"25 ключевых книг по психоанализу"

ФРЕЙД - ВЕЛИКИЙ УЧИТЕЛЬ

ТОТЕМ И ТАБУ

Зигмунд Фрейд, 1913

В книге Тотем и табу Фрейд излагает свой взгляд на историю зарождения человечества, создание первобытных коллективных структур, а также, с учетом имеющихся у него данных, обосновывает свою теорию индивида. В этой работе Фрейд проводит аналогию между табу и неврозом, рассматривая совокупность запретов, касающихся врагов, вождей (властителей), мертвых. Ради этого Фрейд изучает амбивалентность чувств, которая проявляется через враждебность и нежность по отношению к одному и тому же лицу или даже предмету. По мнению Фрейда, она в равной мере характеризует первобытного человека и невротика, ибо столкновения нежности и враждебности происходят в уме каждого из них. Наконец, сама тотемическая система во многом обусловлена комплексом Эдипа, к которому теперь необходимо добавить еще два правила табу: убить тотем (праотца) и жениться на женщине, принадлежащей к тому же тотему (в основе тотемических запретов находится запрёт на кровосмешение). В Эдиповом комплексе обнаруживаются также основания религии, морали и искусства. ПУБЛИКАЦИЯ КНИГИ ТОТЕМ И ТАБУ Первую статью книги Тотем и табу Фрейд опубликовал в марте 1917 года в своем журнале Имаго, созданном в 1911. Особой известностью пользовалось исследование “боязни кровосмешения”, ставшее первой главой книги,— “Мое исследование, появившееся в журнале Имаго, уже дважды перепечатано журналами Пан и Новый Венский Журнал”. 15 мая 1912 года на заседании Общества психоанализа Фрейд представил вторую главу “Табу и амбивалентность чувств”. Осень 1912 года Фрейд посвятил редактированию третьей главы “Анимизм, магия и всемогущество мысли”, а уже с апреля 1913 года он пишет четвертую главу под названием “Инфантильное возвращение тотема”. Завершив Тотем и табу, Фрейд полностью опубликовал книгу в июне 1913 года на немецком языке {Totem und Tabu). Фрейд и его друзья, как отмечает Эрнест Джонс в книге Жизнь и творчество Зигмунда Фрейда, отпраздновали это событие “ужином, который был объявлен тотемическим”... Условия создания книга Тотем и табу Когда Фрейд писал Тотем и табу, ему было 57 лет. Он уже достаточно известен к этому времени благодаря замечательной воле, неутомимому труду и долгой борьбе. Спокойной жизни у Фрейда не получалось — его книги вызывали шумные споры, а здание его карьеры, которое он так долго строил и укреплял, всякий раз могло разрушиться. Почему именно Тотем и табу? Несмотря на атеистические воззрения, присущие Фрейду (которые, возможно, объясняются протестом против религиозного воспитания, которое дал ему его отец Якоб), он всегда интересовался религией, но этот интерес носил научный, интеллектуальный характер. Целиком погруженный в свою работу, Фрейд не обращает внимания на желания и моду своего времени. Похоже на то, что, приступив к разработке новой темы, он даже не знает, что уже соблазнил мир психоанализом. Он не замечает также, что некоторые его теории подвергнуты сомнению и служат яблоком раздора. Более того, он даже пропустил новые исследования в области биологии, доказывавшие, что приобретенные знания могут передаваться по наследству, от одного поколения к другому. Эта тема изложена врачом Клодом Бернаром (1813—1878) и акцентирована писателем Золя (1840—1902) в его романе-эпопее Ругон-Маккары. Знаменитым оказался и спор Фрейда со своим учеником К. Г. Юнгом (1875—1961). Юнг, как и его учитель, стал изучать мифологию, хотя Фрейд не одобрил устремлений своего ученика. По мнению Фрейда, Юнг неверно объясняет характер некоторых заболеваний, исходя из мифологических моделей. Фрейд же, наоборот, использует психоаналитический опыт, чтобы объяснить великую историю человечества. Таким образом, можно сказать, что открытия, сделанные в психоанализе (терапевтический метод, призванный облегчить психические страдания, которые мешают жизни индивида), способны прояснить далекое прошлое, когда человек еще только закладывал основы цивилизации. Важная работа Всякий раз, принимаясь за какое-либо исследование, Фрейд проявлял огромную энергию. Так, чтобы написать свою книгу Тотем и табу, он буквально окунулся в изучение множества документов, уделив особое внимание трудам Джеймса Фрэзера (1854^1941). Джеймс Фрэзер опубликовал в 1910 году свою четырехтомную работу Тотемизм и Экзогамия, которая быстро получила признание. Затем Фрейд возвращается к Робертсону Смиту (1846—1894), к его толкованию тотемической еды в семитизме. Он цитирует также Дарвина (1809—1882) — представление о социальной организации первобытных людей как общины, во главе которой стоял сильный и хитрый представитель мужского пола. Он использует также Психологию народов Вундта (1832— 1920) и соглашается с тем, что животные — тотемические образы — “рассматривались как предки племен”: Кроме того, Фрейд изучил труды Эдварда Барнета Тайлора (британский антрополог, 1832—1917) и некоторые исследования Цюрихской школы. От сомнения к энтузиазму Человек, который описывает амбивалентность чувств, сам балансирует между сомнением и энтузиазмом. Фрейд начинает свою работу со страстью и окунается с головой в чтение специальной литературы. К тому же в своем нетерпении написать книгу он находит, что предварительная исследовательская работа занимает слишком много времени. Его мозг изобилует идеями, ему с трудом удается умерить свой пыл, чтобы закончить чтение отобранной литературы. В ноябре 1911 года он пишет Джонсу: “Большое количество мыслей гнездится в моей голове, и пока нет возможности выразить их, хотя я и продолжаю считать, что не должен приноравливаться к чужим идеям...”. Фрейд не тот человек, который приноравливается к мыслям других. Для него обычная мера всегда мала. Его плодовитый ум нуждается в пространстве, чтобы резвиться. А чтение, которому он себя подчинил, становится для него наказанием. Но вера в свое дело берет верх. Действительно, Фрейд находится в том же состоянии духа, что и при создании книги Толкование сновидений. Он знает, что устремился в опасную авантюру и что Тотем и табу вовлечет его в водоворот противоречий, критики, полемических споров. Но Фрейд полностью уверен в ценности своей книги: “Со времени Толкования сновидений я не работал с таким убеждением и радостью. Прием за исключением некоторых моих близких будет тот же — буря негодования”. ВОСПРИЯТИЕ КНИГИ ТОТЕМ И ТАБУ Тотем и табу является работой, к которой Фрейд был особенно привязан — в нее было вложено много сил, глубоких и искренних размышлений. С помощью психоанализа Фрейд пытался выявить определенные тенденции в развитии общества и аспекты “коллективной психологии”. Впрочем, сам подзаголовок “О некоторых соответствиях между умственной жизнью дикарей и невротиков”, превращенный французским изданием в “Толкование социальной жизни примитивных народов с помощью психоанализа”, дает нам полное представление о работе. В книге Тотем и табу подчеркиваются две ключевые идеи: во-первых, примитивные цивилизации (а также, по аналогии, общество) возникают из Эдипова комплекса; во-вторых, для человеческих отношений характерно чувство амбивалентности (любовь и враждебность по отношению к одному и тому же лицу или предмету). ТАБУ И ТОТЕМ Табу — это полинезийский термин, обозначающий нечто священное, но вместе с тем беспокойное, опасное, даже нечистое или запрещенное. Табу основано на ограничениях, на запретах. Нарушить табу — это подвергнуться наказаниям, санкциям, а в некоторых случаях и смерти. Тотем — термин из альгонквинского (семья индейских языков Северной Америки) словаря; тотем одновременно обозначает животное, которое рассматривается как предок-защитник сообщества людей или одного индивида, и его изображение. ПОСТРОЕНИЕ КНИГИ Тотем и табу состоит из четырех различных по объему статей, из которых последняя подводит итог всей работы. Первая статья: “Боязнь инцеста” От обширного обзора первобытных цивилизаций Фрейд переходит к анализу многочисленных предосторожностей, принятых первобытными племенами во избежание инцеста, то есть любого сексуального отношения между близкими родственниками. Эти запреты в древности были даже расширены и касались сексуальных отношений между отдаленными членами семьи, например, между “женой и ее зятем”, а также “зятем и его тёщей”. Запрещение настолько укоренилось в этих сообществах, что люди не могли жениться, даже если принадлежали одному клану. Отсюда следует настоящая фобия (болезнь) инцеста, болезненный страх, сопровождаемый той мыслью, что любое нарушение запрета карается смертью. Из этого Фрейд делает заключение, что соблазн инцеста должен быть выше у первобытных людей, чем у цивилизованных народов. Цивилизованные народы, также не отказавшиеся от этого запрета, по крайней мере, способны подавить, отбросить мысль об инцесте, потому что она не вписывается в их моральный и культурный кодекс; инцест, таким образом, погружен в бездну, в глубины психики, в бессознательное. Фрейд сравнивает запрещения, табу примитивных народов с тем невротическим типом, который характеризуется “само- . копанием”. “... боязнь инцеста составляет главным образом детскую черту и удивительно согласуется с тем, что мы знаем о психической жизни невротиков”. Затем Фрейд анализирует тему, привлекая “детские истории” из своей практики. В частности, поясняет Эдипов комплекс случаем, когда, к примеру, мальчик чувствует себя привлеченным своей матерью и испытывает из-за этого даже враждебные чувства по отношению к своему отцу, ставшему в какой-то степени его соперником: “Психоанализ показывает, что первый сексуальный объект, выбранный ребенком, относится к кровосмесительному, потому что этот объект представлен его матерью или его сестрой; из анализа следует, что мальчик, по мере того как будет расти, освободится от склонности к инцесту”. Однако Фрейд отмечает важное различие между больным и нормально развивающимся ребенком: у невротика Эдипов комплекс работает не по правилам. По меньшей мере, в его психике почти всегда присутствуют следы сексуальности, свойственной детству. Вторая статья: “Табу и амбивалентность чувств” Вторая статья качественно более важная, чем первая. Амбивалентность, как мы уже говорили, характеризуется нежными и одновременно неприязненными чувствами по отношению К одному и тому же лицу или даже предмету. В этой главе Фрейд напоминает о перечне табу и запрещений. Главным из них, конечно, является запрещение контактов. Если кто-то касается персоны или предмета табу, сам становится табу. Чтобы прояснить связь между таким пониманием вещей и психоанализом, Фрейд сравнивает это запрещение с неистовым желанием больных навязчивым неврозом коснуться чего-нибудь. При этом больные думают, что нарушение запрета приводит к самым большим несчастьям. Что же такое примитивные табу? Их мотивация является бессознательной (не учитывает желания, принята неосознанно). Древние запреты передаются от поколения к поколению. Отсюда бессознательное, скрытое желание нарушить табу, нарушить запрет. Однако страх во многом не дает реализоваться желанию. “Табу — запрещенный акт, к которому бессознательное стремится с неудержимой силой”. Тот, кто уступил желанию нарушить табу, выбрасывается на обочину. Он сам, как прокаженный, становится табу. Его пример может вызвать ревность или желание сделать так же, как он, повторить его поступок, побудить других к нарушению табу. При неврозе обнаруживаются некоторые из этих черт, а потому Фрейд позволяет себе еще одну аналогию. Амбивален тность чувств, по мнению Фрейда, может быть общим знаменателем между невротиком и; первобытным человеком — и тот и другой пребывают в борьбе между враждебностью и любовью. Фрейд блестяще анализирует чувство амбивалентности как способ, с помощью которого примитивные сообщества оценивают своих властителей. С одной стороны, их уважают, потому что они обладают огромной властью. Следовательно, нужно сделать все возможное, чтобы обеспечить их безопасность. С другой стороны, они подчиняются очень строгим правилам, порой очень жестоким, что делает их жизнь тяжелой и малозавидной до такой степени, что некоторые первобытные народы совсем отказываются от вождей. Фрейд легко доказывает, что тайное чувство амбивалентности индивидуально. Цивилизованные люди просто находят компромисс между противоречивыми чувствами и примиряют их. Невротик, озаренный примитивным светом, на подобное не способен. Что же касается импульсов, бессознательных физических сил, которые толкают человека на определенные действия, они носят сексуальный характер у больного неврозом и антисоциальный характер у дикаря. Касание трупа тоже является табу. Иногда дущи мертвых, даже когда-то нежно любимых и теперь оплакиваемых, превращаются в злых демонов. Когда смешивается боль потери дорогого существа и чувство враждебности, оправданное тем, что дух стал вредным,— это еще одно доказательство амбивалентности чувств, обнаруженное психоанализом. “Мы утверждаем еще раз, что табу появилось на почве аффективной амбивалентности, что табу — продукт противопоставления сознательной боли и бессознательного удовлетворения”. Третья статья: “Анимизм, магия и всемогущество мысли” Анимизм — это “теория представлений, касающаяся души человека, теория духовных сил вообще”. Анимизм непосредственно предшествует набожности, вере. Фрейд описывает в этой главе стадию, предваряющую анимизм, которую он назвал “аниматистской”. Речь идет о “теории оживления природы”. Одухотворенный мир населен как злыми, так и добрыми духами, а человек может передавать свои желания окружающим его духам. В этой главе Фрейд анализирует отношения, которые могут возникать между анимизмом и магией, способной оказывать влияние на другого. По Фрейду, магический дух очень близок к духу ребенка, который верит во всемогущество мысли. Первобытный человек, как и ребенок, имеет “чрезмерную веру в силу своих желаний. В сущности, все, чего он пытается достичь магическими способами, должно произойти только потому, что он этого хочет”. Ребенок, по Фрейду, находится в психических условиях более близких к условиям психики дикарей. Таким образом, от желания иллюзорного, нереального, он способен перейти к реальному миру. Таким природным свойством обладает сосание: ребенок может сосать воображаемую грудь и тем самым достигать удовольствия искусственным способом. Эта вера во “всемогущество мысли” является фундаментом обожествления мыслей (этот феномен Фрейд рассмотрит на “Человеке с крысами”, одном из Пяти случаев психоанализа). Она есть у первобытного человека, есть у ребенка и обнаруживается также у невротика. Действительно, нужно понять, что благодаря всемогуществу мысли какая-то очень сильно желаемая вещь может как бы материализоваться, переходя от виртуального состояния к реальному выполнению. Здесь мы находимся в области магического. Но ограничиваться простым соответствием между мыслью дикаря и мыслью невротика — слишком узкое понимание работы. На самом деле для Фрейда открытие аппарата примитивной мысли дает возможность для изучения “нормальной” мысли человека вообще. В этой главе Фрейд также объясняет и понятие нарциссизма — любви, желания, направленного на свою собственную персону: “Анимистская фаза соответствует нарциссизму”. Четвертая статья: “Инфантильное возвращение тотемизма” Четвертая статья посвящена теории происхождения человечества, начиная с воззрений Чарлза Дарвина (1809—1882) и Робертсона Смита (1846—1894). Напомним сразу, что тотемами являлись, в первую очередь, животные и лишь иногда растения. Членам клана было запрещено убивать животное, представляющее тотем. Взамен оно им как бы покровительствовало. Также были запрещены любые сексуальные отношения между членами одного клана, то есть имеющих тот же тотем или носящих одно тотемическое имя. Этот феномен называют экзогамией (в противоположность эндогамии, которая допускает связь внутри клана). По Дарвину, первобытные люди жили группами. Во главе каждой группы стоял сильный и жестокий вождь, которому принадлежали все женщины клана. Что касается Смита, он уделял Особое внимание тотемической еде, для которой жертвуют тотемическое животное. Сравнивая разные теории, иногда не обоснованные и не доказанные научно, Фрейд задействует некоторые случаи из своей практики. Он создает также параллелизм между священным страхом дикарей по отношению к тотему, символу прародителя (священному животному), и детскими запретами, часто сопровождаемыми болезненными страхами. Так, Фрейд приводит историю маленького Ганса, пятилетнего мальчика, который очень боялся, что его укусит лошадь. Ганс в то время переживал кризис, связанный с Эдиповым комплексом. Увлеченный своей матерью, он боялся отца, продолжая его любить. Чтобы обосновать свой тезис, Фрейд приводит еще несколько случаев и, в частности, историю маленького Арпада, наблюдавшегося у Ференци (1873—1933). Этот ребенок, идентифицировавший себя с курами, радовался их смерти: “Для него было настоящим праздником присутствовать на петушиных боях”. Арпад представляет яркий пример чувства амбивалентности, так же, как и Ганс. Но в чем связь между детьми, страдающими от фобии к животным, и самим тотемическим животным? Фрейд видит в последнем образ отца. Тотемическая система исходит из таких же условий, "что и комплекс Эдипа. Поэтому фобия животных основана на амбивалентности чувств. Наконец, возвращаясь к социальной теории Дарвина, Фрейд приводит пример, как могущественный отец клана, распаливший ненависть сыновей, был ими убит и съеден. Из этого убийства рождается чувство амбивалентности, которое возбуждает сыновей и которое, кстати, проявляется и сегодня у каждого ребенка в форме противоречивых чувств по отношению к своему отцу. “Несомненно, братья в состоянии возбуждения испытывали к отцу противоречивые чувства, образующие амбивалентное содержание родительского комплекса у каждого из наших детей и наших больных навязчивым неврозом”. Могущество отца значительно и свято: “То, чему когда-то отец препятствовал, теперь и сыновья оставляют под запретом”. Этот вид послушания похож на обожествление. “ Они осуждали себя за содеянное” запрещением смерти тотема, который символизировал отца, и отказывали себе в связях с женщинами клана, которых раньше добивались. “ Таким образом, чувство вины сына породило оба фундаментальных табу тотемизма, которые должны были слиться с подавленными желаниями Эдипова комплекса,— влечением к матери и исключением отца”. Не следует ли из этого, что любовь к матери и ненависть к отцу составляют первоначальный остов цивилизаций? Со временем тотем превращается в Бога. Отцеубийство оставляет неизгладимый след в истории человечества и в религии, а само чувство амбивалентности, восходящее к самым далеким временам, передается от поколения к поколению. Горестное наследство, связанное с преступлением, выпадает на долю современного человека, который, хотя и не совершал этого преступления, все равно несет еще ответственность за него и испытывает комплекс вины. Таким образом, в комплексе Эдипа обнаруживаются “одновременно начала религии, морали, общества и искусства, и все это в полном согласии с данными психоанализа, открывшими в этом комплексе источник всех неврозов”. Наконец, если Фрейд часто сравнивает поведение в первобытных обществах с невротическим поведением, так это только потому, что невроз (как нарушение психики) уступает место образу ребенка, у которого желание и действие накладываются. Отсюда заключительная фраза, заимствованная у Гете: “Вначале было действие”, перекликающаяся с первой фразой из Евангелия от Иоанна: “Вначале было Слово”. Итак, Фрейд взял за основную схему Эдипова комплекса поведение людей первобытных сообществ и расширил ее до поведения современных “невротиков”. ВЗГЛЯД НА РАБОТУ ТОТЕМ И ТАБУ Как Фрейд и предвидел, книга Тотем и табу не вызвала скандала при выходе в свет. Автор получил одобрение своих близких и клуба психоаналитиков. Противники же, особенно среди антропологов, упрекали Фрейда за его мало научно обоснованные методы. Впрочем, и сами специалисты не были едины в своем мнении. В 1925 году Рене Шарпантье сопроводил французское издание Тотема и табу следующими словами: “Гениальные гипотезы, очень талантливо изложенные в книге, чтение которой является приятным делом, благодаря разнообразию, изобилию и интересу проблем, поставленных автором, а также благодаря решениям, которые он предлагает читателю”. Сегодня Тотем и табу, являясь спорной по некоторым научным аспектам, остается, тем не менее, важнейшей работой Фрейда, особенно это касается блестящего изложения амбивалентности чувств — фундаментального явления нашей душевной жизни. Фрейд опирается в своих поисках на клинические наблюдения и обогащает эти размышления научными и философскими знаниями своей эпохи. Он не раз признавался, что прибегал к аналогии дедукции и интерпретации типа “как будто бы...”.

В этом, позже, к мэтру приблизите” Ференци; тот и другой будут искать доказательства своих гипотез в естественных науках, в теориях эволюции, антропологии и этнологии. Таким образом, освещенными оказались, в первую очередь, понятия взаимосвязи между удовольствием, интересом и эволюцией приспособления (описанной Ламарком), помогающей становлению отношений ребенка с родителями; а также действия, основанные на желании, интересе, идентификации, доказывающие очевидность чувства вины, чувства двойственности по отношению к объекту, одновременно желаемому, любимому и проклятому.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-