Медицинская психология

Кречмер, Эрнст

Теперь нам остается рассмотреть две типичные констелляции, имеющие основное значение не только как острые реакции переживания, но и как длительно сохраняющаяся окраска общего фона человеческих чувств и всей жизненной установки. Это рессентимент и борьба за власть.

Под рессентиментом мы подразумеваем комплексную установку чувств людей, действительно или мнимо обойденных в жизни; порожденные завистью и нуждой жизненные воззрения; перспективу жизни снизу; сверлящее, постоянно возобновляющееся чувство скрытого внутреннего возмущения; типичную установку слабого против сильного, бедного по отношению к богатству, безобразного по отношению к красоте, больного, вырождающегося и увядающего по отношению к здоровью и молодости; и вместе с тем здесь отмечается тенденция к кататимной переоценке, придающей слабому и бедному этически более высокую ценность. Рессентимент может быть источником самых идеальных и самых низменных этических импульсов, смотря по тому, как мы его будем. рассматривать. Здесь мы его проанализируем только как психический феномен. Добрая часть этики культурных народов исторически возникла из возмущения большинства слабых против угнетающего меньшинства, против бессердечного использования, обладания собственностью, властью и духовным превосходством за счет побежденных в жизненной борьбе. Высоко одаренные люди, сами пострадавшие, бывшие бедными, больными или душевно слишком легко уязвимыми, выразили свое сочувствие страдающим в словах, которые открывают новые общественные эпохи. Это можно проследить на христианской этике, и особенно хорошо на личности Руссо. На известных стадиях культурно-исторического развития рессентимент и сострадание приводили почти к полному видоизменению нормальных масштабов ценностей, к тенденциозному, иногда граничащему с извращением, этическому предпочтению духовно бедных, голодных и беспризорных, нищих и больных, грязи, лохмотьев, чумной вони и вместе с тем к недооценке сильной, здоровой, жизненной работы, которая воспитывала общественных паразитов в таком количестве, что это влекло за собой, как, например, к концу средних веков, тягчайшие бедствия. Этот антагонизм между моралью господ и рабов, между индивидуализмом и социализмом и теперь еще серьезно влияет на врачебно-общественные вопросы, на карательно-правовую оценку, на общественное попечение о детях и на уход за душевнобольными, и еще совсем недавно он снова освещался в вопросе о праве уничтожения (Хох и Биндинг) общественно неценных жизней.

Обратной стороной сострадания и альтруистской этики являются скрытая или явная зависть и ненависть ничтожного по отношению к великому, тенденция очернить то, что блестит и затоптать в грязь возвышенное или, по крайней мере, из-за легких уколов и притеснений считать себя самого не потерпевшим никакого ущерба в своей малости. В этих маленьких средствах очевидны воля к власти, тенденция подняться снизу вверх. У сильных натур это проявляется как открытая борьба за власть, основывающаяся только на собственной силе и не считающаяся с обществом. В культурно-историческом развитии, протекающем, как известно, в антитезах борьбы за власть, индивидуалистическая мораль господ временно была вновь провозглашена (Ницше) в противовес крайностям альтруистической этики.

Психология неврозов отчасти является отражением борьбы за власть между побежденными и победителями. Многие из истерических механизмов являются не чем иным, как неврозами, в основе которых скрыта определенная цель и которые направлены на самозащиту; они являются маленькими и часто удачными средствами слабых и нервных индивидов для того, чтобы подняться и восторжествовать, несмотря на неравную игру, над умом и могущественными средствами сильных и здоровых. Мы наблюдаем это в массовом эксперименте над неврозами, вызванными войной и несчастными случаями, когда людям, душевно слабо одаренным, удавалось часто ввести в обман умных и склонить их к состраданию и вниманию с помощью производящих впечатление, но неглубоких истерических поступков, удавалось даже достичь существенных преимуществ перед сильными и здоровыми. Выше мы уже приводили пример стареющей девушки, которой ее истерическая реакция ужаса помогла улучшить и даже совершенно переменить положение в семье: из безобразной, игнорируемой всеми, неспособной Золушки по отношению к счастливой, обручившейся сестре она превратилась сразу в центр семьи, обслуживаемый и ценимый всеми с заботливой любовью.

В основе таких невротических семейных отношений лежит особый род уравновешивающей справедливости, но иногда и тягчайшая ирония. В случаях, когда истерический ребенок тиранит родителей ужасающими судорогами и припадками бешенства, а холодная, ищущая наслаждений жена «своим припадком» или всегда наступающим в нужный момент обмороком делает своим рабом здорового мужа, проявляются рессентимент и борьба за власть. Истерический невроз часто является продолжением борьбы за власть, но только другими средствами. Обычно мы не можем не усмотреть в этом холодного расчета, но, возможно, чаще чувства рессентимента являются сферическими, диффузными, скрытыми в душевных глубинах, а вытекающие из них невротические реакции — инстинктивными или полуинстинктивными, как реакция самосохранения у преследуемых маленьких животных. Только многозначительная улыбка, непроизвольно обнаруживающаяся на лице многих истериков во время демонстрации или припадочных симптомов, выдает скрытый триумф слабого над сильным.

Важную роль могут играть рессентимент и борьба за власть и в развитии характера. Природная предрасположенность личности может быть подчеркнута, усилена или, наоборот, сглажена потребностями жизненной борьбы. Если при этом у личности недостает сил к развитию, то возникают всякого рода половинчатости, кажущиеся образования и обманчивые видимости, действующие как настоящие составные части личности, но являющиеся не чем иным, как «мерами предосторожности» (Адлер), намеченными позициями, слабыми форпостами для того, чтобы провести и запугать противника.

В таких случаях возникает то, что называется сверхкомпенсацией, т. е. чрезмерно сильная подчеркнутость некоторых качеств, которые должны скрыть внутренне осознанную слабость. Нередко приходится наблюдать, что горбатые, физически безобразные и незаметные люди особенно тщеславны, они элегантно и тщательно одеваются и причесываются. Постаревшая, действительно безобразная, карликообразная барышня привыкла в своем шизофренном психозе к карикатурной слащавой улыбке, с которой всех спрашивала: «Ну, разве нет во мне чего-то очаровательного?» За усиленным курением сигар, откашливанием, хвастовством, демонстрацией мускулатуры полувзрослых юношей скрывается, хотя они в этом и не признаются, сознание полусозревшей мужественности. Неоднократно осмеянное чванство выскочки выдает его недостаточную уверенность в общении с высшим обществом. «Отсутствие собственной ценности» и «поиски собственной ценности» (Sellbstwertleere, Seibstwertsuche у Шторха) определяют многое в ложных, искаженных, чрезмерных и карикатурных чертах характеров вырождающихся истериков и шизоидных анэстетических психопатов, а именно поиск производящей сильное впечатление внешности при полном отсутствии внутри необходимых для этого данных, ту судорожную, вызывающую то смешное, то почти трагическое впечатление борьбу, направленную на то, чтобы ненастоящими средствами произвести настоящее впечатление, изображая избалованного литератора с пустотой в сердце или проявляя теплое человеческое чувство там, где нет никакого отзвука на человеческие страдания.

Гораздо тоньше проявляется сверхкомпенсация в некоторых чертах характера сензитивных типов. Моральная скрупулезность принудительного невротика возникла в результате борьбы с сильно извращенными или распутными половыми влечениями. Чрезмерная мания величия нежных натур ученых и художников берет начало из постоянных полупоражений их слабой нервной системы под суровыми жизненными ударами.

Так в течение жизни развивается сверх первичных основ влечений и темперамента личности целая надстройка компенсаций, гарантий, торможений. Как «фиктивные руководящие линии» (Адлер) возникает роль «идеального я», образ собственной личности, какой она кажется самому человеку и желательна другим. Эти фиктивные линии образуются как опыт приспособления к окружающей среде и могут в различных отношениях сильно искривляться, а вместе с тем изменять развитие характера в целом под давлением соответствующего переживания. «Идеальное я», таким образом, сильно воздействует на первоначальные возможности реакций личности. Так, нервозный человек с определенным зачатком темперамента в зависимости от действующих на него течений эпохи, духовных идеалов, факторов воспитания может создавать один раз фиктивные руководящие линии человека-господина, другой — человека страдающего, блаженство мученика или умного стоика, третий раз — избалованного эстета и усвоить при этом соответствующие формулы реакций. Дегенеративный истерик меняет свое «идеальное я» часто, как бы играя, подобно театральным ролям. У других жизненная роль переходит в иные роли катастрофично, тут взгляд легко заметит основы темперамента и влечений через это фиктивное «идеальное я», так как многие роли подходят только к определенным темпераментам и одна и та же жизненная роль при различных темпераментах имеет характерные оттенки.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51-52-53-54-55-56-57-58-59-60-61-62-63-64-65-66-67-68-69-70-71-72-73-74-75-76-77-78-79-80-81-82-83-84-85-86-87-88-89-90-91-92-93-94-95-96-97-98-99-100-101-102