ВТОРОЙ РАЗДЕЛ

Фетишизм древних народов в сравнении с фетишизмом современных

Не ждите, что я стану здесь доказывать, что в Египте поклонялись животным и даже неодушевленным предметам. Эта истина слишком известна, чтобы на ней настаивать.

Если же я обращаюсь к свидетельствам древних писателей, то делаю это не с целью доказать факт, достаточно очевидный, а с целью обнаружить полное сходство культа в Египте с фетишизмом в Нигритии.

Нет народа, о котором мы имели бы более древние известия, нежели о египтянах; нет также никаких более древних сведений о культе фетишей, чем египетские обычаи. И, конечно, вполне естественно, что то верование, которое распространено во всех варварских странах, тождественно с верованием во все века варварства. Египет прошел через период варварства подобно другим странам. Вот это мы и должны доказать прежде всего, если вообще данный факт требует доказательства: ведь египтяне сами никогда его не отрицали, несмотря на огромное превосходство в различных видах физической и моральной деятельности над другими народами. Вот что Диодор ^65 * узнал от них по данному вопросу во время путешествия в Египет. Судите сами, насколько правильно изображен им дикий человек.

«Прежде чем приступить к истории египетских царей, необходимо сказать несколько слов о древнем образе жизни египтян. Говорят, что в самой отдаленной древности египтяне питались только травами, стеблями и корнями, которые они находили в болотах, каждый по своему вкусу. Особенно они любили траву по названию agrostis ^66 : она очень вкусна и к тому же совершенно достаточна для питания людей. Известно, что эту траву прекрасно усваивает скот. Чтобы сохранилась память об этом факте и о той пользе, которую приносило

Диодор. Книга I, раздел 2 главным образом.

==39

их предкам это растение, они носят его в руке, когда идут в храм молиться своим богам. Они верят, как я уже сказал, что человек—это животное, образовавшееся из болотной тины. Вторым блюдом у египтян была рыба. Нил доставлял им рыбу в огромном количестве: когда спадают его воды, вся земля бывает покрыта рыбой. Они питались также мясом скота, а шкуры служили им одеждой.

Египтяне делали хижины из тростника, и это вошло в обычай у пастухов данной страны. Значительно позже они стали приготовлять хлеб и есть плоды лотоса. Одни из них считают изобретение хлеба даром Изиды*, другие—приписывают его древнему царю Менесу...

Они обязаны Озирису установлением многих вещей, полезных для человеческого общества. Он уничтожил отвратительный обычай, когда люди поедали друг друга, и научил людей земледелию. Изида со своей стороны ввела в их быт пшеницу и ячмень, которые росли до этого в поле как никому не известные и не нужные растения. Ее подданные были очарованы этим нововведением: ведь новая пища оказалась очень вкусной, а прежняя уже вызывала отвращение. Верность этого рассказа подтверждается обычаем, установленным египтянами и имеющим для них теперь силу закона. Во время жатвы на поле ставят сноп, и земледельцы вокруг него славят Изиду в память открытия, которым они ей обязаны. Кроме того, утверждают, что Изида дала людям первые законы: она научила их, как надо справедливо относиться друг к другу и, под страхом наказаний, устранять насилия.

После того как в Фиваиде открыли обработку металла, египтяне научились ковать оружие для истребления диких зверей и орудия для земледелия. Так, изо дня в день все более просвещаясь, египтяне наконец стали строить храмы для своих богов.

Меркурий первый создал точную и правильную речь из неопределенного языка, который был в ходу: он дал названия бесконечному числу обычных вещей, которых они до этого не имели; он установил обряды священного культа; он сообщил первые принципы астрономии, музыки, танца, правильных гимнастических упражнений; он обучил разведению оливкового дерева.

Диодор. Книга I, раздел 1.

К оглавлению

==40

Озирис открыл культуру винограда. Он первый стал пить вино и научил людей, как его производить и сохранять. Он родился творящим благие дела и любящим славу. Он правильно считал: раз он освободил людей от их первобытной жестокости и дал им почувствовать сладость жизни в мирном и разумном обществе, ему воздадут те почести, которые воздают богам. Так и произошло.. .*.

Греков всегда обвиняли в том, что они приписывают своей стране происхождение большого числа богов и героев, и среди них Геракла ^67 , которых египтяне считают родившимися у них. В самом деле, как относить время Геракла к эпохе, зафиксированной греками, считающими, что он жил незадолго до Троянской войны, то есть около 12 веков тому назад? Дубина, шкура льва, которые всегда сопутствовали Гераклу,—доказательство его древности. Совершенно очевидно, что он сражался в то время, когда еще не было изобретено ни наступательное, ни оборонительное оружие, когда люди шли в битву вооруженные дубинами, покрытые только звериными шкурами. Мнение, которое греки всегда высказывали, что, мол, Геракл очистил землю от чудовищ,—доказательство против них же. Ведь подвиги подобного рода не могли иметь место во времена Трои, когда род человеческий уже значительно разросся, когда всюду мы находим развившиеся города и обработанные земли. Разумно считать, что эти подвиги были совершены еще в тот период грубости и дикости, когда людей подавляло огромное множество хищных зверей, особенно в Египте, верхние области которого до сих пор еще кишат ими. И вот тогда-то Геракл, преисполненный любви к своему отечеству, истребил эти чудовища и дал возможность земледельцам спокойно обрабатывать свои поля, за что и был

причислен к богам».

Эта картина, которую Диодор нам оставил, опираясь

на свидетельства самих египтян, как мне кажется, достаточно убедительна. Убеждает нас и следующее указание Плутарха**: «Озирис, царствуя в Египте, освободил народ от тяжелой, нищей и дикой жизни, которую он тогда вел. Он научил сеять и сажать растения; он установил законы; он научил, как надо чтить своих богов; он изобрел искусства и смягчил нравы».

Диодор. Книга I, раздел 1.

* Плутарх. Изида и Озирис.

==41

Если кто пожелает углубиться в данную тему, пусть он только прочитает другое место из той же книги Диодора, где он касается утверждений египтян, будто человеческий род начал свое существование именно в их стране и люди возникли именно здесь благодаря воздействию солнца на увлажненную почву.

«Люди, рожденные таким образом, вначале вели дикую жизнь: они бродили, один вдали от другого, питались дикорастущими плодами и травами. На людей часто нападали хищные звери, и они вскоре ощутили нужду во взаимопомощи. Движимые страхом, они собирались вместе и стали привыкать друг к другу. Вначале их речь звучала неясно, нечленораздельно. Но, показывая друг другу различные предметы и произнося при этом различные звуки, люди, наконец, выработали для себя язык, пригодный для обозначения любой вещи. Эти небольшие группы, случайно встречавшиеся друг с другом в различных местах, находясь без всякой связи, вскоре превратились в различные народы с их разнообразными наречиями. Однако, не имея еще никаких средств и удобств для жизни, не имея часто подходящего питания, люди скитались без жилищ, без огня, не делая запасов пищи; зимой почти все они гибли от холода и голода. Но вот они стали находить для себя убежища, роя пещеры; открыли способ добычи огня; обнаружили плоды, которые можно было сохранять про запас; наконец, постигли знания и ремесла, способствующие не только поддержанию жизни, но и организации общества. Таким образом, нужда была учителем человека, она научила его пользоваться своим умом, языком, руками, чем снабдила его природа предпочтительно перед всеми другими животными существами».

Выводы из рассуждений, о которых я буду говорить

ниже, выявят то же, что и фактическое наблюдение. Мы твердо знаем: Египет переживал состояние дикости подобно ряду других стран. Фактические доказательства поклонения египтян животным и растениям (одним словом, того, что я называю фетишизмом) не менее многочисленны и точны. Но если нравы, культ, поступки египтян были такими же, как у негров и американцев, не естественно ли заключить отсюда, что и метод мышления, определявший их деятельность, был у них почти один и тот же? Не естественно ли также согласиться, что

==42

именно здесь тайна той загадки, для разрешения которой так долго подыскивали соответствующий термин то ли потому, что составили об этом культе чересчур возвышенное представление, то ли потому, что не знали, как легко можно сравнить нравы древних народов с нравами современных? «Novi flatus imago — arcanum antiqui» («Образ нового веяния—тайна старого») (Tacitus) ^68 . Но теперь рассмотрим, как в деталях проявляется сходство египетских обычаев, относящихся к фетишизму.

Народ Египта имел общих фетишей, кантоны или провинции — своих местных фетишей, отличных друг от Друга *.

. . .Обожают одни крокодилов; Трепет других вызывает тот ибис, что змей поедает; Образ сияет златой почитаемого павиана.

Там, где стовратных развалины Фив и где раздаются

Из раздвоенной фигуры Мемнона волшебные звуки: Здесь поклоняются кошкам, там рыбе речной; города есть

С культом собаки; никто не почтит лишь богиню Диану.

Лук и порей там нельзя осквернить, укусивши зубами.

Что за святые народы, в садах у которых родятся

Этакие божества! Не берут в пищу животных

С шерстью: зарезать козленка грехом почитают в Египте.,.

(Ювенал. Сатира, 15, 1—12).

Нет никаких оснований сомневаться в том, что змея, как и в Нигритии, была одним из наиболее древних и главных божеств Египта. Мы имеем доказательства этого факта уже с тех времен, когда только началось развитие Египта. Наиболее древний из светских историков, от которого до нас дошло только несколько отрывков, — Санхониатон тщательно разыскивал и цитировал книги Тота. В своей работе по истории финикиян он говорит: «Тот ^70 много наблюдал природу драконов и змей. Их долгая жизнь заставила и финикиян, и египтян (а среди них и этого знаменитого писателя) обожествить этих пресмыкающихся». Заметим здесь мимоходом, что, если бы Тот смотрел на змею не как на животное, но только как на простую эмблему вечности, — а ведь с тех пор ее часто изображали свившейся в клубок и как бы поедающей свой хвост,—было бы бесполезно тратить много времени для наблюдений над природой этого пресмы-

Меля ^69 , I, 19,

==43

кающегося. Филон из Библоса, переводчик финикийского историка, заявляет, что принял эту версию, чтобы только показать легкомыслие системы, стремящейся обратить реальные факты в аллегории: он цитирует еще и другую работу того же историка (ее заглавие E-Thotia как будто означает, что это выдержка из Тота). Филон говорит по данному вопросу, имея в виду то Тота, то Санхониатона, что последний, мол, «чрезвычайно пространно писал о природе данных животных, что змея была названа финикиянами Агатодемон (добрым гением), а египтянами—Кнеф ^71 ; что Агатодемона рисовали с головой ястреба, так как последний отличается силой и живостью» *. Но у Плутарха бог Кнеф не змея, а подлинный разумный бог, первопричина любой вещи. Филон, по-видимому, так его не понимал: ведь он писал все это только с целью опровергнуть новую систему эмблематической теологии. «Качества божественной змеи,—прибавлял Филон, — описаны достаточно пространно Эпейсом, знаменитым египтянином, шефом иерофантов и духовных писателей, и его книга была переведена Арием Гераклеополитенским».

Другим общим фетишем Египта была река Нил, считавшаяся повсюду объектом культа. Канонический ^73 рукав этой реки и бык Апис имели своих жрецов и свои храмы во всем Нижнем Египте, в то время как баран Аммон—во всем Верхнем**. И так по провинциям: кошка — божество в Бубасте, козел — в Мендесе, дикая коза—в Коптосе, бык—в Гелиополисе, гиппопотам— в Пампремисе, овца—в Саисе, орел—в Фивах, в Фивах—также один вид небольших рогатых и неядовитых змей, ястреб—в Фивах и в Филесе, сокол—в Бутусе, эфиопская змея—в Вавилоне, киноцефал (вид бабуинов) — в Арсиное, крокодил — в Фивах и на Меридском озере, ихневмон—в Гераклейской префектуре, ибис—в префектуре, соседней с Аравией, черепаха—у троглодитов, при входе в Красное море, землеройка—в Атрибисе, кроме того, собака, волк, лев; некоторые рыбы, например мэот,—в Элефантине ***; в Сиенне—оксиринк, иначе остроклюв (вид белки с сильно заостренной мордоч-

Санхониатон и Филон Библский у Евсевия ^72 «Приготовление к евангелию».

* Страбон ^7 *. Кн. 17; Элиан ^75 . X, 23. *** Климент Александрийский ^76 . Увещевание язычников.

==44

кой, на современном египетском языке—Quechoue*); лепидот—огромная рыба весом в 20—30 фунтов, которую египтяне теперь называют Bunni, латус и угорь ** привлекали к себе особое уважение в каждом номе, который считал честью для себя производить свое имя от имени обожествленного животного, как, например, Леонтополис, Ликополис и т. д. Я не говорю уже о камнях (ведь Квинт Курций описывает Юпитера-Аммона как бетил из грубого камня ***), растениях и овощах, таких, например, как чечевица, порей, горох, лук, пользующихся в некоторых местах не меньшим почетом.

Кажется даже, что громадные деревья в Египте, как и в ряде других стран, имели своих оракулов, своих почитателей, своих жрецов и жриц, если судить по той связи, которая обнаружена между организацией знаменитого оракула у деревьев Додоны и египетскими обрядами, по мнению Геродота, и породившими это учреждение. Геродот рассказывает****, что финикияне увезли из Фив двух жриц, причем одна из них была продана грекам и основала у них наиболее древний оракул. Она обучила греков совершению религиозных обрядов у дерева и дала повод к организации даже целой школы жриц. Но согласно тому, что Геродот узнал от самих додонских прорицательниц, они приписывали основание своего прорицалища черной голубке, которая, мол, прилетев из Фиваиды в Додону, села на буковое дерево в лесу и заговорила человеческим языком, обучая пеласгов всему, что относится к культу божества. Но кому же неясно, что эта «черная голубка» не что иное, как негритянка или смуглая египтянка, похищенная финикиянами и проданная дикарям в лесу Феспротии? Таково буквально и мнение Геродота: «Я убежден,—говорит он по этому поводу, — что жители Додоны создали голубку из этой чужеземной женщины, так как они не понимали ее языка, и для их ушей он звучал словно щебетание птицы. Для них она уже была женщиной, как и прочие, когда она стала изъясняться на их языке. Иначе как бы было возможно в самом деле, чтобы голубка заговорила человеческим голосом? Но когда о ней говорят, что она была

Атеней ^77 . Пир мудрых, VII, 13.

* Геродот ^7 ^S , Диодор, Страбон; Плиний ^79 . Кн. 19.

** Квинт Курций ^80 . IV, 7. **** Геродот. Кн. 2, гл. 54.

==45

черная, мы должны помнить, что она была египтянка. Оракулы в Фивах, в Египте, в Додоне совершенно похожи один на другой. Именно из Египта пришел обычай предсказывать будущее в священных местах». Греческая басня, сделавшая из этой черной жрицы голубку, как будто по правильному замечанию Бохарта ^81 *, обязана смешению восточного слова «Heman» (голубка) со словом «Iman» (жрица).

Бросается также в глаза, что любое из вышеупомянутых животных становилось общим фетишем страны благодаря законам, по которым официальным должностным лицам поручалось содержание обоготворенного животного. Эти обязанности были весьма почетны и сохранялись наследственно за определенными семьями. Должностное лицо, носившее подобающую его сану одежду, выходило из своего помещения со всеми внешними знаками своего достоинства, обозначавшими, какому именно животному оно служит. Всегда это были люди наиболее знатные, «и они славились как участники наиболее священных церемоний религии» **. Для содержания животного воздвигали парки и специальные дворцы; к нему доставляли наиболее красивых самок его породы; назначали налоги с определенных деревень на содержание животного; снабжали его запасами продовольствия.

Мы узнаем от Диодор а, что эти общественные расходы выражались в очень больших суммах: он сам видел людей, которые в его время расходовали на это больше 100 талантов. На каждую область накладывался определенный налог, для того чтобы создать изображение божества или сделать его изваяние. По словам Плутарха, только один округ Фиваиды, который почитал Кнефа, «вечного бога», был свободен от подобного налога. При виде проходящего животного становились на колени, на его пути расстилали ковер, курили благовония, пели гимны ***. Ему посвящали детей; при этом им стригли голову и давали жрице на питание священного животного столько серебра, сколько весили волосы ребенка. В честь животного устраивались пышные процессии, подробно описанные Атенеем и Климентом Александрийским ****.

Бохарт. Ханаан, стр. 824.

* Геродот. Кн. 2; Диодор. Кн. I; Плутарх. Изида и Озирис.

** Плиний. VIII, 46. **** Климент Александрийский. Ковры, кн. 5.

==46

К животному приходили за советом, словно к оракулу. Так как животное не давало никакого ответа, люди, выходя из храма, закрывали уши и первые слова, случайно ими услышанные, принимали за слова ответа. Значение этих слов возможно ближе подгонялось к сути вопроса *—прием, весьма напоминающий поведение негров и несомненный признак одинаковой неразвитости ума.

Крокодила содержали с той же заботой и почти таким же образом, как дракона в Вавилоне или как теперь полосатую змею в Уиде. В данном случае древние жрецы так же обманывали народ, как африканские жрецы обманывают его в настоящее время. И даже более того: тех, кого обрекали на съедение крокодилу, считали святыми и весьма счастливыми, как считают святыми нынешних фанатиков в Индии, которые бросаются под колесницу идола и погибают, растоптанные ею ^84 **.

Забота о кормлении священных животных считалась настолько важным делом, что ею не смели пренебрегать даже во время голода. Нечего и говорить, что народ не рисковал питаться их мясом и употреблять их в пищу, что принято у других народов. Кошка была в таком почете у тех, кто поклонялся ей как божеству, что ее смерть вызывала траур всего дома, и его обитатели в знак печали сбривали себе брови. Если в доме возникал пожар, то в первую очередь торопились вынести из огня кошку. Это наглядное доказательство того, что культ относился именно к самому животному и на него не смотрели как на простую эмблему. Весь этот культ, так ярко адресованный к животному, живому или мертвому, достаточно свидетельствует об этом: если животное умирало естественной смертью, его хоронили с соответствующей церемонией. Например, рогатую змею похоронили в храме Аммона. Похороны быка Аписа в царствование Птоломея Лагида ^85 были устроены настолько пышно, что царю пришлось добавить еще пятьдесят талантов на покрытие расходов, так как оказалось, что жрец-хранитель израсходовал на похороны все свое достаточно значительное состояние.

Те, кто отправлялись в чужеземные страны, часто везли с собой и своего фетиша — животное. Это доказывает,

Павсаний^. Кн. 7. ** Фосс ^83 . Об идолопоклонстйе. . . ...

==47

что помимо общего культа в каждой области египтяне подобно неграм имели и своих частных патронов. Если животное во время путешествия погибало, его бальзамировали для того, чтобы отвезти на родину и торжественно похоронить в том месте, где его почитали. Но ничто не могло сдержать народного негодования, если какой-либо нечестивец намеренно убивал священное животное: убийцу без всякого снисхождения наказывали смертью. Нечаянное же убийство наказывалось по усмотрению жреца. «Но если это были кошка, ихневмон, ибис, или ястреб, даже когда убийство было совершено нечаянно, толпа набрасывалась на виновного и обычно без всякого следствия убивала его, предварительно подвергнув тысяче жестоких пыток. Те, кто вдруг случайно видел, что какое-либо из этих животных находится без признаков жизни, начинали оплакивать его, вопя изо всех сил, что они, мол, только нашли его в таком состоянии» *.

Ни уважение к имени римлян, ни подлинная выгода, которую египтяне извлекали из своего подчинения им, ни весь авторитет царя Птоломея ^85 и его чиновников не могли помешать народу искупить убийство кошки лишь убийством того римлянина, который это совершил. И Диодор прибавляет: «Об этом я рассказываю отнюдь не со слов других: я сам .видел это собственными глазами во время своего пребывания в Египте. Данный факт кажется невероятным, вымышленным. Но еще более изумляешься, когда узнаешь: однажды, когда египтян постиг тяжелый голод и люди дошли до того, что стали поедать друг друга, никто из них не был обвинен даже в прикосновении к священному животному. Я вас уверяю, что гораздо легче рассказывать, нежели заставить кого-либо поверить тому, что здесь в обычае в отношении быка, козла, крокодила, льва и т. д.».

Одним словом, в Египте только чужестранец был способен убить священное животное. И Цицерон ^86 ** восклицал: «Даже никогда и слухов таких не бывало, чтобы подобное злодеяние мог совершить какой-либо египтянин. Он охотнее мог перенести любую пытку, нежели причинить какое-либо зло ибису или другому животному, объекту его культа».

Диодор. Кн. I, гл. 83, 84.

* Цицерон. Тускуланские беседы, ц», 5,

==48

Но то, что здесь отмечает Цицерон, наблюдалось, пожалуй, только в одном определенном месте: ведь к животному, обоготворенному в одном районе, в других районах могли относиться вполне равнодушно или даже убивать его без всякого зазрения совести, если оно причиняло вред. Такое противоречивое отношение к животному часто служило поводом к распрям между соседними округами, где различие в культах — и это общеизвестно—часто вызывало живую вражду. Много говорили о религиозных войнах у египтян; здесь они должны были проходить гораздо более интенсивно, нежели в других странах, в силу особого обстоятельства, которое осложняло действие общей причины. Антипатия, которую природа породила между некоторыми видами животных, могла только усилить антипатию между народами, избравшими этих животных своими фетишами: не было средства, чтобы заставить почитателей крыс жить долгое время во взаимопонимании с почитателями кошки. Но эти войны представляют новое доказательство того факта, что речь идет о культе животного самого по себе: на него отнюдь не смотрят как на произвольно избранную эмблему реального божества, так как иначе не было бы предмета для спора. Эти образы, относящиеся к одному и тому же предмету, подобны словам, различным в ряде языков и тем не менее обозначающим одну и ту же вещь.

Если все это описание не является ясной характеристикой культа — культа латрии ^87 , то что же надо еще, чтобы он был таковым? Хотя, может быть, верно замечание аббата Банье *, что «культ не обязательно всегда культ латрии», трудно признать то применение, которое он хотел бы сделать из этого правила.

Кроме того, Диодор сообщает об одном факте, относящемся к истории культа фетишей в Нигритии. При этом обнаруживается, что Диодор был близок к тому, чтобы считать образ мышления египтян в данной области весьма типичным для образа мышления варварских народов Африки. Рассказав, как после войны Агафокла против карфагенян Эвмах, один из его офицеров, был послан с целью разведки в страну черных по ту сторону Нумидии, он продолжал: «Углубляясь в страну все дальше и дальше, он очу-

«Мифология». VI, 4,

==49

тился в области, наполненной обезьянами. Здесь оказались три городских поселения, и все они носят имя этого животного, которого мы по-гречески назвали бы Pithekuses. Образ жизни и нравы жителей их резко отличны от наших. В самом деле, представьте себе, что обезьяны, которые являются в этой стране божествами, подобно собакам в Египте, живут в домах вместе с людьми и им дают есть все, что им понравится на кухне или на столах. Родители дают своим детям имена этих животных, подобно тому как и мы даем нашим детям имена наших божеств. Если кто-нибудь убьет обезьяну, он безжалостно осуждается на смерть, как совершивший преступление в отношении к своему первому шефу. У них даже составилась особая поговорка: к людям, которые казались способными на самые черные дела, обращались со .словами: «Вы пили кровь обезьяны»» *.

Один из наиболее побудительных мотивов, которые евреи приводили фараону, стремясь добиться у него разрешения покинуть Египет, была необходимость для них, согласно священным обычаям, приносить в жертву именно тех животных, на убийство которых египтяне не могли бы взирать без ужаса.

Вся эта зоолатрия Египта имеет весьма древнее происхождение. Библия изображает ее нам отнюдь не как какую-либо эмблему или аллегорию, но именно как чистую зоолатрию. Нельзя отрицать, что поклонение золотому тельцу в пустыне было подражанием египтианизму. Писание не дает ни 'малейшего основания полагать, что это был только фигуральный культ. Независимо от почитания, которое должно оказывать Священной книге,— ведь это была эпоха Историка, наиболее информированного об образе мышления египтян, — он четко различает три вида культа **, которые египтианизм смешал в одно: идолы; четвероногие животные, птицы, змеи, рыбы; звезды. Моисеев закон ни против чего так не ополчается, угрожая самыми суровыми карами, как против блудливого соучастия в этом фетишистском культе: «Вы не должны делать для себя никаких изображений земных или водных животных» ***. «Вы не должны иметь ника-

Диодор. Кн. 20.

* Второзаконие, IV, 16—19.

* Второзаконие, XVII, 2\.

К оглавлению

==50

ких священных рощ».—«Вы не должны впредь приносить в жертву никаких животных, покрытых шерстью» vellus), т. е. животных, диких или домашних. Ведь именно так необходимо переводить слова seirim, pilosi, hirsuti ^88 или как это сделал Ювенал (см. выше): lanata aninalia (животные, покрытые шерстью). Нельзя здесь переводйть: daemones (демоны), как это делали затем в течение столетий, когда культивировали тайные науки платонизм. «Тогда,—говорит Маймонид,—идолопоклонники вообразили, что злые духи являются людям образе козлов: среди нас еще царит мнение простого народа, что дьявол появляется на шабаше ведьм в том образе; отсюда, быть может, и родился данный взгляд» *.

После того как мы обосновали наше сравнение древней религии Египта с религиями остальных африканцев сходством поступков, предполагающим сходство в образе мышления (причину его мы должны искать в общих свойствах природы человека), мы перейдем теперь к некоторым иным обычаям этих народов и здесь также встретит новое подтверждение нашего взгляда. Так, обряды захоронения мертвых у этих народов как будто совершенно одинаковы. Негры обычно кладут в могилу человека и тот фетиш, которого он почитал более других. месте с мумиями в египетских могилах находят кошек, птиц и останки других животных, так же тщательно забальзамированные, как и человеческие трупы. Весьма вероятно, что это фетиши мертвого, которых бальзамировали вместе с ним, чтобы покойник мог иметь их под рукой после своего будущего воскресения; в ожидании не воскресения фетиши должны были служить защитой от злых гениев, которые будто бы беспокоят тени умерших **. Лев, коза, крокодил и другие животные в Египте считались оракулами, как и фетиши в Нигри-

У того и другого народов обоготворенное существо имеет своих жрецов и жриц, образующих особое сословие, отделенное от остальной части народа. Функции жрецов передаются от отцов к детям. Тот и другой на-

«Учитель заблудших». III; 4, 6. ** Кирхер ^ю . Египетский Эдип. *** Чан Дален ^91 . Об оракулах, гл. 1^,

==51

роды свои фетиши носят с собой, будь то на войне или при других важных обстоятельствах, когда возбуждаемый страх всегда должен порождать благоговение. И если бы мы захотели продемонстрировать коварство, с каким африканские жрецы полосатой змеи используют набожность молодых женщин, история жрецов собаки Анубиса и Паулины ^91 отнюдь не является единственной, могущей дать здесь материал.

Негры никогда не поедают животное—свой фетиш, но они усиленно кормятся фетишами другой области. Так было и в Египте: бесконечное уважение к определенному животному в одном районе и никакого внимания к нему в соседнем. Однако как велико было преступление: убить кошку в Бубасте или съесть корову в Мемфисе или в Индии! Некоторые ученые*, содержание работ которых я здесь не привожу, считали, что впервые именно так внедрялся религиозный обычай воздержания от употребления в пищу определенных сортов мяса. В награду за то уважение, которое оказывали священному животному, оно должно было в свою очередь осыпать благодеяниями весь народ.

В том, что образ мышления египтян мало чем отличался от дикарского, нас еще больше убеждает мщение, готовившееся жрецами для своего бога, если они были им недовольны. Плутарх говорит: «Если засуха ** порождает в стране огромный голод или какие-либо эпидемические заболевания, жрецы тайно в течение ночи изолируют священное животное и вначале лишь сильно угрожают ему; затем, если бедствие продолжается, они, не говоря ни слова, убивают его, считая, что наказывают таким образом злого духа». Китайцы поступают почти также: они рубят своих идолов, если только в течение долгого времени они безучастны к их молитвам (путешествие Леконта) ^92 . У римлян Август, дважды потеряв во время бури свой флот, наказал Нептуна, запретив нести в процессии его .изображение вместе с изображениями других богов (Светоний ^93 в истории Августа).

Как мы уже видели, негры имели общие фетиши для всей страны, а также допускали, чтобы каждый кантон имел своего отдельного фетиша. И у египтян были жи-

Мэршэм ^94 . Хронологический канон.

* Плутарх. Изида и Озирис.

==52

этные, которые почитались как бога только .в определенных местах, например козел или ибис; но были и другиe, чтимые во всей стране, например баран в Верхнем Египте и бык в Нижнем. Мицерин (Мис-Церес) *, древний египетский царь, потеряв горячо любимую дочь и желая, чтобы ей после смерти воздавали почести как божеству, не нашел для этого лучшего средства, как положить ее тело внутрь фигурного изображения коровы, появшего во дворце города Саиса. Перед фигурой каждый день курили ладан, а ночью зажигали лампады. Царь выбрал для своей цели корову—наиболее общеузнанный фетиш. Это ясное доказательство того, что фетишизм и сабеизм были тогда единственными Религиями, бытовавшими в Египте. Установка статуй человеческих фигур здесь была редким явлением, если вообще тела место, тем более что в Египте не было идолопоклонства как культа обожествленных людей, к которому, отметим между прочим, в Египте не проявляли склонности и который одинаково не имел никакого значения в Нигритии.

Верно также, что раз фетиши—боги Африки, то такое же религиозное значение имеют здесь оракулы и талисманы: именно в таком виде почитаются они среди африканских мавров, которым, правда, магометанство принесло познание единого бога, и, будучи достаточно искаженным, оно все же лежит в основе их религии.

Что же касается негров, то, как описывает Луайе, если кто-то из них попадает в беду, он тотчас начинает думать: что-то разгневало фетиша, надо постараться узнать его волю. Прибегают за помощью к гадателю, чтобы произвести «Tokke». С этим связано немало всяких таинств и церемоний. «Колдун берет в руки девять кожаных ремней шириной в палец с привешенными к ним маленькими фетишами. Он сплетает все эти ремни вместе, бормоча при этом что-то весьма невнятное, бросает их на удачу два или три раза. В том, как они падают на землю, и выявляется будто бы воля неба, которую колдун объясняет». Почти таков же был прием гадания у вавилонского царя **, который, стоя на распутье, бросал стрелы, подобно тому как африканцы бросают ремни.

==53

«*

Или ассирийцы, по сообщению Феокрита ^95 *, заставляли вращаться магический волчок, украшенный сапфирами и металлическими пластинками с выгравированными на них астрологическими знаками. Его подгоняли с помощью ремня, вызывая при этом духов. Михаил Пселл ^96 , который, говоря о египтянах, называет подобный волчок «Yinge», наталкивает нас на мысль, что и египтяне при гадании также прибегали к волчку. Действительно, известно, что с помощью обычного приема для познания воли богов, весьма похожего на Tokke, Yinge, стрелы, египтяне запрашивали небо, созерцая ряд ожерелий из драгоценных камней, собранных в одной оправе. Мы не знаем, как они называли этот вид гадания на своем собственном языке. Но возможно, что это был тот самый прием гадания ^97 , который у евреев** применялся как действительный религиозный обряд. При этом могло быть так, что египтяне восприняли практику этого гадания от евреев, но злоупотребляли им и оно выродилось в простое суеверие; или евреи, как это утверждают иные неглупые люди, привезли из Египта этот способ гадания, и он действительно стал их религиозным обрядом, так же как и несколько других чужеземных обрядов, к которым они привыкли. В Палестине его называли «возвещение истины» (declaration de la verite); слова orah (lumen—свет) и themah (admirari—удивляться) могут быть переведены: «удивительный свет» (lumiere admirable), или, учитывая их фигуральный смысл, «выявление истины» (manifestation de la verite). Таким образом, мы можем догадываться, что египетские жрецы «возвещали истину» и истолковывали указания неба, комбинируя блеск драгоценных камней-фетишей, когда на них направлялись лучи солнца ***. В Ханаане для подобных истолкований делали первосвященнику Бога эфоды. Это ясно из длинной истории суеверной практики еврея Миха, который жил на горе Ефраим ****. Однако все эти приемы, египетские или финикийские, с целью познать будущее или с помощью эфода или урима или созерцания металлических пластинок, на которых что-то грави-

Феокрит в [идиллии] «Колдунья».

* Сельден ". Синтагма, стр. 39—40.

** Филон ^w . О жизни Моисея, гл. 3; Словарь Р. Симона ^101 .

*** Книга судей, XVII, 5.

==54

ровалось (ими украшали терафимы ^98 или их вделывали в стены храма), относились к идолопоклонству, исключением было только то, что сам Яхве (Jaoh) освятил, обращаясь к великому жрецу Аарону *. Таким образом, хотя урим и эфод принадлежали к категории терафимов или фетишей-талисманов, а Книга судей и пророк Осия ** употребляют по омонимии эфод и терафим как равнозначащие термины, терафимы считались знаками идолопоклонства, принятого у чужестранцев, а иудейские эфод и урим были особыми знаками Яхве, которые он сам избрал, чтобы заявить о своей воле при помощи подобных знаков в своем ковчеге в скинии. И Давид Кимхи ^103 понимает под эфодом предмет иудейского культа, а под терафимами — предметы чужого культа.

То ли потому, что сообщения о египетском фетишизме дошли до нас ,'в огромном количестве, то ли потому, что этот народ, будучи суеверным до крайности, был более к нему склонен (в самом деле, как будто ни у кого другого не было такого количества столь разнообразных фетишей), именно на египтян нагромоздили за это столько насмешек, что и другие народы Востока, даже греки, их соседи, по замечанию Элиана ***, вполне заслуживали бы принять и на себя некоторую долю издевательств.

Начнем описание деталей азиатского фетишизма снарода, наиболее близкого к Египту. Древнее божество арабов ^104 ****—это четырехугольный камень. Следующий из их знаменитых богов, арабский Вакх ^105 (названный ими Дизар), — тоже камень в шесть футов высоты *****. Можно посмотреть у Арнобия ^106 об обожествленных камнях и в Аравии, и в Пессинунте. Нет никаких оснований сомневаться, что знаменитый черный камень, который так давно обретается в Мекке и пользуется таким уважением у магометан, несмотря на здравость их идей о едином боге (об этом камне у них есть рассказ, относящийся к Исмаилу), был некогда подобным же фетишем. Близко к нему бог Казиус ^108 , его изображения можно видеть на некоторых медалях; это круглый камень, рассеченный по-

Иосиф у Т. Гэля ^102 в «Ямвлихе».

* «Книга пророка Осии», III, 4. *** Элиан. О животных, XII, 5. **** Максим Тирский ^w . Речи, 38. ***** Стефан Византийский; Арнобий. Кн. 6.

==55

полам; у Цицерона он называется Jupiter lapis (Юпитеркамень). Объектом религиозного почитания у племени Корейш ^109 было дерево акация. По приказу Магомета Калед велел срубить дерево вплоть до корня и убить жрицу. Племя мадхаи считало своим фетишем льва, племя морад—лошадь. Фетишем племени амияр в стране Йемен (это древние хомериты) был орел *. Этот священный орел на языке страны назывался Наср. Подобное толкование слова, по-видимому, лучше, чем какое-либо другое, заставляет нас признать, что это именно бог Наср или Нисрош, упоминаемый в Библии. Однако налицо и различные другие способы объяснения данного термина, и на этом мы остановимся в дальнейшем.

Теперь мы подошли к фактам, имевшим место задолго до вышеописанных, и они должны ввести нас в наиболее седую древность, о которой сохранились только воспоминания у языческих народов. Мы увидим здесь, какое представление они сами имели о первом происхождении культа звезд, стихий, животных, растений, камней. Здесь уместно заметить (возможно, это покажется несколько неожиданным), что, чем свидетельство древнее, тем факт устанавливается проще, естественнее, вероятнее. Первое же объяснение, которое было дано установлению фетишизма, наилучшее, наиболее вероятное из всех когда-либо данных; оно вполне могло бы нас удовлетворить, если бы не его простота, не позволяющая применить его ко всему столь значительному разнообразию предметов культа у диких народов; и поэтому мы вынуждены будем прибегнуть еще и к другой гипотезе—более общего характера.

Нет более древнего и более правильного рассуждения о первом культе древних диких народов Востока, чем то, которое мы читаем по данному вопросу во фрагменте Санхониатона. Это сочинение нельзя ни в чем заподозрить, если его глубоко исследовать, хотя оно достаточно разъяснено и Филоном Библским, его переводчиком, и Евсевием, сохранившим для нас только извлечения из него; оба писателя при этом присоединили к оригинальному тексту собственные соображения.

Санхониатон ^1П чрезвычайно ценен не только своей глубокой древностью, но и тем, что он имел перед своими

См, Ам/шаристени.,, ^110 ,

==56

глазами еще более древние сочинения, которые, по его словам, он извлекал частью из особых летописей финикийских городов, частью из архивов, хранящихся при храмах. Санхониатон тщательно изучил и использовал в первую очередь сочинения египтянина Тота, так как, говорит он. Тот, будучи изобретателем букв, не мог не быть и самым древним из писателей (а затем и богов).

Вот как финикийский автор разъясняет древний культ материальных предметов. Это место исключительно важное, написано весьма толково, чрезвычайно ясно *.

«Первые люди считали зародыши земли (семена) священными существами, они их почитали богами, поклонялись им: ведь люди сами поддерживали жизнь этими земными продуктами, им они обязаны были жизнью своих отцов, от них же зависело будущее их детей. Они стали приносить им жертвы, делать возлияния. Установление подобного культа соответствовало их слабости и умственному бессилию... Эон нашел, как получать с деревьев пищу... Его дети Ген и Генеа поднимали свои руки к солнцу, так как считали его единственным богом неба, поэтому его и называли Баал — Самаин, Владыка небес. ..» (Здесь переводчик Филон вставил замечание, имеющее отношение к его желанию опровергнуть систему мнений, которой держались греки: «Мы не напрасно часто приводим эти различения: они служат правильному познанию лиц и их действий. Греки, не размышляя об этом, часто принимали одну вещь за другую, так как их вводила в заблуждение двойственность значения слов...») «.. .Сильные ветры так колебали деревья в области Тира, что они от трения загорались, и огонь зажигал окружающий лес. Усос, взяв дерево и обрубив его ветви, осмелился на них пуститься в море. Он посвятил ветру и огню две колонны, поклонялся им, делал возлияния пред ними из крови животных, которых ловил на охоте. Когда это поколение вымерло, оставшиеся люди освятили ветви дерева, поклонялись колоннам и в честь их совершали ежегодные праздники... Уран нашел бетилы и делал одушевленные камни (animees) или, лучше, согласно правильной корректуре Бохарта ^112 , помазанные (graissees) камни, lapides unctos».

В том же самом фрагменте он говорит об апофеозах, Санхониатон у Евсевия. Кн. 1, гл. 9,

==57

обожествлениях людей, постройке храмов, воздвижении статуй, о человеческих жертвоприношениях и т. д. Его история содержала 9 книг, причем первая была посвящена рассказу о народных мнениях, бытовавших в Ханаане по следующим вопросам: происхождение вещей, людей, искусств; образование мира; первые авторы каждого изобретения, общепринятого и полезного для жизни; установление религиозного культа; вожди народов, особенно финикийского и египетского; установление верховной власти. Конечно, автор затрагивает все эти темы весьма поверхностно, в самом общем виде, поскольку это необходимо для ознакомления читателя с наиболее важными событиями. Возможно, он не мог входить в детали, так как не располагал более обширными познаниями. Возможно, что дошедшее до нас извлечение является лишь сокращенным изложением первичного оригинала.

Его рассказ, как бы он ни был темен при описании явлений природы, как бы он ни был бессвязен при изложении фактов и претенциозных генеалогий, иногда перемешанных с народными мифами, все же сообщает достаточное количество сведений о верованиях хананеян и их традициях. В основе, в своих наиболее важных моментах эти .верования и традиции весьма близки к верованиям и традициям непосредственных соседей финикиян—халдеев, евреев, египтян и даже греков. Видно, что здесь записаны все полученные от них устные предания, выросшие почти на одинаковой идейной почве; хотя, конечно, та истина, которая у евреев обретается в чистом виде, у соседних народов или отсутствует, или искажена. Но что касается деталей изложенных здесь событий, они весьма не согласуются друг с другом, и это вполне естественно. Разве подобное же явление не наблюдается и в исторических описаниях нового времени, когда эти описания не противоречат друг другу лишь в изображении основной сути происшедшего? Нет ничего более тщетного, как предполагать и усиленно добиваться какого-либо полного соответствия во мнениях древности. Каждая страна имеет свои собственные мифы, которые не являются мифами другой страны, и их надо оставить за ней всецело.

Я охотно допускаю, что труд Санхониатона был озаглавлен «О началах финикиян» («De Phoenicum elementis»). Книга именно этого автора, указанная Филоном под таким же заглавием,—огромный исторический

==58

Труд в 9 книгах, посвященный царю Аби-Ваалу. Главной целью труда Санхониатона было рассказать об изобретателях искусств, прославившихся в те или иные времена, рассказать историю апофеозов, перечислить тех людей, которые за свои полезные изобретения были возведены в ранг богов в государственном культе, а также описать установление различных объектов культа, будь то звезды, материальные вещи или люди. Он оставил нам указания, какие именно материальные предметы были объектом культа в отдаленнейшие от нас времена. При этом вполне возможно, что он описал их в своем труде в гораздо большем количестве: ведь от всей его работы до нас дошел только незначительный отрывок. Но и из других источников мы осведомлены о разнообразии этих предметов в стране, историей которой он занимался.

Бенадад*, царь Дамаска, имел своим богом Риммона; его имя по-еврейски значит: гранат или апельсин. В Палестине богами были рыбы, на языке страны называвшиеся Дагон и Атергатис (Dag, piscis [рыба]; Aderdag, magnificus piscis** [великая рыба]); овцы (Астерот, ves), козы или другие мелкие животные, называвшиеся Анамелех (Pecus Rex) [царь скота]) ***; голубка, с течением времени названная Семирамидой; четырехугольный камень, получивший затем имя Астарта или Венера-Урания; ведь необходимо, как выразился в подобном случае поэт Мильтон ^114 , пользоваться именами, установленными для богов с течением времени, так как вначале они не имели их вовсе****. «.. .Nomen lapidibus et lignis imposuerunt» («Имя прилагали к камням и деревьям»), говорит Книга мудрости " ^5 .

Асарах, имя финикийского божества, которого царь Осия***** велел сжечь, переводится обычно: идол из рощи (idolum ex luco); но здесь как будто имеется в виду скорее священная роща, нежели статуя из дерева.

Ниср, одно из божеств Ниневии, означает по-персидски: густая роща ******, Тем не менее вполне вероятно,

4. Цар., 5.18; Сельден. II, 10; [Le Clerc ^113 ] Клерик о царях.

* Давид Кимхи о царях, 1, 5.

** См. у Нигидия ^116 в схолиях к Германику на сочинение Арата «Феномены».

»*** Павсаний. Аттика, гл. 14. ***** 4-я кн. Царств, 23, 116 ****** Гайд ^м . Религия персов, гл. 4, 5.

==59

что здесь то же самое, что и бог Нисрош царя Сеннахериба (Senny-cherif), имя которого Кирхер (в «Пантеоне») переводит через arche (ковчег) или canot (лодка). Имя Кхамос дали огромной осе, выкованной из бронзы, представляющей в талисманической церемонии планету Юпитер; здесь налицо смешение фетишизма с сабеизмом*. Я уже не говорю о Вельзевуле (Belzebub), le dieu-mouche (бог-муха). Ведь я убежден, что Belzebub u Belzebul—измененное и неправильное (ироническое) произношение Beel-Sebuth, которое мне кажется тем же самым словом, что и Baal-Sabaoth, по-латыни Jupiter Sabazius, le dieu des armees (бог вооруженных) или скорее le dieu des orientaux (бог восточных народов). Однако и у греков был «Юпитер-охотник за мухами» («Jupiter Chasse-mouches», «Zeus apomuios»)!

Аглибел, или круглый бог, (Agli-Baal, rotundus dominus) — округлый камень в форме еловой шишки был божеством фетишистов Эмесы ^118 , в то время как сабеисты Пальмиры почитали под этим же самым именем солнце. Мы видим это на оставшейся от этого гордого города глыбе мрамора, где изображены две фигуры солнца с греческой надписью: «Аглибел и Малахбел — боги страны». Сельдей объясняет слово «Аглибел» (или Aghol, Baal) как rotundus deus (круглый бог). Другие же утверждают, что здесь обозначается Vitulus Deus [детеныш (теленок)-бог], что всегда говорит о культе животных.

Бог Аббадир (Abb-adir, pater magnificus) [великий отец] — валун и богиня Библоса представляли собой почти то же самое. Николай из Дамаска описывает подобный фетиш: «Это,—говорит он,—круглый камень, шлифованный, беловатый, с красными прожилками, почти в одну пядь в диаметре» **. Такое описание дает нам возможность понять, какова могла быть форма обожествленных камней, названных бетилами ^119 . По сообщению Санхониатона, культ бетилов настолько древен, что его учредителем будто бы был Уран.

Многочисленные камни этого рода, которые видели расставленными в порядке на горе Ливан, могли быть некогда главными божествами страны ***. Между Библом

Гайд. Религия персов, гл. 4, 5. ** Евсевий. Приготовление к евангелию, кн. *** Дамаский у Фотия, § 242, стр. 1063.

К оглавлению

==60

и Гелиополисом находились также камни подобного рода, и они творили чудеса для тысяч людей; они были посвящены Юпитеру, Солнцу, Сатурну, Венере*.

Камни, завернутые в пеленки, которые Сатурн, согласно греческому мифу, проглотил вместо своих детей, могли быть также этими бетилами. Они напоминают нам те куски камня или дерева, обмотанные в мех, вату или полотна **, которые находят теперь на американских островах и у дикарей Луизианы; здесь бережно хранят их, пряча в алтарях храмов и в чаще леса.

Вся древность свидетельствует, что сирийцы почитали в качестве своих богов рыб и голубей или по крайней мере оказывали им глубокое уважение. Они не ели рыбу из боязни, чтобы оскорбленное божество не наказало их за это какими-нибудь опухолями на теле. Если же они все-таки впадали в грех, то стремились искупить его путем тяжких лишений, надевая на себя покаянную рубаху, посыпая свое тело пеплом по обычаю людей Востока. У Сельдена *** можно прочитать всю историю данного культа, а также историю культа самаритян в честь голубки, найденной на горе Гаризим. Не удивительно, что эта колония, переселившаяся из Хузистана в Самарию, принесла на место своего нового поселения обычай, практиковавшийся на ее родине. Талмуд доходит до того, что упрекает самаритян в том, что они совершают обрезание своих детей во имя этой птицы. Однако это может быть только клеветой, которую неприязнь диктовала евреям в отношении чужеземцев.

Исследуя тот культ, который эти самые чужеземцы ввезли в Израиль, мы узнаем, какие именно животные были обожествлены в различных странах, прилегающих к Евфрату. Когда ассирийский царь Салманассар увел 10 плененных им колен, на их место он поселил колонистов из своих владений. Он их посылал из Вавилона, Куты, Аввы, Емафа и Сепарваима. «Каждый из этих народов ставил своего особого бога в храмах и в капищах на высотах, устроенных прежними подданными царей Самарии. Каждый народ имел своего бога в городе, где он поселился. Люди из Вавилона поклонялись Суккот-Бе-

Асклепиад у Дамаския, там же.

* Гезихий ^120 . Бетил.

** См. «Синтагма», II, гл. 3,

==61

нот, из Куты—богу Нергалу, из Емафа—Ашиме, из Аввы—Нивхазу и Тартаку. Сепарваимцы заставляли своих детей проходить через огонь в честь Адрамелеха и Анамелеха, богов Сепарваима» *. Таковы были боги из этих различных городов. И если мы примем во внимание объяснения наиболее известных еврейских ученых (АбенЭзра ^121 , Р. Ярхи ^122 , Кимхи и др.), которые они дают этому виду идолопоклонства, то окажется: все эти названия ассирийских божеств обозначают именно животных **. Так, по их взглядам, Суккот-Бенот — это курица со своими цыплятами; Нергал—рябчик или тетерев-косач; Ашима—козел или баран или, по мнению Элиаса***, обезьяна, божество, некогда почитавшееся в Египте («Effigies sacri nitet aurea cercopitheci») («образ сияет златой почитаемого павиана»), а ныне весьма чтимое в королевствах Бенгалии (Индия) и Пегу (Бирма); Нивхаз—собака подобно Анубису в Египте, имя его происходит от восточного niboh или nabac, т. е. лаять; Тартак— осел; Адрамелех и Анамелех — мул и лошадь, владыки стада, а по мнению других — павлин и фазан.

Однако я не настаиваю на том, чтобы считать вполне достоверными все те объяснения, которые дают раввины такому количеству темных и сомнительных терминов. Известно, например, что Суккот-Бенот должно обозначать здесь: pavilions des filles (шатры девушек). Ведь совершенно естественно полагать, что колонисты из Вавилона ввезли в Самарию грязный обычай, практиковавшийся в их стране в честь Венеры-Милитты, о чем писал Геродот****. Но стремление исследователей истолковать все эти термины как имена животных свидетельствует по крайней мере об общем признании: древние восточные народы, о которых здесь идет речь, видели в животных свои божества, подобно современным варварам-фетишистам. Некоторые из терминов, приведенных выше для обозначения ложных богов, например Адрамелех, magniiicus rex (великий царь), мне представляются почетными титулами, которые одинаково сабеисты давали звездам, а фетишисты—животным. Ведь в Египте, как и на Восто-

4. Цар., 27, 29 [В православной Библии, гл. 17, 24, 29—31].

" См. Сельдей. «Синт.», II, гл. 27 и ел.; см. таблицы в примечании к 4-й книге Царств.

** Элиас Левита ^123 в «Тисби» **** Геродот. Кн. I, 199.

==62

ке вообще, эти две религии так смешаны друг с другом — и это в одной и той же стране (точно такое же явление наблюдается и в Китае, где несколько господствующих религий), что в настоящий момент как-либо разделить их, т. е. указать точно, что принадлежит к одной, а что к другой, довольно трудно. Эти народы имели обыкновение смешивать различные культы и, принимая новый культ, отнюдь не бросали старый. Мы имеем доказательство этого в том же самом только что цитированном месте из Библии. Салманассар узнает, что обитателей новой колонии растерзали львы или, согласно сообщению Иосифа *, как они сами об этом говорят в их Самаритянской хронике, они погибли от эпидемических заболеваний, вызванных климатом и пищей, к которой не смогли привыкнуть. Узнав, что эти несчастия приписываются тому, что новые обитатели не знают, как именно надо служить богу этой страны (ео, quod ignorent ritum Dei huius terrae) **, этот владыка послал им одного из пленных жрецов, который и поселился в Бетеле (Вефиле), «чтобы научить их, как чтить господа. Господа они чтили и богам своим служили по обычаю тех народов, откуда их переселили в Самарию. До сего дня поступают они по прежним своим обычаям...» ***.

Иезекиил, описывая те нечестивые поступки, которые творили евреи в храме истинного Бога, четко различает четыре ложные религии, которые в его время бытовали на Востоке: идолопоклонство перед ложными богами, такими, как Ваал; фетишизм, или культ животных; идолопоклонство перед полубогами, или обожествленными героями, такими, как Адонис; сабеизм, или обожание солнца и звезд. Вот что он говорит****: «В пятый день шестого месяца, когда я сидел в своем жилище (в Месопотамии) со старейшинами из колена Иуды, я вдруг увидел как бы огненную фигуру. Она была вся из пламени снизу до пояса, а вверху—из чрезвычайно блестящей позолоченной бронзы. Она протянула как бы руку, взяла меня за волосы, подняла между небом и землей, опустила в

Иосиф. Древности, IX. 14. См. о Самаритянской хронике у Готтингера ^124 в его опыте против Морина [французский теолог

XVIII в.].

" 4. Цар., 17, 26.

** Там же, 28—34.

*** Иезекиил, гл. 8.

==63

Иерусалиме. Бог Израиля сказал мне: Человек из народа, подними глаза и посмотри, что в храме со стороны Аквилона. Я поднял глаза и увидел, что у ворот жертвенника поставлен идол, возбуждающий ревность (идол Ваала). Господь мне сказал: Человек из народа, ты видишь мерзости, которые делает дом Израилев, чтобы заставить меня удалиться от моего святилища. Но повернись с другой стороны, копай стену, смотри и ты увидишь нечто еще более отвратительное. Я сделал в стене дыру и увидел образы всякого рода змей и отвратительных животных, которые были нарисованы кругом на стене. Семьдесят старейшин израильских стояли перед этими изображениями, у каждого в руке—кадило. Он мне сказал: Ты видишь, что каждый из них тайно делает в расписанной своей келье, думая, что Господь не видит их. Повернись с другой стороны и ты увидишь еще большую мерзость. Взглянув на северные ворота, я увидел сидевших здесь женщин, оплакивающих Адониса. Он мне сказал: Войди во внутренний двор храма, ты увидишь еще одну мерзость. Я увидел между притвором и жертвенником двадцать пять человек, которые, повернувшись спиной к храму, обратив свои лица на восток, молились восходящему солнцу. Он мне сказал: Ты видишь, какие мерзкие поступки творят они в этом свете. Посмотри, как они приближают ветку дерева к своему носу ^125 , чтобы ее поцеловать в знак обожания, вознеся эту ветвь к солнцу или к идолу. За то и я стану действовать с яростью».

В двадцатой главе Иезекиил упрекает евреев еще и в том, что они почитали богов чужой страны, когда находились там, а также богов соседних стран, допускали «осквернение очей своих» («abominationes oculorum suorum»). Мерзости же, которыми евреи оскверняли себя, были: Ваал, бог халдеев, палестинцев и т. д.; idola Aegypti [египетские идолы], т. е. обожествленные животные Египта: бык Апис и прочие.

Так как в данной стране мы наблюдаем следы этой склонности выбирать для своего религиозного культа земные предметы, восходящие к далекой древности, не удивительно, что мы иногда находим здесь нечто относящееся к привычкам весьма древним, общим для Востока. И в обрядовой практике праотцев еврейского народа еще до того времени, когда законы формально запретили у них подобные обряды, Авраам как будто бы допустил смеше-

==64

ние действия, вполне благочестивого, со старыми суевериями своей страны, когда он, заключив свой союз с Авимелехом, царем Герары, насадил священную рощу при Вирсавии в Палестине, чтобы здесь обращаться к Яхве.

Когда Яков увидел свой таинственный сон, он освятил тот камень, который служил ему ночью изголовьем, полил его маслом и назвал Бетель (Beth-el), т. е. дом бога. Говорят, что языческие камни-бетилы получили свое название именно от этого посвящения. Но как будто гораздо вероятнее, что это имя древнее Якова: ведь употребление слова, по-видимому, также древнее Якова. И уже Уран до него делал в Финикии эти бетилы или помазанные камни (pierres graissees) *. Авраам и Яков только подражали тому обычаю, который был установлен до них и бытовал долгое время после них: они следовали старому обычаю, бывшему тогда в общем употреблении и соответствовавшему простоте их эпохи. Истинный Бог хотел, очевидно, сделать своим и освятить для себя этот простой культ, проявив снисхождение, подобное тому, которое он часто проявлял после, приспособляясь к образу мышления избранного им народа, еще мало просвещенного. Когда он затем явился Якову в другом сне, он сказал: «Я Бог Бетеля, где ты полил масло на камень» **.

Но бетил Якова был подлинным фетишем в почитании хананеян, мысли которых не поднимались выше, чем этот самый камень. И евреи, уничтожая в своей среде этот традиционный культ, назвали его Beth-aven, дом лжи, вместо Beth-el, дом Бога. Законы, которые они получили вслед за своим вторжением в Ханаан, строго предписывали им уничтожение этого культа, бытовавшего в завоеванной стране; это стало мотивом к полному истреблению всех обитателей страны, подобно тому как позже такой жз мотив был использован пришельцами-испанцами в отношении туземных обитателей Америки. Закон предписывал: «Разбейте воздвигнутые камни и истребите всех обитателей этой страны***; не устанавливайте никаких колонн; не воздвигайте на вашей земле никаких каменных

Санхониатон.

* Бытие, XXXI, 13.

"* Числа, XXXIII, 52.

==65

памятников для идолопоклонства*; не имейте никаких изображений скота, птицы, четвероногого или рыбы **. Именно несоблюдению этих законов и той несчастной склонности, которую питали евреи, предаваясь фетишизму или сабеизму соседних народов, священные книги приписывают почти все беды, которые обрушивал на них гнев истинного Бога, ими так часто пренебрегаемого.

Религиозный обычай мазать маслом камни-бетилы мы обнаруживаем часто и повсюду: так, у Гомера и у Страбона не раз встречаем упоминание о нем. Правда, некоторые ученые хотели бы понимать под бетилами не pierres graissees (камни, помазанные маслом), но pierres animees (одушевленные камни). Но если бы даже это последнее объяснение, оказавшись состоятельным, имело в виду не камни, одаренные живым духом, а камни, оформленные в виде человеческой фигуры, все-таки как можно было бы примирить такое объяснение термина с тем, что Яхве говорит Якову в цитированном выше месте: «Я Бог Бетеля, где ты полил масло на камень», а также с тем, что сообщает Арнобий о своем благочестивом обычае до обращения в христианство: «Лишь только я замечал какой-либо гладкий камень, помазанный маслом, я подходил к нему, чтобы поцеловать его, так как в нем — божественная сила»?*** Этот обычай соответствует характеру данного культа и является результатом невежества, царившего в мире в те века, когда подобные обычаи были в ходу.

Рахиль****, жена Якова, была так привязана к идольчикам-фетишам или терафимам (Tseraphins) сирийца Лавана, своего отца, что, покидая его, она их украла. Когда ее нагнали, она спрятала идолов под свои платья. Рахиль обманула отца, сославшись на свое мнимое недомогание, лишь бы не вставать с постели, когда ее отец вошел к ней.

Известно, что Тацит п Диодор ***** выдвигали против евреев ложное обвинение, будто они имели своим фетишем дикого осла, который, мол, помог им отыскать в пу-

Левит, XXVI, I.

* Второзаконие, IV, 16—18.

** Арнобий. Против язычников. **** Бытие, XXXI, 35. . : ***** Тацит. История, V; Диодор. Фрагменты, кн. 29; Иосиф: Против Апиона.

3—

==66

стыне источник воды; будто голову этого смешного божества они внесли в свое «святая святых». Это обвинение опирается не только на идолопоклонство перед фетишем—золотым тельцом и на изображение, с трудом понимаемое, двух изваянных над ковчегом херувимов, представляющих головы телят с крылышками *, но также

Эти фигуры, изваянные на крышке ковчега, по всей видимости, служили только украшением, соответствующим характеру времени и местности; ведь известно, что закон запрещал евреям самым строжайшим образом иметь в своем храме какое-либо изображение, непосредственно представляющее божество или что-либо огносящееся к нему. Cherubin ^12 ^e (херувим) означает, как думают, животное, которое пашет (les animaux, qui labourent), от халдейского слова charab — обрабатывать землю.

То, что Иезекиил (Х.14) называет facies Cherub (образ херуба), он же (1, 10) называет facies bovi (образ быка). Можно обратиться к Кальме ^127 и к авторам, которых он цитирует: Климентам Александрийскому, Грецию ^128 , Спенсеру ^129 и т. д.

Он указывает: «Описания херувимов, которые сообщают нам священные книги, хотя и различны между собой, все же согласны в том, что они все представляю г фигуры, составленные из нескольких других фигур: человека, быка, орла и льва. И Моисей также (Исход, XVI, I) называет символические и иероглифические фигуры, которые были представлены в вышивке на покрове скинии, воспроизводившей образы херувимов. Таковы же были символические фигуры, которые египтяне выставляли у входа в храмы, в образы большинства их богов, которые обычно не что иное, как только фигуры, составленные из человека и животных».

Макробий ^130 в «Сатурналиях» (1, 20) интересно описывает одну из них: «К статуе (Сераписа) они присоединяют изображение трехглавого существа, которое в средней и наибольшей части головы изображает льва. С правой стороны изображается собака, умильно ласковая. Но левая часть шеи кончается головой хищной волчицы; все эти формы животных обвивает дракон, при этом его голова появляется у бога справа, откуда и видно чудовище». Эти сложные фигуры, ныне обычные во всей языческой Азии, а особенно в Индии, отличаются своей глубокой древностью.

По описанию Александра Полигистора, их некогда видели в храме Бела (Belus); он приписывает их культ мифам, распространявшимся Оанном (я считаю, что это был индийский мореплаватель, прибывший морем в Халдею) в форме изображения древнего мира, покрытого водой и мраком. «Чудовищные существа восприняли жизнь' и свет в самых различных видах естества, в самых удивительных для глаза формах. Необычные люди: одни с двумя крыльями, другие — с четырьмя, с двойными лицами, при этом тело одно, но две головы, мужская и женская; два половых органа — мужчины и женщины. Другие люди, у которых голени и рога коз; спереди лошади, сзади—люди; иные—спереди люди, сзади—лошади (это форма гиппокентавров). Там же рождаются быки с человеческими

==67

и на практику культа подобного рода, в то время распространенного на Востоке повсюду*. Я оставляю в стороне большое количество других сказок подобного же рода, которые малообразованные язычники распространяли о евреях. О них можно прочитать у Тертуллиана ^132 , Епи-

фания и др.

Уже из обстоятельств самого дела легко понять, что у евреев в практике данных обычаев было священным, а что нечестивым. Например, медная змея, сделанная по приказу самого Яхве, изображение которой должно было предохранять от укусов змей в пустыне, конечно, ничего общего с фетишизмом не имела. Но два теленка, принадлежавшие 10 племенам, из которых один был помещен в Дане, а другой — в Вефиле, являлись признаками фетишизма, вполне очевидными и довольно скандальными**.

Два вида животных — бык и змея — всегда были обычными предметами культа. Бык был особенно популярен в Египте, змея — в Сирии. Филон Александрийский считал последнюю весьма древним фетишем, распространенным среди аморитян Ханаана. Филон Библский упоминает о работе Ферекида о Финикии***, где можно было бы прочитать, говорит он, .весьма любопытные вещи о змее—божестве Офионее, по-другому—Агатодемоне, и об обычае его почитателей — офионидов. Действительно: терафимы (tseraphins), так распространенные в Сирии, не что иное, как фетиши-змеи, и уже одно их название tsaraph (отсюда латинское serpens, т. е. змея) ясно говорит об этом. Ассирийцы помимо талисмана-волчка [юлы], о чем я выше рассказывал, располагают известной историей о змее, так набожно почитавшейся во дворце их царя Меродаха злого (Merodach, Ie Mechant). Но об этом я уже упоминал.

головами; собаки с четырьмя туловищами, своими задними частями — рыбы; лошади с головами собак; люди и разные животные, имеющие голову и тело лошадей и хвосты рыб; другие разнообразные чудища во всяких видах. Сюда надо добавить рыб, пресмыкающихся, змей и многих других живых существ, удивительных по разнообразию, так сказать, взаимно перемешанных форм, изображения которых висят в храме Бела. Над всем этим восседает женщина, по имени Оморока, по-халдейски — это Thalath, т. е. море». См. у Александра Полигистора ^13! в описании Халдеи у Синкела, стр. 29.

См v Сельдена «О богах Сирии», стр. 291. " 3. Цар„ 12, 29. *** ферекид ^133 у Филона Библского — Евсевий. Кн. 1.

==68

Фетишами персов, по крайней мере их простого народа, были огонь и большие деревья. Первый из этих культов до сих пор бытует здесь, несмотря на преследования, которым он подвергался, может быть даже слишком суровые. У гебров ^134 теперь огонь только образ высшего существа. Поклонение же деревьям никогда не исчезало. Шардэн ^135 измерил дерево в саду царя в южной части Шираза: оно имело более четырех морских саженей (brasses) в охвате. Жители Шираза, видя, как это дерево стареет, исчисляют его возраст во много веков, считая даняое место святым. Они любят молиться в тени этого дерева; о'ни привязывают к его ветвям различного рода четки, амулеты, кусочки своих одежд. Больные, их родственники или друзья приходят сюда возжечь благовония, приносят небольшие свечи, производят здесь ряд других подобных суеверных обрядов в надежде найти исцеление. Почти всюду в Персии существуют эти старые деревья, которые народ набожно почитает; называются они Draet-fasch, т. е. arbres excellens (замечательные деревья), с множеством гвоздей, на которые люди привязывают куски своих одежд или другие знаки своего обета. Богомольцы, особенно старые люди, посвятившие себя религиозной жизни, любят отдыхать у этих деревьев или проводить здесь ночи: если им серить, они видят при этом яркое сияние, которое, по их мнению, не что иное, как «души Аулиа» (Aoulia) [святых, блаженных], молящиеся в тени божественных деревьев. Страдающие длительными заболеваниями приходят сюда молиться этим духам; если им становится лучше, они обязательно кричат о происшедшем чуде *.

Небольшая река Согд некогда была в большом почете в городе Самарканде, который она пересекает. Жрецы, специально обслуживающие культ данной реки, всю ночь бодрствовали на всем ее течении, следя за тем, чтобы в нее не бросали никакого мусора; в награду за это они получали десятую часть плодов, произрастающих на прибрежных землях **.

У персов весьма большим почетом пользовались петухи ***; Гебр предпочитал скорее умереть, нежели пере-

Шардэн. Путешествие в Персию.

* Якуб ^136 . География.

** Гайд. Религия персов, гл. 1.

==69

резать горло этой птице. Петух был весьма популярен и в Мидии. Аристофан называет петуха мидийской птицей. Однако, мне кажется, что это почитание скорее надо приписать тому обстоятельству, что пение петуха указывает на время, возвещая восход солнца, нежели фетишистским обычаям. Я склонен считать, что так надо думать и о почитании этим древним народом собак; сохранение этого почитания весьма рекомендовали Зердушт (Зороастр) и его законодательство, весьма далекое от фетишизма. Персы благодаря ему гораздо менее, нежели какой другой народ, были преданы этому грубому культу. Даже то немногое, что было у них из этого культа, более чем у других народов могло бы принять лучшую форму. Вполне вероятно то, что говорят о них: не мысля, чтобы божество можно было представить себе с помощью изображения, сделанного рукой человека *, они избрали в качестве его наименее несовершенного образа примитивные стихии, такие, как огонь и вода.

В то же время, несмотря на огромную вероятность мнения, что для этого сабеистского народа огонь был только образом солнца, несмотря на все усилия доктора Гайда в его превосходной работе показать, что солнце было только образом Верховного существа, к которому и относился весь культ, персы в своей обрядовой практике в честь огня употребляли формулы, прямо ведущие к фетишизму и весьма знаменательные; из них я приведу только одну: приближаясь к огню с глубочайшим благоговением, предлагая ему в жертву дерево, они говорили: «Владыка-огонь, вот возьми, ешь!» **

У индусов при наличии религии, догматы которой имеют совершенно иной характер, наиболее почитаемые объекты корова, лошадь и река Ганг. Но у них налицо также камни-фетиши, похожие на великую богиню Пессинунта и на Аглибела Эмесского.

После того как мы увидели, что данный вид верований был так распространен на Востоке даже среди цивилизованных народов, у которых 'процветали искусства и философия,—первые века их варварства почти совершенно ускользнули от истории,—должны ли мы удивляться, находя его в Греции, которую мы знаем как бы

Диком ^137 у Клим. Алекс, в «Увещеваниях»,

* Максим Тирский. Речи,

К оглавлению

==70

с колыбели. О диких пеласгах, обитавших здесь вплоть до тех времен, когда Греция была открыта и заселена восточными мореплавателями, вряд ли мы можем составить себе иное представление, чем то, которое мы имеем о бразильцах или алгонкинах. Они бродили в лесах, не имея никаких знаний, никакой культуры; жилищем им служили только пещеры, а пищей—корни и дикорастущие плоды. Они даже не были достаточно знакомы со скотоводством. Их божествами были источники, медные котлы или огромные дубы в Додоне — наиболее древний оракул в Греции, у которого надо было просить разрешения на организацию культа других божеств, ввозимых чужеземными колонистами. Некоторые из этих колонистов оказывали предпочтение богам-фетишам, особенно камням-бетилам, изрядное количество которых, несомненно, имелось и здесь. Независимо от этого нам известны божественные камни-валуны, извлеченные древними обитателями Лакедемона из реки Эврот, согласно верованиям поднимавшиеся по звуку трубы со дна реки на ее поверхность *.

Венера из Пафоса, выгравированная на одной медали Каракаллы **, была межевым столбом или белой пирамидой. Юнона из Аргоса, Аполлон из Дельф ***, Вакх из Фив—вид столбов (des especes de cippes). Диана Орейская с острова Эвбеи—кусок необработанного дерева; Юнона Феспийская из Киферона—ствол дерева; Юнона из Самоса—простая доска, как и Латона из Делоса; Диана из Карий—столбик из дерева; Паллада из Афин и Церера—неотесанные колы; «sine effigie rudis palus et informe lignum» («грубый столб из необработанного дерева, без изображения лица») ****.

Нам здесь снова приходится пользоваться именами, которые были даны этим предметам только значительно позже. Ведь уже Геродот***** признает, что божества древних греков совершенно не имели личных имен, а те, которые были даны богам позже, происходят из Египта,

* Плутарх. О реке. ** Эриццо ^138 . Нумизматика. *** Форонида ^139 у Клим. Алекс. «Ковры», 1этлий у Арнобия, кн. 6.

*** Тертуллиан. Против язычников; Фосс. тве, IX, 5. ***** Геродот, IV, 60.

I; у Атенея, 1, 14; Об идолопоклон-

==71

Евсевий * Доходит даже до утверждения, что до времен Кадма ^140 в Греции совершенно не знали, что такое боги. Матута фригийцев ^141 (я упоминаю здесь об этом народе, который не является восточным, но представляет собой колонию европейцев, поселившуюся по соседству с Фракией и Македонией), эта великая богиня, привезенная в Рим с таким почетом и церемонией, представляла собой черный камень с неровными углами **. Говорили, что он упал с неба в Пессинунте, подобно тому как и о камне, почитавшемся в Абидосе, рассказывали, что он упал с солнца. То обстоятельство, что они упали на землю с высоты, хотя и весьма необычно, но само по себе весьма вероятно, так как подобные явления отмечались

часто.

Матута, великая мать богов, без сомнения, была пиритом (огненным камнем), похожим на те, которые шесть лет тому назад (16 сентября 1753 г.), упали с неба, почти на моих глазах, в Брессе. В тихую погоду, когда небо было безоблачно, ветер же с севера был достаточно умеренный, вдруг в воздухе раздался странный свист, заставивший всех выйти, чтобы посмотреть, что произошло; этот свист слышали на расстоянии 3—4 лье. Два или три крестьянина принесли мне с поля несколько этих камней, собранных на расстоянии до 1500 туаз один от другого: здесь были камни размером больше чем в два кулака, все неправильной формы, черноватые, испещренные блестящими точками и достаточно тяжелые для своего объема. Надо заметить, что это происходило в низине, весьма удаленной от больших гор, конечно можно было бы подозревать действие какого-нибудь неизвестного вулкана. Подобное происшествие для диких народов должно было бы казаться большим чудом, и оно действительно удивительно, но, конечно, в другом смысле в глазах физиков. Надо ли удивляться, что при том уровне знаний, на котором тогда находились люди, эти громовые камни входили в число фетишей, если некоторые отдельные метеоры, например те, которые мы называем «блуждающими огоньками»***, также некогда считались фетишами? Не выходя за пределы этой азиатской области, укажем так-

Евсевий. Приготовление к евангелию, II, I.

* Арнобий, там же.

** Дамаский у Фотия, там же.

==72

же, что в Трое Гелен, сын Приама, один из известнейших предсказателей древности, носил с собой свой любимый фетиш, т. е. камень*, испещренный какими-то естественными прожилками. Когда он спрашивал у этого камня совет, последний производил слабый шум, похожий будто бы на лепет младенца или, что более вероятно, похожий на шум, который слышится в раковине, когда ее приблизишь к уху.

«Изображение Геракла в его храме в Гиетте в Беотии,—пишет Павсаний,—отнюдь не является какой-либо высеченной фигурой, это просто грубый камень, лежащий здесь с древнейши,х времен. Бог Купидон феспийцев, образ которого восходит к глубочайшей древности, также только грубый камень, и в весьма древнем храме Граций в Орхомене почитаются лишь камни, которые считают упавшими 'с неба во времена царя Этеокла. У наших самых древних предков камни получали божеские почести»**. Кроме того, он указывает: «Я видел близ Коринфа, около алтаря Нептуна Истмийского, два весьма грубых и безыскусных изображения: одно—Юпитера-благодетеля (милостивого) —просто пирамида, другое—Дианы Патроа («Отеческой»)—высеченная колонна»***. То, что затем называли Дианой Эфесской, вначале, по Плинию,—лоза винограда, а у других авторов—ствол вяза, некогда посаженного амазонками.

Что касается почитаемых животных, то Греция проявляла не меньше странностей в их выборе, нежели Египет или Нигрития, если можно об этом судить по крысе Аполлона Сининтьенского **** (крыса была также почитаема гамасситами в Трое), кузнечику Геракла Корнопийского, мухам богов—Миагрийского, Миодийского, Апомьенского *****. И даже тогда, когда несколько веков спустя теосинодия ^142 , т. е. теология богов, победила в Греции, в которой это учение выявилось более отчетливо, чем в каком-либо другом месте, прежнее расположение к фетишам-источникам и деревьям наполняло еще страну нимфами и дриадами, подлинными «маниту» вод и рощ,

Орфей. О камнях. ** Павсаний. Кн. 9. *** Там же, кн. 2, гл. 9. **** Элиан. О животных, кн. XII, 5. ***** Сельдей, стр. 228.

==73

местными божествами, подчиненными высшим богам, имена которых и давали камням-бетилам, бывшим здесь всегда на первом месте. Так, Павзаний сообщает, что хотя богам и воздвигали статуи, но грубые камни, носившие их имена, нисколько не теряли прежнего уважения к себе, обязанного их древности, «Так как, — говорит он, — все самое грубое остается самым чтимым, как самое древнее».

Я говорю вслед за Геродотом, что Греция дала с течением времени своим старым бетилам имена чужеземных богов, что камни и другие фетиши-животные обожествлялись ввиду их собственной божественности. Я отнюдь не могу разделить предположение, что, мол, это статуи, воздвигнутые греческим богам, такие, какими они могли быть в эпоху, когда не знали, как сделать их лучше, когда искусство еще грубых людей не знало соответствующей техники, столь необходимой, чтобы изображению богов придать форму, наиболее приближающуюся к фигуре человека. В самом деле, не является ли чрезвычайным злоупотреблением терминами утверждение, что камни пирамидальные, конические или четырехугольные просто неудавшиеся статуи? Почему, если деревья и озера у греков — фетиши, как и у дикарей, то камни, тоже фетиши у дикарей, не могут быть фетишами у греков? Кроме того, простые камни Древней Греции для туземного населения не могли быть небесными божествами, имгна которых они приобрели позже; ведь эти боги были тогда неизвестны: все они пришли с Востока. Это достаточно выявляют их названия, даже если бы мы не знали другого источника их происхождения: Benoth (Venus); A Ве len (Apollon); Jaoh- Pater (Jupiter); Baal- Kan (Vulcain); Isch- Caleb (Esculape); Aph- esta (Hephaestos); Art- Them. ist или Art- Thamest (Artemis); Moeris (Mars).

Мнение, что эти боги были известны в Греции еще до прихода чужеземного населения, отнюдь не более правильно, чем утверждения греков, будто боги родились у них. Однако, следуя замечанию Геродота, дата, которой они отмечают рождение каждого бога, означает только то время, когда они восприняли его культ: место же его рождения одинаково может служить и указателем места, где он был впервые воспринят. Мы еще увидим, как эти самые имена богов были последовательно приспособлены к звездам, когда теосинодия одержала верх над са-

==74

беизмом, и это подтвердит мою мысль о той перемене, которая здесь имела место. Эти имена, данные затем древним животным-фетишам, становятся главным ключом, объясняющим столько превращений богов в животных; было бы трудно здесь найти объяснение более простое. Применение его здесь настолько наглядно, что, пожалуй, нет необходимости входить по данному поводу в какие-либо детали.

Вследствие подобного смешения фетишизма с так называемым политеизмом, который шел следом за ним, и находят у язычников разных четвероногих, птиц, рыб, растения и травы, посвященные определенным богам, которые заняли их место и как бы отождествились с ними в том или ином виде в сердце и в культе смертных. Представление о вещах, некогда главных, ныне является только символом, обычно присоединяемым к образу божеств, которые по своему происхождению только вторичны. Доказательство (правда, весьма формальное) этого перехода от типа к антитипу, этого сохранения древнего фетишизма в самом идолопоклонстве мы находим в рассказе Юстина ^143 об обожествленных копьях, присоединенных затем в память о древнем культе к статуям богов. Этот его рассказ я позднее передам его собственными словами.

Религия древних римлян строилась совсем по другому плану, нежели религия древних греков. Римляне, характер которых суров и рассудителен, в отличие от греков с их богатым и легковесным воображением названия и идеи своих богов и их культ прямо приспособляли к требованиям государственного управления, к нуждам различных возрастов человека, к обычному ходу гражданской жизни. Высокое мнение, которое этот гордый народ составил о себе самом уже с самого своего детства, отражается и в его религии. Тогда казалось, что и небо, и боги сотворены только для Республики и для каждого ее гражданина, что все это имеет отношение к росту или законам государства, к охране граждан. Таковы были Победа, Беллона, Фортуна римская, Гений римского народа, сам Рим. Это была толпа божеств, причем римляне не старались уменьшить ни их число, ни их заботы, создавая отдельные божества для каждой функции в общественной и личной жизни, будь то воспитание детей, брак, беременность. земледелие, экономика домашнего хозяис.тв.а.

==75

И среди них, пожалуй, увидишь меньше признаков (это в другом месте незаметно) религии того вида, который свидетельствует о незрелости ума. Однако и они подобно другим народам заплатили невежеству той данью фетишизма, от которого, конечно, почти ни один народ не мог быть свободным в период своего детства.

Два столба, объединенных перекладиной, которые затем назывались Кастор и Поллукс ^144 , — таково было одно из их божеств. Но вот что странно: китайцы в самые далекие времена также имели подобное божество. Мы читаем в выдержках из наиболее древних книг, изданных Дезотрэ ^145 , что «Ен-Юн (Hiene-Yuene) во времена 9-го ki соединил вместе два куска дерева, один был поставлен прямо, другой поперек, чтобы таким образом прославить Всевышнего; с тех пор он так и называется— Ен-Юн: кусок поперечный называют Ен, кусок, поставленный прямо, — Юн». Нельзя отделаться от изумления, что и народы, и столетия, так далеко отстоящие друг от друга, сошлись вместе на подобном представлении.

Деревянная перекладина римлян была подражанием богу сабинян, представлявшему собой поперечное копье, положенное на два другие копья, стоящие на открытом воздухе и названные Квирин-копейщик (Qurinus Ie Piquier). И этот народ тогда прозвали квиритами (Quirites), т. е. копейщиками (las Piquiers). «Quod hasta Quiris priscis est dicta Sabinis» (Копье у древних сабинян называлось quiris) *. Бог Марс у римлян, указывает Варрон ^146 **, 'был метательным копьем. «Еще в эти времена,—пишет Юстин***, рассказывая об основании Рима,—цари вместо диадемы носили метательное копье в знак своей неограниченной власти. Ведь уже с самых первых столетий древность почитала копья вместо бессмертных богов: и вот в память об этой древней религии статуи богов нынг имеют копья».

Фавн и зеленый дятел—цари латинян, вещие птицы Ромула; священный щит (ancile) Нумы Помпилия; sororium tigillum ^147 (балка [ярмо] сестер) Тулла Гостилия; гвоздь, вбитый в столб во время эпидемии; священные

Овидий. Фасты, кн. 2.

* У Арнобия.

** Юстин, 43, 3.

==76

куры и тот ужас, который они внушали, отвергая принесенную им в качестве жертвы пищу; мнение, будто встреча с тем или иным животным может предзнаменовать добро или зло; упавшие с неба камни, к которым, по словам Плиния *, взывали, молясь об успехе в битве, — все это признаки одного и того же верования.

Я мог бы присоединить к этой категории и древний камень ^148 , который можно увидеть в Риме у подножия Палатинского холма на стороне, обращенной к Тибру: его называют «Босса di verita» («Уста правды»), так как традиция говорит о его почитании издревле, и в частности как оракула. Это круглый камень в форме фетиша, в середине он имеет пробуравленную достаточно грубо овальную дыру. Но я не очень настаиваю на своем предположении, так как вижу, что оно основано на народном сказании, может быть мало достойном веры. Среди почитаемых камней были и такие, которые физики называют гистеролитами (hysterolithes) **; здесь природа, формируя их, запечатлела нечто вроде фигуры рта или женского полового органа. Один современный ученый отмечает, что известный бетил, прозванный матерью богов, был именно этой последней формы: это могло быть окаменелым изображением раковины «Concha Veneris» («раковина Венеры»), а название «мать богов» могло произойти от этой фигуры, относящейся к воспроизводству жизни. Тот же автор указывает еще, что некоторые из этих камней были астроиты (astroites) [аэролиты] или что-то в этом же роде; их поверхность от природы украшена различными фигурами, линиями, бороздками, небольшими черточками, напоминающими буквы; эти камни люди тщательно рассматривали, надеясь разгадать будущее. Их вставляли в стены, где они и давали свои предсказания тому, кто их рассматривал. Они чрезвычайно похожи на блестящие камни или металлические пластинки, украшавшие терафимы, закреплявшиеся в стенах храмов.

В Германии древние саксонцы почитали в качестве фетишей огромные деревья с густой листвой, родники, лодки и каменную колонну, которую они называли Ирминсуль ^150 . У них бытовал прием гадания, достаточно на-

Плишш, XXXVII, 9.

* См. у Фальконе ^149 в «.Мемуарах Академии^, т. 9.

==77

поминающий «токке» у негров и стрелы в Вавилоне: ветка дерева разрезалась на несколько частей, образующих те или иные фигуры, эти кусочки бросались как попало на белое платье, и по тому, как они располагались, предсказывался успех общих предприятий *.

Кельты считали дубы божественными предметами, причем омеле** воздавались особые почести; связанные с этим церемонии до сих пор еще не исчезли в некоторых городах верхней Германии. Фетишами здесь были также дуплистые деревья, через чащу которых они гнали свои стада, что должно было избавлять скот от всяких напастей***; простые древесные стволы, похожие на современные божества лапландцев, описанные Луканом ****: «Simulacra maesta deorum arte carent, caesisque extant informia truncis» («Мрачные кумиры богов лишены всякого искусства, безобразно торчат они, будучи просто обрубленными стволами»); пучины в болотах или в текущей воде, куда низвергали лошадей и одежду, захваченные у врага; туда же гермондуры (германское племя) бросали своих пленных*****; озера, куда в качестве жертвы -кидали самые драгоценные вещи из своей добычи. Так, известно озеро вблизи Тулузы, в котором тектосаги погребли большое количество массивных золотых и серебряных вещей ******. Григорий Турский ^151 сообщает, что в Севеннах деревенские жители каждый год собирались около горы Жеводан (Gevaudan) на берегу озера Гелянюс (Helanus) и бросали в озеро одежду, лен, сукно, овечью шерсть, воск, хлебы, сыры и другие вещи, полезные в их хозяйстве, каждый сообразно своему благочестию или состоянию.

У галлов религиозный культ также был смешанным, как и у ряда других народов. Хотя у них были божества, которые можно назвать небесными, например Таран, Белен и другие, а также герои или полубоги, например Геракл Агемский или Огмьенский (Hercule Aghem ouOgmiеп), т. е. чужестранный купец (это был финикиец); в качестве объектов культа они почитали также земные

Тацит. О нравах германцев.

* «История Англии», т. 13, стр. 366. *** Ж. Мартен ^152 . Религия галлов, т. 1, стр. 71.

*** Лукан. Фарсалия, кн. 3.

**** Тацит. Анналы, 15. ****** А. Геллий^ ^3 , III, 9.

==78

предметы. Они обожествляли города, горы, леса, реки*. Бибракт, Пеннин, Арденн, Ионн—имена их божеств, которые находишь в древних надписях. Храм, который Август во время своего пребывания в Галлии заставил воздвигнуть в честь северо-западного ветра (Circius), хорошо доказывает, что народ, которому этот монарх желал бы угодить, смотрел на ветер как на бога **. Галлы чтили «деревья, камни и оружие»***. Плиний указывает: «Друиды ничего не считают более священным, чем омелу, и то дерево, на котором она произрастает, если только это дуб. Вот почему они для этих целей избирают дубовые рощи и не производят никаких религиозных обрядов без листвы дуба». Тот же автор весьма любопытно описывает их старание найти «яйцо змеи»****—интересную окаменелость, относящуюся к категории безоаров ^154 ; ей приписывали свойство оказывать помощь в государственной службе или в выигрыше судебного процесса. Он также рассказывает о церемониях друидов при сборах трав Selago, la Sabine и Samole ^155 *****. Эти травы принадлежат к талисманам и к медицине, занятие которой у диких народов обычно является религиозным делом. Новые нравы, которые ввели франки, завоевав страну, явились только приспособлением ко всем этим обычаям. «Их божествами,—говорит Григорий Турский, — были стихии, рощи, воды, птицы и животные». Лишь только галлы приняли христианство, епископы вынуждены были запрещать им посещение источников, священных деревьев, пользоваться амулетами, наузами и т. д. ****** Обнаженная сабля была одним из кельтских божеств *******. Этот обычай напоминает скифский культ меча ^159 , весьма естественный для дикарей, у которых война была почти единственным занятием. Вот почему римляне, которые все сводят к своим собственным обычаям, любили говорить, что галлы почитают, мол, бога Марса, подобно тому как они также за-

Лебеф ^15в . Диссертация; Буке ^w . Предисловие к «Исторической коллекции», стр. 38.

* Семе/со ^158 . Вопросы природы, гл. V, 17. *** «Мемуары Академии», т. 24, стр. 359. **** Плиний. Кн. XVI, гл. 44. ***** Плиний. Кн. II, гл. 10. ****** Мартен, там же. ******* Климент Александрийский.

==79

явили, что Дис (или Плутон) был первый зачинатель кельтского племени: «ab Dite patre se prognatos praedicant» («они считают себя потомками отца Диса») *, так как слово Tit, которое на кельтском языке только перевод латинского слова Pater (отец), то же слово, что и Dis — имя, которое римляне дали Плутону, своему богу ада.

У римлян установился обычай, так же как и у греков, отнимать у чужестранных божеств их подлинные имена, чтобы вновь дать им имена собственных богов: кажется, им никогда не приходило в голову, что боги одной страны отнюдь не являются богами другой. Они извращают, таким образом, все, что сообщают нам о чужеземных религиях, они перепутывают все объекты культа, лишь только найдут у них хотя бы самое незначительное сходство в названиях или функциях божеств со своими. Но это нетрудно найти: ведь всюду боги имеют отношение к людским желаниям и нуждам. А если так, они обязательно должны походить друг на друга. Да и каким образом местные фантастические божества, которые каждый народ создавал для себя по своему собственному вкусу, могут быть буквально одними и теми же и в одной и в другой стране?

Огромные дубы были у кельтов настолько важным предметом культа, что название этого дерева kirk или по латинскому произношению quercus (дуб) стало в языках, происшедших от кельтского или древнегерманского, словом для обозначения храма (temple) или церкви (eglise). Плиний по этому вопросу пишет: «Таковы были древние храмы богов. И даже сегодня в деревнях, где, в силу простоты, сохраняются старинные обычаи, богам посвящают выдающиеся по своим размерам деревья. Религиозные обряды внутри зданий, богато разукрашенных золотом со статуями из слоновой кости, отнюдь не благочестивее, чем когда они совершаются в чаще леса, в полной тишине его. Каждая порода дерева сохраняет всегда свое древнее посвящение кому-либо из богов. Так, дуб посвящен Юпитеру, лавр—Аполлону, тополь—Гераклу, мирт—Венере, оливковое дерево—Минерве» **."Плиний мог бы прибавить: нынешние боги были некогда просто

Цезарь. Галльская война, кн. I.

* Плиний. Кн. XII, гл. 2,

К оглавлению

==80

деревьями. Максим Тирский * красноречиво подтверждает это, заявляя: «Галлы не имели другой статуи Юпитера, кроме огромного дуба».

Однако мы должны не упускать из виду, что некоторые из религиозных церемоний кельтов, несомненно, содержали в себе и зерна более здравых идей о божестве. Плиний о религиозных церемониях, относящихся к культу омелы, говорит их собственными словами: «Precantes, ut suum donum Deus prosperum faciat his, quibus dederit» («Молясь, чтобы Бог счастливо одарил своим благом тех, кому он это предназначил»), Но, несмотря на это, правильно мыслящие головы всегда будут в затруднении согласиться, чтобы эти постоянно практикуемые обряды легко можно было бы примирить с мнением некоторых ученых, которые, признавая факты, все же хотели бы придать им лучший вид, заключая: галлы имели только интеллектуальную религию единого Бога. Ведь это понятие во всей его чистоте мы у дикарей никогда не встречаем, даже у тех, кто подобно галлам или части американских индейцев считает, что душа не умирает вместе с телом и после отделения от тела продолжает жить в стране душ **.

Максим Тирский. Речи, 38.

* Да будет мне позволено по этому поводу высказать вкратце .свой взгляд в связи с очень важным вопросом религии галлов, мнения по которому в ученом мире разделились. Одни считают, что, серя в существование душ после смерти, галлы принимали учение о метемпсихозе (т. е. переселении душ) подобно некоторым восточным народам. Другие думают, что, по воззрениям галлов, души отправлялись жить «или в страну душ», как это представляют канадские дикари, или во «дворец воинов» (нечто вроде дворца Одина ^160 , как это представляли северные дикари Европы). Но и те и другие согласны, что дикари, допуская бессмертие души, не имеют никакой идеи о ее спиритуальности: такова их непоследовательность. Из всего того, что сообщают нам о похоронных обрядах галлов, весьма похожих на дикарские обряды, для меня, пожалуй, совершенно ясно, что они придерживались второго взгляда. Но авторы, мнения которых я сейчас приведу, не имевшие никаких знаний о «стране душ» или о «дворце Одина», прекрасно знакомые только с учением о метемпсихозе, формально приходили к выводу, что, мол, галяы разделяли первое мнение. Древние писатели в силу своего незнания не находили более очевидного объяснения и рассуждали более или менее последовательно. Но их рассказ в настоящий момент позволяет легко исправить их ошибку.

Так, Диодор (кн. 5, стр. 306) писал: «Они разделяли мнение Пифагора, по которому человеческие души бессмертны и после некоторого периода возвращаются к жизни в других телах. Вот по-

==81

И в связи чему во время похорон мертвых каждый пользуется случаем написать что-либо своим умершим предкам, и такие письма бросают в костер в надежде, что они выполнят свое назначение».

Валерий Максим ^ш ("г. 2, 6, 10) писал: «Я скажу только одно слово об их странных обычаях. Будучи чрезвычайно убежденными в бессмертии души, они дают деньги взаймы при условии, что им ю; вернут на том свете. В этом случае я должен был бы считать их лишенными рассудка, если бы только Пифагор не был виновен, тая под своей мантией то же самое безумие, которое они прячут под

своей короткой курткой варвара».

Цезарь (VI, 14 и 19) говорит: «Они особенно хотели бы нас убедить, что души не умирают, но после смерти переходят от одного человека к другому. Они считают, что подобный взгляд весьма полезен, чтобы поднять в человеке мужество и даже внушить ему презрение к смерти. Их похороны совершаются с большим великолепием и требуют больших расходов. В костер бросают все, что покойный любил в течение своей жизни, даже животных. Совсем недавно сжигали вместе с мертвецом его рабов и клиентов, которых

он особенно любил».

«Мы знаем одно из их учений,—говорил Мела (III, 2),—чтобы сделать людей более храбрыми, друиды их учат: души — бессмертны, а тени (manes) живут, но другой жизнью. Вот почему, когда они сжигают пли закапывают мертвых, они присоединяют к ним вещи, необходимые для обслуживания живущих; они иногда даже переносят на другую жизнь деловые расчеты и уплату своих долгов. Видели также, как они бросали в костер родителей и друзей покойного, чтобы он жил па другом свете вместе с ними». [М. А. Лукан в поэме «Фарсалия», обращаясь к друидам, говорит:]

.. .По учению вашему, тени

Не улетают от нас в приют молчаливый Эреба, •' К Диту в подземный чертог: но тот же дух

управляет

Телом и в мире ином; и если гласите вы правду, Смерть посредине лежит продолжительной

жизни. Народы

Северных стран, в ошибке такой, должно быть, блаженны, Ибо несноснейший страх — страх смерти их

не тревожит.

Вот и стремится солдат навстречу мечу и охотно Гибель приемлет в бою, не щадя возвращаемой жизни...

[Лукан, кн. I, 450—462.]

Д. Буке (Bouquet) правильно отметил, что подобные обычаи скорее исключают, нежели допускают учение о метемпсихозе. В са,-

==82

rebus frivolis plerumque religio est!» («Такова религия народов мира, большей частью занятая самыми смешными делами!»).

мом деле, как можно примирить все это со странствованием душ, которые с детства должны блуждать в телах всякого вида животных и людей всякого состояния. Наоборот, предусмотрительность, с которой покойник должен взять с собой своих друзей, рабов, свое оружие, своих лошадей, свои одежды и другие необходимые в человеческом быту предметы, забота о письмах, которые надо взять с собой для тех, кто уже отправился на тот свет; забота о возврате одолженных денег чудесно согласуются с представлением: все вместе вновь заживут в другой стране, как жили, и будут заниматься теми же самыми делами. Кельты были полудиким народом. Поэтому естественно найти у них ту же глубину мыслей, что и у некоторых других дикарей, близких к северным и воинственным народам. Верование последних, содержащееся в Эдде и в древней поэзии, как будто в этом пункте было общим для варварской Европы. Ведь Лукан выразил это в своих словах: «populi, quos despicit Arctos» («народы, на которых смотрит Медведь, т. е. север»). В мифологии Эдды налицо и много других вещей, следы которых выявляются и у пеласгов, и в варварской Греции, где происходило слияние восточных идей с европейскими.

==83

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-