Клинические лекции по душевным болезням

Маньян В.

Третья лекция.

Юридическая ответственность больных эпилепсией. Бред. Опасные действия больных. Импульсивные расстройства.

Господа!

Помрачение сознания при интересующей нас болезни может быть выражено в разной мере: от легкого затуманивания рассудка до глубокой комы. Во всех случаях, когда психические расстройства являются следствием судорожного припадка или вертижа, больной не может считаться ответственным за свои поступки.

Психическим состоянием при эпилепсии занимаются очень давно. Некоторые авторы, не учитывая многообразия проявлений этого заболевания, устанавливали в качестве общего правила недееспособность больных в течение единого для всех послеприступного периода. Римский автор Paul Zacchias (Questiones medicolegales, Romae, 1621), подвергший эпилепсию углубленному исследованию и специально интересовавшийся возможностью исполнения священнических обязанностей при этой болезни, считал каждого священника, страдающего эпилепсией, не способным служить мессу после припадка (и каждого больного — не ответственным за свои поступки) в течение трех дней до и трех дней после каждого приступа.

Клиническая реальность не укладывается в общие для всех случаев рамки: период недееспособности больных может выйти за обозначенные сроки или, напротив, длиться значительно меньшее время. Всякие заранее установленные границы неизбежно приводят к юридическим ошибкам. Относительно продолжительности недееспособности эпилептиков было много споров. Этот вопрос, повторяю, не может решаться в общем виде, каждый случай должен рассматриваться особо. Сегодня я позволю себе продемонстрировать «вам ряд больных: сравнивая их с теми, с кем вам предстоит еще встретиться в будущем, вы сможете внести большую ясность в вашу диагностику и в оценку опасных деяний эпилептиков и, следовательно, представлять более веские соображения в адрес запрашивающих вас судебных органов.

Было бы глубочайшим заблуждением рассматривать каждого эпилептика как душевнобольного: мы на каждом шагу сталкиваемся в обществе с людьми, страдающими большими припадками или вертижами и не представляющими в промежутках между приступами никаких психических отклонений, сохраняющими всю полноту умственных способностей — лишенными даже того трудного характера, одновременно возбудимого и вязкого, который столь многим из больных свойствен. Но так бывает далеко не всегда: многие эпилептики, непосредственно перед приступом или сразу после него, обнаруживают выраженные психические расстройства вполне определенного и специального свойства, о которых мы уже упоминали и к изучению которых сейчас приступим. Эти расстройства могут быть очень короткими и представлять собой тогда так называемое быстротечное помешательство (folie momentanee), но могут быть и достаточно продолжительными и обозначаются тогда как эпилептическое помешательство (folie epileptique). Расстройства эти случаются чаще всего после припадка, но могут ему и предшествовать.

Быстротечное помешательство. — Когда оно предшествует приступу, психический продром обычно выражается в изменении настроения, тяжести в голове, беспричинной грусти, неспособности к работе, беспокойстве, подавленности. Больной может при этом вести себя по отношению к окружающим вызывающе, проявлять агрессию или, что случается много реже, выглядеть, напротив, особым образом довольным и повеселевшим.

Нельзя смешивать это состояние с аурой, хотя в каком-то отношении они родственны. Оно отличается от ауры большей длительностью: аура — феномен почти мгновенный, а названные продромы могут длиться несколько часов кряду. Эпилептики, как было уже сказано, обнаруживают в такие моменты повышенную возбудимость и могут прибегать к насильственным действиям в отношении лиц, к которым питали раньше неприязненные и мстительные чувства; при этом они в той или иной мере осознают свое поведение и потом о нем помнят. Если сознание помрачается в большей степени, то по миновании определенного рубежа, поступки их делаются полностью неосознанными: в этом состоянии они нападают уже и на тех, на кого прежде не считали себя вправе жаловаться — агрессия их возбуждается галлюцинациями и обрушивается на всех и всё без разбору.

Бред, сопровождающий приступ, может быть связан не только с судорожными припадками, но быть и следствием абсанса, petit-mal, или вертижа, при котором наблюдаются лишь единичные мышечные подергивания. Он может полностью замещать собой судорожный приступ: в случаях, когда последний, сведенный к едва уловимому абсансу проходит незамеченным или же когда пароксизм протекает без каких-либо телесных компонентов, без вазомоторных и иных расстройств: эпилептический разряд в таких случаях ограничивается чисто психическими, высшими корковыми центрами.

Эти пароксизмы бреда, развивающиеся обособленно, без обычного соматического сопровождения, составляют то, что принято называть ларвированной эпилепсией. Расстройство деятельности мозга, хотя и ограниченное таким образом, не делается от этого менее грозным: психические расстройства имеют ту же силу и тяжесть, что и при обычной эпилепсии. Более того, опыт показывает, что вертижи и абсансы, выглядящие внешне наиболее благополучными, сопряжены, вместе с тем, с более глубоким и быстрее развивающимся воздействием на интеллектуальные функции больных, чем развернутые судорожные припадки. Как бы то ни было, бред во всех случаях полностью лишен сознательного начала, повторяется у одного и того же больного каждый раз одинаково и, в отличие от всех других видов помешательства, развивается почти мгновенно и столь же резко заканчивается.

Именно такие явления наблюдались у юноши 18 лет, прежде никогда не страдавшего судорожными приступами: его психические расстройства, имеющие интермиттирующее течение, позволяют предположить у него эпилептическую природу заболевания.

Однажды ночью, в грозу Филибер поднялся с кровати и заходил по комнате; он все более возбуждался и все громче говорил вслух, считая в эту минуту, что присутствует при сотворении мира; на уговоры матери, пытавшейся успокоить его, он не обратил никакого внимания и в пять часов утра спустился босой вниз: вооруженный ножом, который подобрал на кухне. Он выходит из дома и идет куда глаза глядят, не разбирая пути и нападает на не известного ему рабочего, который имел несчастье повстречаться ему на улице. Держа в руке окровавленный нож, он идет дальше: громко молясь, жестикулируя и декламируя что-то бессвязное, совершенно отстраненный от всего, что его окружает. При поступлении в больницу Св. Анны он находится в состоянии резчайшего возбуждения, взгляд его дик и яростен, он бросается на людей, крушит все, что попадается ему под руку. Временами он останавливается с устремленным в одну точку взглядом, поднимает голову и замирает в состоянии экстаза. По истечении шести дней приступ закончился, к больному вернулись спокойствие и ясность мысли, но он ровным счетом ничего не помнил из происшедшего.

Этот пароксизм маниакального бреда с острым началом и столь же скорым разрешением, с глубоким помрачением сознания на время приступа, с религиозно-мистическим характером бреда, следует безусловно отнести к эпилептической болезни: это ее ларвированная форма. Действительно, при рассмотрении прошлого больного выявилось, что он и ранее был подвержен состояниям особого недомогания, сопровождавшимся быстротечными психическими расстройствами, под влиянием которых он совершал бессознательные фуги (побеги): уходил из дома, бродяжничал и возвращался домой иногда лишь после двухдневного отсутствия — всякий раз изнуренный и не способный дать отчет в том, что делал все это время. В настоящее время Филибер полностью владеет собой и крайне удручен тем, что страдает расстройствами, которые столь неожиданным образом лишают его контроля над собственными поступками. Расстройства эти не что иное как вертижи: по всей вероятности, острому помешательству предшествовал такого же рода приступ.

Подобные психотические состояния некоторые авторы учебников описывали как периодические, транзиторные или скоротечно протекающие (folie periodique, transitoire, instantanee). В этих случаях, как я уже говорил, эпилептический разряд ограничивается психическими зонами головного мозга и не сопровождается сколько-нибудь заметными двигательными симптомами. Некоторые авторы, Falret в особенности, считают, что транзиторные, скоротечные, виды помешательства могут наблюдаться и помимо судорожной болезни, вне связи с нею. По этому поводу можно заметить, что число случаев таких самостоятельных форм уменьшается по мере того, как мы лучше узнаем эпилепсию, и в будущем она, по-видимому, вберет в себя всех их. Что же касается импульсивных расстройств, которыми могут сопровождаться случаи транзиторного помешательства, то они действительно, как об этом пишет Tardieu, встречаются также при олигофрении, алкоголизме, истерии, у беременных женщин, рожениц и наследственных девиантов (degeneres).

Эпилептический бред может, как мы видели, начаться перед судорожным приступом, может полностью заменить его, но чаще всего он возникает по окончании припадка. Его проявления всегда чреваты опасностью для окружающих и, какова бы ни была их длительность, неизменно бессознательны. Мы не перестаем настаивать на значении этого кардинального для эпилепсии признака — впрочем, больные, которых мы сейчас покажем, продемонстрируют это лучше, чем любые рассуждения на ту же тему.

Для начала мужчина 32-х лет, Густав Н…, кузнец по профессии, совсем недавно поступивший к нам в отделение. Его мать страдала эпилепсией: она внезапно бледнела, теряла сознание и обнаруживала в это время мелкие подергивания лица. Брат болен той же болезнью, он предчувствует приступы: по появлению во рту вкуса крови. Отец был пьяница, он умер в психиатрической больнице, находясь в тяжелом состоянии. Двоюродный брат по матери — кюре, страдающий хроническим бредом. Густав, имеющий двустороннее наследственное отягощение, страдает двумя заболеваниями: эпилепсией и хроническим бредовым психозом; у него галлюцинации мистико-религиозного содержания, он находится в постоянном общении с Богом, Солнцем, Луной и звездами, занят исследованиями в области астрологии и жалуется, кроме того, на систематическое преследование; как больной с хроническим бредом, Густав помнит все переживания, связанные с этим заболеванием. Согласно объективным сведениям, у него было тяжелое детство, он подвергался побоям и плохому обращению со стороны отца. В восемь лет он упал с лестницы, но с уверенностью связать этот факт с падучей болезнью трудно; второе же падение в Сену, случившееся шесть лет спустя, уже вполне доказательно в этом отношении. Он сидел на берегу с удочкой в руке, когда с ним случился судорожный приступ: упав в реку, он бы неминуемо потонул, если бы его не вытащили из воды посторонние. Извлеченный на сушу, он был крайне удивлен тем, что одежда его насквозь промокла, и ничего не помнил из происшедшего. На 21-ом году жизни у него было два несомненных припадка, из которых один снова затянул его в воду. В 24 года он был освобожден от службы в армии с диагнозом эпилепсия. С тех пор приступы его стали очень частыми.

За час до их появления они дают о себе знать каждый раз одними и теми же предвестниками: больной становится печален, мрачен, угнетен, чувствует затем резкий вкус крови во рту, теряет сознание и падает наземь. После припадка он остается некоторое время оглушен, чистится, потирает руки, встряхивает одежду или же в течение часа-двух пребывает в состоянии психоза с помраченным сознанием. Однажды, например, проходя по улице, он в таком состоянии разбил ставни какой-то лавки, о чем не сохранил потом никаких воспоминаний, в другой раз вцепился в шею незнакомой женщины и пытался задушить ее: несмотря на присутствие мужа, поспешившего жене на выручку. Отведенный в участок, он оставался там некоторое время безмолвен и заторможен, затем пришел в себя и снова ничего не мог вспомнить о событиях, послуживших причиной его ареста. Уже несколько раз после абортивного судорожного припадка, случавшегося с ним среди работы, он брал в руки железо, которое ковал перед этим, и приходя в себя, спрашивал, откуда взялись ожоги, которые только теперь начинал чувствовать.

При приобретенной эпилепсии — например, абсентовой — проявления болезни такие же, как при эпилепсии генуинной.

Поль Н…, садовник 42-х лет, поступает в больницу Св. Анны в шестой раз. Отец его пил, сам он в детстве был совершенно здоров. В 1855г поступил на военную службу, где оставался в течение 14 лет и где все время злоупотреблял крепкими напитками и более всего — абсентом, полынной водкой. Он не знает, были ли у него тогда судорожные припадки, но говорит, что в течение трех месяцев находился в госпитале в связи с общим тремором и галлюцинациями. Освобожденный от службы в 1869г, он продолжал злоупотреблять абсентом — в 1870г с ним случается первый судорожный припадок. Приступы эти были поначалу очень часты: до 15-ти за сутки при особенных излишествах. После лечения в психиатрической больнице припадки уредились настолько, что больной смог в 1871г, в связи с начавшейся войной, вновь поступить в армию. В июле того же года он снова помещается в нашу больницу: после припадка, случившегося с ним на улице. В этот раз он обнаруживает симптомы алкогольного делирия, воспоминания о котором сохраняет и поныне: он видел и слышал преследующих его «пруссаков», видел вокруг себя языки пламени, крыс, собак, чувствовал их укусы. От подобных состояний мы лечили его, в общей сложности, трижды.

В феврале 1877г после припадка, случившегося по дороге из Сен-Дени, где он выпил много абсента, он неожиданно впал в состояние резкого возбуждения с идеями величия: называл себя графом Шамбором, бранил прохожих, принимал их за своих лакеев. Задержанный и направленный в наше отделение, он при поступлении не мог ничего вспомнить об обстоятельствах, приведших к его стационированию.

Перед вами человек, ставший эпилептиком вследствие злоупотребления абсентом. С ним случаются транзиторные, непродолжительные состояния помешательства, о которых он не сохраняет воспоминаний, но он прекрасно помнит обо всем, что пережил за время алкогольного делирия Недавнее сообщение г-на Lancereaux в Медицинской академии побуждает меня еще раз привлечь ваше внимание к характерным особенностям эпилептических приступов: вы увидите, что их, действительно, невозможно спутать с истерическими.

Н… иногда предчувствует появление приступа, он видит красные или желтые огни, проходящие перед его взором, потом бледнеет, конечности его напрягаются, левая кисть схватывает правую, он издает крик, наклоняется вправо и падает всей массой в ту же сторону, сведенный тонической судорогой. Большие пальцы его теперь вдеты в кулаки, рот приоткрыт, мускулы лица сокращены, глаза заведены влево и кверху, зрачки средней величины. Появляющиеся вскоре после этого клонические судороги имеют короткую продолжительность, сопровождаются цианозом лица и пеной изо рта и сменяются стерторозным дыханием и оглушенностью, длящейся минут десять. Все эти симптомы не могут быть расценены иначе как полностью идентичные проявлениям morbus sacer.

Многие эпилептики в течение жизни переносят не один приступ быстротечного помешательства, связанного с их заболеванием, но даже самое близкое окружение больных не знает порой об этом. Странные поступки, совершаемые в таких состояниях, воспринимаются родственниками больных как причуды их характера и не привлекают к себе особого внимания: если они не сопровождаются серьезными инцидентами.

Женщина, обращающаяся к нам в бесплатную консультацию с 1870г и, благодаря лечению живущая вне стен больницы, перенесла за время своего заболевания не один психотический эпизод, развивавшийся всякий раз после приступа и имевший всегда одинаковую продолжительность (я все время возвращаюсь к этим деталям, но они стоят этого). Генриетте В… 42 года, наследственность ее не представляет собой ничего примечательного. 15 лет назад, через 5 месяцев после события, с которым она связывает начало заболевания, с ней случился первый неразвернутый судорожный припадок: однажды среди разговора окружающие увидели, как она, сидя на стуле, побледнела, застыла в одном положении, начала совершать глотательные движения, затем воскликнула: «Где же Анри?» Придя чуть позже в себя, она сильно удивилась тому, что у нее во рту пена, и судя по всему, не помнила, что с ней было. В настоящее время такие приступы предваряются за сутки изменениями в ее поведении: она начинает держаться «вызывающе», делается зла, разражается руганью в адрес мужа и дочери, норовит их ударить — все это она еще осознает и позже помнит, но напротив, ничего не может сказать о послеприступном помешательстве, если таковое имело место.

Однажды после приступа она ударила мужа и вышла на улицу — дочь последовала за ней: через полчаса ходьбы они достигли железнодорожного вокзала, где больная пришла в себя и спросила у дочери: «Как мы сюда попали?»

В другой раз абортивный судорожный припадок случился с ней в галантерейной лавке: она бросилась на беременную продавщицу, пыталась удушить ее, потом направилась к себе домой. Когда ей рассказали, что произошло, она всех уверяла, что вообще не выходила из дома. Позже подобный приступ повторился у нее на улице. Прохожие остановились возле нее, выражая ей сочувствие. «Что вы от меня хотите? сказала она им. Я не ребенок, могу сама собой распорядиться», и стала бросать в них снежками. Ее отвели к аптекарю-травнику, один из прохожих подал ей перчатки, ею оброненные. «Если вы думаете, что получите за это на чай, сказала она ему, то можете оставить их себе». Ей предложили проводить ее до дому, она удалилась со словами:» Его нет, я должна уйти « и через несколько минут ничего о случившемся не помнила. В последний раз, стоя на империале конки, она после развившегося у нее вертижа бросилась вниз — между двумя лошадьми, через голову кучера. Прохожие ее подняли, она сказала им, что ее столкнули с верхней площадки.

Поступки больных в таких состояниях могут быть только комичными, но могут, как мы уже видели и увидим позже, иметь и самые прискорбные последствия.

Юноша с вертижами, которого я имел случай наблюдать в прошлом, пытался зажечь стрелки своего будильника; другой хватал свечу и кусал ее и набивал ею рот — с тем, чтобы мгновение спустя выплюнуть.

Кухарка после абсанса помещала в горшок для готовки пищи осколки тарелки, шелуху от чистки овощей, мыло, старую обувь — все, что попадалось под руку. Другой вошел в магазин, оплатил там покупку, затем, после развившегося у него вертижа, начал выкладывать на прилавок все имевшиеся у него в карманах деньги.

Trousseau сообщает историю президента суда, который после аналогичного приступа, случившегося с ним среди судебного заседания, отправился в угол зала и там помочился, потом же выглядел очень удивленным, услыхав общий смех, о причине которого не догадывался. У него же мы находим историю архидиакона, который до вертижа кадил ладаном в сторону епископа, а после припадка начал строить ему рожи — к великому изумлению верующих.

N…. которого я покажу вам позднее, был задержан в церкви Св. Роха, где он наголо разделся, крича: «Я покажу вам сейчас свою ж…". Спустя короткое время он уверял всех, что ни разу не был в этой церкви.

Другой больной, банковский служащий, исполнявший обязанности кассира, после подобного приступа разорвал и выбросил тысячефранковую банкноту — его неизбежно должны были обвинить в растрате, но к счастью для него, несколько человек были свидетелями его поступка.

Некто В… после абсанса на улице выхватил часы из жилета проходившего мимо человека, побежал с ними и выбросил часы в ручей. За ним погнались с криком «Держи вора!» и задержали его. Он пришел в себя, был крайне удивлен тем, что его окружают и бранят не знакомые ему люди, и категорически отрицал все, что только что на виду у всех сделал. Он же не раз возвращался домой, таща с собой ворованные овощи: однажды, например, приволок мешок картошки; матери, горевшей желанием немедленно восполнить людям их потери, стоило всякий раз большого труда найти владельцев украденного: больной не мог помочь ей в этом.

Наряду с такими, относительно невинными, нелепостями, бывают и иные, значительно более серьезные и имеющие в своей основе несколько иной механизм совершения. У больных, занятых каким-либо трудом, случается абсанс, не мешающий им автоматически продолжать начатую работу: как это делает, например, пианист, когда пальцы его продолжают бегать по клавиатуре — в то время как он поддерживает беседу с кем-то и не обращает на игру внимания. В таких случаях возможны самые различные инциденты, поскольку контроль над своими действиями у больных в таком состоянии нацело утрачивается.

Именно это имело место в случае, когда больная женщина, застигнутая вертижем врасплох среди резки хлеба, продолжала совершать прежние режущие движения и нанесла себе глубокую рану плеча (Hughlings Jackson. Des troubles intellectuels momentannes qui suivent les acces epileptiques. Revue scientifique, 19 fevr. 1876). Косарь, натачивавший косу, после подобного приступа продолжал поступательно-возвратные движения рукой и также нанес себе тяжелые ранения.

Можно добавить к этому историю женщины, которая, разжигая печь, вытащила из нее в подобном состоянии, горящую головешку и, в результате, сильно обгорела. Подобное продолжение начатых действий может иметь и еще более грозные последствия. Можно без конца множить примеры такого рода — я ограничусь тем, что представлю вам больную Августину Р…, попавшую в отделение при самых трагических обстоятельствах. Вот эта история. Отец ее умер парализованным, мать скончалась в родах. В детстве до 9 лет у больной было несколько судорожных приступов; в 22 года во время первых родов у нее была эклампсия; в следующем году, после аборта на четвертом месяце беременности, у нее в течение 6 недель было состояние с подавленностью и заторможенностью,. В 34 года она перенесла второй приступ депрессии, длившийся полгода: в это время у нее в течение суток наблюдалось помрачение сознания. В 1880г она впервые отметила у себя наличие вертижей: дважды ее находили лежащей на полу, оба раза она ничего не помнила о случившемся. После таких приступов у нее было подавленное настроение, мысли о собственной никчемности и даже о самоубийстве. 17 мая этого года, убирая комнату, она сложила матрац вдвое в изголовье кровати и на освободившуюся часть ее положила своего ребенка — затем, уже после вертижа, расправила матрац, прикрыла им мальчика и преградила ему доступ воздуха. Второй ее сын, семилетний, присутствовавший при этой сцене и потом о ней рассказавший, тут же начал кричать и звать на помощь соседей. Последние прибежали и застали больную неподвижно стоящей посреди комнаты и не произносящей ни слова. Когда подняли матрац, ребенок уже задохнулся. Августина до сих пор не знает, как это произошло: она знает, что ее ребенка нет в живых, но считает, что он умер уже после ее поступления в больницу — из-за недостаточности ухода. «Моя болезнь, говорит она, не дает мне ухаживать за детьми, как я бы того хотела.» В настоящее время у нее наблюдается значительное улучшение в состоянии, но сохраняются ощущения прохождения тумана перед глазами и выраженные эпилептические черты характера: она бывает предельно раздражительна или же, напротив, чрезмерно со всеми предупредительна.

В некоторых случаях эпилептический приступ, отключая сознание, не прекращает бредовых идей или, вернее, тенденций больного. Как продолжает прерванную работу больной с вертижами, таким Же образом эпилептик в приступе может оставаться под влиянием идей, которые перед этим занимали его ум, владели его сознанием.

37-летний рабочий-ювелир, страдающий одновременно депрессивным психозом и эпилепсией, сидел однажды на скамейке на площади Шатле. Пребывая в отчаянии, он решает покончить с собой. В эту минуту с ним случается приступ, после которого он встает, идет прямо к мосту, перешагивает через парапет и кидается в Сену. К нему бросаются на помощь, его довольно быстро вытаскивают на берег. Придя в себя, он вспоминает, что сидел на площади у фонтана, но совершенно не в состоянии объяснить падения в реку: помнит себя лишь с того момента, когда двое мужчин подбежали к нему и кинули веревку, чтоб помочь выбраться на сушу. Он вспоминает также, что хотел покончить с собой, но говорит, что никогда не стал бы бросаться для этого в реку, потому что умеет плавать и утонуть не в состоянии.

Некоторые больные с вертижами пытаются покончить с собой, хотя прежде не имели такого намерения.

Один из них, Эдмон Р… 21 года, под влиянием такого приступа в ноябре 1877г проткнул себе в трех местах грудную клетку длинным шилом. В августе 1879г, прогуливаясь по площади Бастилии, он вдруг, среди толпы, не обращая внимания на окружающих, расстегнул рубашку и нанес себе удар ножом в область сердца. Отнесенный в аптеку, он пришел в себя, увидел, что ранен и облит кровью, был крайне удивлен этим и спрашивал, что с ним случилось. В следующем году, снова в публичном месте, он предпринял аналогичную попытку в сходных обстоятельствах. В другой раз ударил стоящего рядом с ним товарища. О всех этих поступках он ровным счетом ничего не помнит.

Франсуа N… после серии вертижей бежит к окну и бросается в него: тело его уже снаружи, прибежавшая жена успевает схватить его за ноги и держит в подвешенном состоянии, пока не сбегаются соседи; он тоже ничего не помнит о случившемся. Позднее N… пытался повеситься в просвете окна, в другой раз кинулся в Сену, но всякий раз отрицал потом предпринятые им попытки.

Селестина 32-х лет, страдающая одновременно эпилепсией и депрессивными бредовыми приступами, совершила после вертижей и больших судорожным припадков уже целый ряд суицидальных попыток, о которых также не помнит. Примерно в то же время, под влиянием обострившейся у нее депрессии, она выпила с суицидальной целью «медную воду» и препарат стрихнина: об этих двух попытках, не связанных с эпилептической болезнью, она сообщает без утайки все, что у нее спрашивают.

Больная D… после приступа пыталась выброситься из окна, в другой раз проглотила булавки, не сохраняя воспоминаний ни о том, ни о другом поступке.

Самая необычная суицидальная попытка из всех виденных мною при эпилепсии, была совершена при следующих обстоятельствах. Заметим, что здесь действия больного, требовавшие сложной подготовки, имели все признаки сомнамбулических.

Вот этот случай. Уже несколько лет Альфред G… 40 лет видит туман, проходящий временами перед его глазами. Он относил это явление за счет переутомления: он работает служащим в городской таможне и уже несколько раз брал отпуск на несколько дней, чтобы подкрепить свое здоровье. Благодаря полученным от семьи больного сведениям о характере этих недомоганий, нам нетрудно было установить, что он страдает вертижами. О его предыстории не известно ничего достоверного — мы знаем только, что он злоупотреблял абсентом.

4 октября у него начался алкогольный делирий со страхами и галлюцинациями. Приятели его, поскольку он не явился на работу, пошли к нему узнать, что случилось, и нашли его забаррикадировавшимся в своей комнате. Они постучали в дверь, не дождались ответа и спустились на улицу, чтоб вызвать его оттуда. Больной, находившийся в это время во власти резчайшего страха, принял их, как он признавался потом, за воров и разбойников и стал швырять в них чем попало: посудой, лопатами, каминными щипцами, матрацем. Несмотря на этот инцидент, задержан он тогда не был. 7 октября соседка услышала какую-то возню на лестнице. Не осмеливаясь выйти из своей комнаты, она посмотрела в замочную скважину и увидела, что он стоит на лестничной площадке и забивает гвоздь в стену. Затем пошел за веревкой, накинул себе на шею петлю и повесился. Перепуганная женщина подняла крик, подоспели жильцы, веревка была вовремя обрезана. В тот же день больной поступил в больницу Св. Анны.

При поступлении к нам он очень отчетливо вспоминал «осаду, которую выдержал от «воров и бандитов», их крики и другие недавние галлюцинации, но начисто отрицал попытку повеситься. «У меня дома большая сумма денег, говорил он, если б я хотел покончить с собой, то прежде истратил бы их, а потом уже сделал это. И потом, добавлял он, неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтоб вешаться на лестничной клетке: куда проще сделать это у себя в комнате. На шее у него была характерная странгуляционная борозда — G…, нисколько не смущаясь этим обстоятельством, полностью убежденный в своей правоте, обвинил в ее происхождении цирюльника, который будто задел его при бритье и не заметил этого. Он даже соединил это событие со своими делириозными переживаниями и представил единую версию происшедшего: «Это, говорил он, те воры и разбойники, которых я тогда видел, хотят теперь выдать меня за самоубийцу: мстят мне за то, что я защищался, когда они пытались проникнуть в мою комнату.

Я добавлю в заключение, что у этого больного до сих пор определяется глубокий прикус языка, объяснить который он не может; при утреннем пробуждении ему и прежде приходилось обнаруживать у себя подобные явления. Он часто мочится в постель, не замечая этого. Его припадки повторялись и в отделении.

Я намеренно выбрал среди многих других эти случаи — чтобы показать вам, что внешняя ясность ума, с которой, на первый взгляд, совершаются действия иных больных в эпилептическом психозе, может ввести в заблуждение: благодаря мнимой предусмотрительности и мерам «предосторожности», которые больные при этом обнаруживают. Факты этого рода известны далеко не каждому.

Что касается выписки больных с эпилепсией, совершивших в приступах болезни опасные деяния, то торопиться с ней не следует. Не надо забывать, что эти больные подвержены повторению подобных поступков в сходных обстоятельствах. Если поначалу такие действия могут не иметь серьезных последствий, то редко бывает так, чтобы они не завершились более трагически впоследствии. Характер их иной, чем при меланхолии или хроническом бреде преследования: если больные с этими заболеваниями долго колеблются перед принятием рокового решения, часто прибегают к алкоголю, чтобы придать себе решимости, «набраться духу» и совершить акт, который их внутренне отталкивает и значение которого они в достаточной мере осознают, то эпилептики, как мы видели, ведут себя совершенно иначе: внезапность их импульсивных актов всегда связана с глубоким помрачением сознания и последующей утратой памяти на происшедшее.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50