль в жи з ни ребенка отношения к отцу и выясняет, что господствующее у "мыслителя* чувство всемогущества путем проекции переносится на Бога-Отца. В других системах вселенной анимистически приписывается со з нательная жизнь, а дуализм мертвой материи и проникающего ее духа символизируется образом полового оплодотворения; богатый ансамбль этой сексуальной символики у отдельных мистиков ясно выдает эти системы как проекции внутренних процессов либидо. Сознавая эту сексуализацию как не только функцию, но и содержание мышления, Людвиг Фейербах сводил философское противопоставление и спекулятивное отношение субъекта и объекта к половым отношениям мужчины и женщины

Мифические системы характеризуются принятием существования сверхчувственного мира, которое, как и субъ-

==138

ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ

ективный идеализм, можно счесть за отклонение или отрицание мучительно воспринимаемой реальности и как бегство к проецированным из бессознательного инфантильным желаниям. Сюда же относится и вера в существование до рождения, в перемещение душ и воскресение из мертвых; вера эта, в конечном счете, проистекает, как и соответствующие религиозные верования, из бессознательных фантазий о рождении, материнской утробе и воскресении

Эти метафизические представления в их отка з е от всякой реальности наиболее легко поддаются психоанализу в качестве продуктов фантазии; они представляют собой не что иное, как феномены проекции бессознательной душевной жизни в сверхъестественный мир, который, естественно, вполне соответствует желаниям данной личности и многих других, являясь психологически только самосозерцанием индивида в космосе. Эта метафизическая проекция — самая примитивная и наиболее часто встречающаяся форма проникновения бессо з нательного в построение системы. Первым шагом в по з нании бессознательного являются рационалистические и мистические теории, у которых, как бы они ни казались противоположными друг другу, та общая черта, что глубочайшую сущность мира и ко н ечное познание вещей и та и другая теория ищут в душевной жизни человека: вопреки этой тенденции они не в состоянии постичь бессознательное, они только психически воспринимают его. В этой стадии познания мы встречаемся с бессознательным в философских учениях, как с чем-то мистическим и непознаваемым. В течение дальнейшего развития вырабатывается понятие бессознательного, о котором говорят (хотя в ином смысле, чем психоанализ) некоторые ф и лософы, как, например, Гартман; другие же философы поняли его значение и роль, как Шопенгауэр в учении о воле и Ницше, который в полном согласии с психоанализом сводил метафизические и этические потребности к примитивным инстинктам. Дабы избегнуть недоразумений, мы подчеркиваем, — хотя исключительное внимание, уделенное нами психоаналитической точке зрения в дан н ой связи не нуждается в извинении, — что мы этими немногими замечаниями не ду-

==139

О. Ранк, X. Захс

мали ни исчерпать сущности философии, ни обозреть ее историю развития, ни психологически выяснить личность философа. Речь шла только о том, чтобы наметить те пункты, исходя из которых психоанализ в состоянии разрешить данные проблемы. Только подробные детальные исследования покажут в какой степени эти попытки психологического понимания философии могут быть плодотворны. Их, конечно, недостаточно для критической оценки какой-либо системы, и они на это и не претендуют; они могут дать только определенные указания и намеки на личную и субъективную обусловленность философского мышления и созерцания, чем отнюдь не затрагивается объективная ценность философских выводов

Та же точка зрения, что и для нашего изучения метафизики, с теми же ограничениями может быть применена и к психоаналитическому освещению этики, поскольку ей, как философской дисциплине, придана систематическая форма. Этику приводят в систему, большей частью основываясь на том, что философия, изучая события мира и жизнь человека, вместе с тем, призвана и устанавливать этические нормы, регулирующие отношения личности и коллектива. Мы совершенно игнорируем здесь эту тенденцию , ведущую свое начало от Сократа, и рассматриваем этические учения отдельных философов как проявления их индивидуальных потребностей. Такое исследование учит тому, что история развития этики внутри философии представляет собой отражение вытеснения грубо эгоистических, агрессивных и жестоких склонностей человека, как борьба с либидо н его ра з личными проявлениями разыгрывается в области метафизики, так борьба с асоциальными склонностями, разыгрывается в сфере этики. Наибо ль шее значение для той или иной формы этики имеет, ста л о быть, судьба инфантильных тенденций жестокости и жажды госп о дства, находящихся в тесной связи с либидо (садизм). Этические нормы вырастают из вытеснения данных тенденций; отсюда проистекают требования сострадания, любви и уважения к ближнему. Появление время от времени этических революционеров, таких как Штернер и Ницше, издевающихся на д размягчающей моралью сострадания, вос-

К оглавлению

==140

ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ

хваляющих грубый эгои з м и жажду власти, доказывает, что в основе этических норм первоначально лежат противоположные асоциальные тенденции. Даже такой глубокий мыслитель, как Шопенгауэр, чрезвычайно кропотливо и детально анализирует злые, жестокие и эгоистические тенденции человеческой натуры; о Спинозе расска з ывают, что он — будто бы в научных целях- намеренно жестоко мучил насекомых; Кант, бе з условно, наиболее видный этический мыслитель среди философов, начал свою философскую карьеру статьей О зле в натуре человека

Так проявляется в истории этики беспрерывная борьба между эгоистическими склонностями и стремлением их победить; и то и другое обусловлено индивидуальными задатками и более или менее удавшимся вытеснением определенных инстинктов. Так же обстоит дело с выдвигаемым во многих этических системах требованием полного или частичного отказа от половых сношений и с многочисленными ограничениями сексуальных наслаждений (сексуальная этика*

Добродетели, таким образом, невозможно научиться; каждый неизбежно "этичен" постольку, поскольку его процесса выте с нения достаточно для создании и удержания реакции, и требования отдельных философов имеют значение и ценность только для них самих и для некоторого числа подобных им натур. Отсюда следует, что при таких обстоятельствах и необычайно важная проблема кажущейся свободы воли нуждается в новом рас с мотрении в смысле психоаналитического миросозерцания

Если мы попытаемся выяснить с нашей точки зрения гене з ис этики, то мы должны исходить из того положения, что сущность этики заключается в добровольном отказе от удовлетворения страстей. Старые табу—запреты являются прямыми предшественниками этических но р м; резкое отличие лежит в мотивах. Ограниче н ия табу исходят, поскольку имеют с я со з нательны е мотивы, и з эгоистических основ— из боя з ни перед гро з ящим преступнику злом. Бес-

* Ср. Christian v.Ehrentels: Sexnalethin (Grenzfraaen, N 56). Wi e sbaden,1908.

==141

.

.

О. Ранк, X. Захс

сознательные мотивы — сохранение тех учреждений, в особенности примитивной семьи, которым грозит опасностью соблазн, устраняемый табу. Сам соблазн вытесняется, вместе с ним удаляются из сферы сознания и связанные с ним мотивы. Так как благополучие отдельной личности тесно связано с благополучием рода, то социальные мотивы сводятся снова к эгоистическим. С другой стороны, с ка з ывается определенное влияние и либидо, отказ в душевной жизни дает ему устойчивость, придавая ему обходным путем характер наслаждения. Такими, большей частью, вторичными мотивами, исходящими из либидо, являются, например, воздержание и уверенность в приобретении большего наслаждения благодаря вытеснению любви к личности, чувства которой должны быть оберегаемы отказом

В противоположность этому, в этике эгоизм как мотив, например, как страх перед нака з анием, не должен играть никакой роли. Он подавляется, у святого вытесняется даже из сознания, как вытесняются асоциальные желания при табу. На первый план, в качестве единственного и вполне достаточного основания, выдвигается социальный мотив, с тавший ныне, когда семья не совпадает более с государством и человечеством, совершено бесцветным. В науке обра з овалось два главных мнения об источниках этого социального долга; одно из них, представленное Руссо, ищет волюнтаристского детермини з ма в "изначальном добре человеческой природы", тогда как другое, интеллектуальное, свое наиболее яркое выражение получило в категорическом императиве Канта. Мы уже ука з ывали на бессо з нательные мотивы этики — обра з ование реакции вытесненным инстинктом. Главной тенденцией з апретов табу было сделать запрещенное физически нево з можным, тогда как влияние этики ограничивается психической энергией

Наиболее отдалено от прямого влияния бессо з нательного право, предоставляющее наименьшее место удовлетворению страстей; в основе права лежит деловая и логическая целесообразность. В своей чистой форме право совершенно отказывается от влияния на чувства членов общины: его формула гласит не "ты должен" этике, а трезвое "если ты сделаешь то-то и то-то, то сообщество причинит

==142

ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ

тебе определенное зло или лишит тебя определенного преимущества", причем решение предоставляется практическим соображениям отдельного лица. Тем самым право приближается более к табу, чем к этике, с той разницей, что табу грозит неопределенным злом с неопределенной стороны. Если это неопределенное наказание не выполнялось, оно возвещалось со стороны сообщества, и так создавался переход от табу к закону

Мы оставляем совер ш енно в стороне частное право и бросим беглый взгляд только на уголовное право, которое проникнуто религиозными и этическими воззрениями и потому ближе к бессознательной душевной жизни. Эта близость проявляется и внешне в виде той многообразной символики, которой было снабжено у всех народов судопроизводство и исполнение наказания*

Даже в наше время, устраняющее ненужную для практических целей символику, кое-что из прежних символов удержалось в уголовном процессе. Значение этой символики И. Шторфер" удачно исследовал на одном случае, при наказании отцеубийцы в Древнем Риме. Ему удалось доказать, что эта символика была проя в лением общего бессознательного предположения, что мотивом для отцеубийства всегда является стремление к монопольному владению матерью. О такой гипотетической форме участия бессознательного при наказании можно конечно говорить только в переносном смысле. В действительности речь идет о том, что каждый бессознательно переносится в душевную ситуацию преступника, отождествляет себя с ним. То преступление, которое наказывалось обществом, совершалось, таким образом, бессознательно каждым из его членов. Наказание дает затем возможность совершать под социальной санкцией запрещенную в иных случаях жестокость. Желание воздать преступнику тем же, что он совершил и что желало бессознательное остальных (/u s talionis), следует

* Мах Schlesinger: Die Geschichte des Symbo l s, Berlin , 1912. I l l Buch., K ap.2 (там же указана и литература: с.267). ** ** I.Storfer: Zur Sonderstellung der Vatermordes, Wienn: Leipzi g , 1911.

==143

О. Ранк, X. 3axс

рассматривать как р еальное выполнение разбуженного преступлением инстинкта

Преступник, совершающий такие поступки, от которых другие уже отказались, представляет собой более низкую ступень господства над своими инстинктами, с точки зрения современной культуры — явление регресса в более примитивную эпоху. У подчеркнутого Ломброзо антропологического сходства преступника с дикарем имеется и психологическая параллель, распространяющаяся и на невротика, который тоже, — хотя и в другой форме, — в силу неудавшегося вытеснения инстинктов, расходится с общественными установками

Криминальная психология до сих пор еще мало пользовалась выводами психоаналитического метода * . Путь, по которому можно установить связь с бессознательным, был продолжен экспериментом со свободными ассоциациями. Форма эксперимента выработана швейцарской школой психоанализа (Юнг и др.); при этом выяснилось, что чувства и переживания лица, подвергающегося опыту, могут быть выявлены при помощи реакции на ряд подобранных слов, так как для преступника то, что он совершил, относится к сильно окрашенным чувством комплексам, то при помощи этих реакций имеется возможность установить картину преступления и уличить преступника"

Мы говорили прежде о преступлении как о явлении регресса и должны теперь задать себе вопрос, при каких условиях преступление могло быть впервые так сформулировано. И в этом отношении упомянутая уже работа Шторфера дает очень ценные указания. В ранней стадии социального ра з вития, в эпоху патриархального права, отцеубийство было равнозначно предательству; в этом случае примитивный вид искупления, кровавая месть, не мог иметь места — внутри семьи, потому, что сын, в силу своего поступка становился главою рода, от племени к племени, потому что

Ср. Erich Wuiffen: Der Sexualverbrecher, Be r lin, 1909.

** C.G.Jung: Die Psycholog. Diagnose ctes Tatbestandes. luristisch-psychi atrische Grenzfragen IV, 2. Marhold, Halle, 1906: A.Stohr: Psychotogie des Aussage. Das Pecht. Sammiung v.Abhandlungen f.luristen u.Laien

Bd. IX/X, Berlin, 1912

==144

ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ

не было оскорбления чужого; таким образом, стремление защитить жизнь важнейшего члена общины дало первый толчок к рассмотрению преступления с точки зрения публичного права. Отцеубийство следует, поэтому, рассматривать как прототип преступления

В примитивных условиях мотивы такого поступка обычно лежат в экономическом соперничестве между отцом и сыном. У многих народов в самом деле имеется обычай устранения отца достигшим зрелости сыном. Среди всяких хозяйственных благ женщина занимает первое место, и исключительное право отца на всех женщин семьи оставило свои следы в праве первой ночи патриархальных общин. Параллель с тем, что нашел психоанализ в бессознательной душевной жи з ни отдельного лица, можно, стало быть, констатировать и в возникновении и развитии уголовного права.

==145

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-