Сергей Леонидович Рубинштейн

Психология Шпрангера как наука о духе

Среди различных направлений, на которые в эпоху кризиса распалась психология и которые борются между собой за определение дальнейших путей ее развития, так называемый geisteswissenschaftliche Psychologie занимает, бесспорно, одно из центральных мест.

В своей известной работе, посвященной «кризису психологии», Бюлер выделил три основные системы психологических идей, борьбу между которыми он признал решающей для будущих судеб психологии. К числу их он наряду с традиционной психологией сознания или переживания и бихевиоризмом отнес психологию как науку о духе, представленную Дильтеем и Шпрангером.

Не принимая того решения кризиса психологии, которое намечает Бюлер и которое сводится попросту к тому, чтобы эклектически объединить как различные «аспекты» единой психологии будущего все три перечисленные выше системы идей, можно все же, пожалуй, согласиться с Бюлером в том, что психология как наука о духе принадлежит к числу тех основных направлений современной психологии, которые должны быть особо учтены и сняты при разрешении кризиса психологии.

Анализируя состояние современной психологии, сам Шпрангер рассматривает раздирающие ее противоречия, угрожающие разрушить единство психологии, с иных точек зрения. Он отмечает в ней следующие антитезы, ставящие под вопрос единство современной психологической науки: 1) объясняющая и понимающая психологии, 2) индуктивная и интуитивная (einsichtung) психология, 3) психология элементов и структурная психология, 4) механистическая (sinnfreie) и осмысливающая (sinnbezogene) психология, 5) естественнонаучная и психология как наука о духе (geisteswissenschafte Psychologie).

Из этих пяти антитез основной Шпрангер признает последнюю. Исходя из нее, он освещает и остальные.

Нужно заметить, что термин geisteswissenschaftlich звучит по-немецки несколько иначе, чем по-русски «наука о духе», и самое значение его несколько иное. Оно связано с установившейся в немецкой науке, под влиянием идущей от Гегеля традиции, двучленной классификации наук на «науки о природе» и «науки о духе». «Наука о духе» — это, таким образом, термин, который приблизительно однороден термину «гуманитарные науки». Он относится не специально к психологии, а к целому ряду наук. Обозначение geisteswissenschafte Psychologie могло бы таким образом означать попросту отнесение психологии не к естественным, а к гуманитарным или социально-историческим наукам. Но не подлежит сомнению, что у представителей geisteswissenschafte Psychologie этот термин снова обретает полноту и максимальную заостренность своего идеалистического содержания. «Психология духа» непосредственно примыкает к неогегельянству; притом порывая со всем, что у Гегеля было плодотворным и революционным, прежде всего с его диалектикой, она возрождает в психологии идеалистическую метафизику, связанную с концепцией субъективного, объективного, объективного и абсолютного духа'.

Основы того направления, которые, видоизменив, развил в последнее время Шпрангер, заложил Дильтей в опубликованной еще в 1894 г. работе Ideen uber eine beschreibende und zerfliedemde Psychologie, переведенной на русский язык под названием «Описательная психология» (М., 1924). Исходя из запросов исторической науки, которая имеет дело с конкретной личностью, Дильтей выступает против господствующей объяснительной психологии, которая по образцу естествознания разлагает психическую жизнь на совокупность элементов. Имея перед собой в господствовавшей в его время ассоциативной психологии определенный, специфический тип объяснения, заключавшийся в разложении целого на элементы и сведения психологических законов к закономерностям физиологическим, и ошибочно принимая этот специфический, механический тип объяснения, выражавшийся в двояком сведении, за сущность объяснения, Дильтей приходил к отказу от объяснения: объяснению он противопоставляет описание. Признание описания основной методологической задачей психологии связано у Дильтея, конечно, с определенным пониманием душевной жизни. Он подчеркивал в ней прежде всего целостность: в ней «каждое единичное явление укоренено во всей целостности душевной жизни». Эта целостность структурна; она представляет собой определенную архитектонику, которая держится на внутренних связях, непосредственно переживаемых. Структурная связь охватывает всю душевную жизнь человека, включая все его стремления, страсти, страдания, всю его судьбу;

она не ограничена сознательной сферой; охватывая отношение душевной жизни с исторической средой, душевная структура, выходя в своей телеологической направленно- сти за пределы чистой сознательности, является, однако, для Дильтея предметом непосредственного переживания.

Понятие переживания (Eriebnis) является для Дильтея основной психологической категорией. Дильтей противопоставляет переживание восприятию и представлению: «переживание не противостоит мне как воспринятое и представляемое, оно нам не "дано"; реальность переживания для нас налична в силу того, что мне в каком-то смысле непосредственно сопринадлежало». Противопоставление переживания восприятию и представлению направлено, таким образом, очевидно, против предметного сознания как знания субъекта, которому противостоит независимый от него предметный мир. Признание основной формой психики переживания субъекта, которому переживание «непосредственно сопринадлежит», направлено, очевидно, на то, чтобы включить мир в целостность переживания и таким образом растворить объективность первого в субъективности второго. В то время как «ощущения доставляют нам лишь многообразие единичных данных,

^1 Родоначальник психологии как науки о духе Дильтей связан с гегельянством особыми узами. Дильтеем и его учениками (Nohlem и Misch'em) были разработаны и опубликованы ранние религиозно-философские произведения Гегеля, в которых молодой Гегель изображал собственную свою, тогда зародившуюся философию, как христианское богословие, переведенное на философский язык. Выдвигая в произведениях Гегеля именно этот аспект, они выдвинули на передний план и закрепили в современном неогегельянстве наиболее реакционный аспект гегельянства.

в переживании дана связь». В силу этого характера переживания структура душевной жизни непосредственно дана в переживании, а не является продуктом опосредствованного знания. Психология, которая ставит себе целью познания структуры психической жизни, может поэтому строиться на описании.

Первая задача психологии заключается, по Дильтею, в описании непосредственно переживаемой структуры психической жизни. Наряду с этим психология должна изучать развитие душевной жизни и дифференциальные индивидуальные типологические ее различия. Психология Дильтея это, таким образом, 1) целостная, структурная психология переживания; 2) психология развития и 3) психология типологическая; наконец, по своему методу это 4) описательная психология.

Изучение структуры требует в качестве своего дополнения изучение развития. Вне развития невозможно психологическое познание человека. Но самое развитие в психологии обусловлено для Дильтея структурной связью. Понятие психологического развития для него радикально отлично от того естественнонаучного, которое объясняет его на основе изменяющихся закономерных соотношений элементов. Изучение психологического развития, по Дильтею, вообще не должно ставить себе целью раскрытие определяющих его закономерностей, потому что он опять-таки ошибочно представляет себе лишь один возможный тип определения закономерностей развития, а именно тот, который предполагает разложение целостного процесса на абстрактные единицы и заключается в установлении неизменных отношений между неизменяющимися элементами. Ошибочно считая, что изучение закономерностей развития может идти только этим механистическим путем, который, объясняя, фактически упраздняет развитие, Дbльтей вовсе отказывается от изучения закономерностей развития. Психолог должен, с его точки зрения, проследить психологическое развитие так, как ботаник описывает историю дуба с того момента, как желудь падает на землю, до того, как он снова отделяется от дерева. Психологическое развитие человека превращается, таким образом, попросту в ряд метаморфоз. Задача психологии — их описание. Изучение структуры психологической жизни и ее развития раскрывает основные качественные компоненты, различные соотношения между которыми определяют различия индивидуальностей.

Последнюю задачу — изучение различия индивидуальностей — Дйльтей разрешает, исходя из истории мировоззрений. Мировоззрение является одним из центральных или, по крайней мере, исходных понятий психологии Дильтея. Он устанавливает три типа философских мировоззрений, которые он обозначает как натурализм, объективный идеализм и идеализм свободы. К первому типу Дйльтей относит Демокрита, Лукреция, Гоббса, энциклопедистов, Авенариуса, т. е. материалистов и позитивистов. За ними стоит чувственный человек, человек влечений. К объективному идеализму относятся Гераклит, Спиноза, Гёте, Гегель. Это мировоззрение созерцательного человека. К третьему типу Дйльтей относит Платона, Канта, Фихте, Карлейля. Каждое мировоззрение выражает определенный тип жизнеощущения или переживания мира. «Глубочайшая тайна их специализации (специализация мировоззрения. — С. Р.) заключается в той правильности, которую теологическая связь душевной жизни навязывает особой структуре мировоззрений». «Мировоззрения представляют собой правильные системы, в которых проявляется строение нашей душевной жизни». Переживание объективируется в мировоззрении, и оно «полнее постигается во всей своей глубине после того, как оно объективировалось в своих проявлениях». Развившееся из определенной структуры переживаний мировоззрение, в свою очередь, «внедряется в человеческую жизнь, во внешний мир и в глубину самой души. Мировоззрение становится созидательным, реформирующим». Поскольку мировоззрение является, таким образом, наиболее полным выражением переживания и оказывает вместе с тем, в свою очередь, обратное влияние на его формирование, можно, по Дильтею, исходя из основных типов мировоззрений, определить основные типы структуры психики. Высшие объективированные проявления душевной жизни раскрывают самые глубокие ее основы.

В этом последнем положении заключается самая, пожалуй, центральная и принципиально важная идея Дильтея. В противоположность глубинной психологии Фрейда психология Дильтея может быть охарактеризована как вершинная психология. Так же как и Фрейд, Дйльтей тоже хочет познавать психологию личности в ее глубинах. Но в отличие от Фрейда и даже в противоположность ему он исходит из того, что психологические глубины личности раскрываются не в самых низших примитивных ее влечениях, а в самых высших ее объективированных проявлениях.

Эта мысль получила, однако, в психологии Дильтея явно неудовлетворительную реализацию. Прежде всего историчность его концепции оказывается мнимой. Для определения основных типов мировоззрения он исходит из истории философии, но в ней он выделяет три изначальных, извечных типа мировоззрения, которые на протяжении веков, внутри самых различных общественных формаций представляются им по существу своему как тождественные. Он, таким образом, совершенно очевидно, берет философские мировоззрения в отрыве от конкретных исторических условий реальной общественно-исторической формации. Таким образом его концепция оказывается квазиисторической, поскольку далее мировоззрение не связано с общественной средой, в которой оно возникает, оно оказывается связанным исключительно с психологией индивида, определяясь ею как проекция ее. Идеология, таким образом, психологизируется. Примат мировоззрения, из которого Дйльтей исходит, чтобы определить психологию, — это примат в плане познания. В онтологическом плане и плане бытия признается примат психологии над идеологией. Дйльтей выдвигает идеологию как отправной пункт в познании психики и считает, что, исходя из мировоззрения, можно определить психологию человека, потому что в основе для него психология человека определяет его идеологию как свою проекцию.

Такова в самых основных чертах психологическая концепция Дильтея, под несомненным глубоким влиянием которого возникла психология как наука о духе, развитая Шпрангером.

Шпрангер, однако, отошел от своего учителя в очень существенных пунктах. Так же как психология Дильтея, психология Шпрангера может быть охарактеризована как: 1) структурная психология; 2) психология развития; 3) типологическая психология; к этому надо, однако, прибавить, что она — 4) «понимающая» психология, а не описательная. Это методическое отличие Шпрангера от Дильтея, выражающееся в противопоставлении понимания описания, выявляет глубокое принципиальное отличие шпрангеровской концепции психики от дильтеевской.

Для того чтобы понять психологию человека, недостаточно, говорит Шпрангер, описать его непосредственное переживание; понимание не дается чувствованием и сопереживанием; оно предполагает раскрытие смысла. Смысл же имеет то, что включено в качестве конститутивного члена в ценностное целое (Wertgames). Шпрангер определяет, что «понять в самом общем значении это — осмысленно постичь духовные связи в форме объективного значимого познания»'. Подлинное понимание покоится поэтому не на непосредственном переживании, а на опосредствованном знании объективных смысловых связей, выходящих за пределы субъективности и ее непосредственных переживаний. Человек не может быть понятен из самого себя. Объективный смысл переживания выходит за пределы переживания и далеко не всегда адекватного осознания самим субъектом. Для того чтобы понять игру ребенка, недостаточно описывать его переживания, нужно рассмотреть «смысл» игры, выходящий за пределы играющего ребенка.

В основе методического расхождения понимающей психологии Шпрангера и описательной психологии лежит расхождение в самом понимании психики. Шпрангер борется против превращения непосредственного переживания в основную категорию психологии, определяющую ее предмет и являющуюся отправным пунктом психологического исследования. Шпрангер подвергает самую концепцию непосредственного переживания в психологии радикальной критике, противопоставляя ей принципиально отличную концепцию. Анализируя психологию, которая признает своим единственным отправным пунктом «так называемое непосредственное переживание», Шпрангер говорит, что в основе ее лежит мировоззренческая установка, в которой скрывается своеобразная мистика. «Мы не отрицаем существования и значения так называемых непосредственных переживаний, — пишет Шпрангер. — Но методически совершенно ошибочно, будто ими однозначно определяется предмет психологии. Стоит сделать попытку подойти "непосредственно" описательно к "непосредственному" переживанию, чтобы тотчас же столкнуться со всей методической трудностью психологии. Что значит "непосредственно"? В самом слове "переживание" (Er-leben) чувствуется отзвук его предметной направленности. Включается ли эта отнесенность к предмету, это своеобразное "откровение" предмета в состав непосредственного переживания, или же "непосредственное" это только субъективное, у каждого по-иному протекающее содержание, которое составляет лишь одну сторону целостного акта переживаний? Мы "живем" по преимуществу в предметно направленных актах;

мы "живем" в постоянной соотнесенности с объектом, в знании объективных связей, в которые мы включены, в многообразном сплетении познавательных и ценностных значений вне и над душевного порядка» ^2 . «Внутреннее в человеке (die Innerlich Keit des Menschen) в действительности всегда включено в отношение к объективным образованиям, причем под объективным надо понимать то, что независимо от единичного "я", противостоит ему и на него воздействует» ^3 . Поэтому Шпрангер солидаризуется с Наторпом в том, что «реальные явления сознания (seelische Bewusstheiten) не даны первично; они могут быть установлены лишь в определенной соотнесенности к однозначно установленному объективному порядку» ^4 . Поэтому «непосредственное ни в какой психологии не может стоять

^1 Psychologie des Yugendalters, Ed. by Spranger. В., 1924

^2 Die Frage nach der Einheit der Psyhologie. Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissenshaften Pychologien histonsche Klasse. Ed. by Spranger.

^3 Ibid

^4 Ibid. S. 175.

вначале; оно является в лучшем случае последним наглядно иллюстрирующим выражением категориально определяемой реконструкции»'. Для подлинного понимания необходимо знание «различного рода объективно-духовных связей, выходящих за пределы непосредственного сознания жизни».

Критика непосредственного переживания и противопоставление психологии, которая хочет сделать его своей исходной точкой, той мысли, что психологический факт не является первичной непосредственной данностью, что он может быть определен лишь соотношением с чем-то объективным, является одним из основных и наиболее интересных положений Шпрангера.

Поскольку психика, не будучи непосредственной данностью, определяется соотношением с чем-то объективным, основное значение приобретает вопрос о том, что представляет собой, по Шпрангеру, объективный мир, соотношением с которым определяется сознание.

Область объективного, в которую включен субъект и соотносительно с которой определяется его психика, Шпрангер резко разрывает на две части: 1) на мир тел и 2) мир значений и ценностей — на природу и культуру.

«С того момента, как мы переходим из мира математики — физически — химически — физиологически определенных тел в область значений, мы совершаем переход от природы к духу.. Соответственно, с момента, как мы переходим от рассмотрения переживаний, которые мыслятся соотнесенными только с телесным миром, к области смысловых переживаний, мы попадем из естественнонаучной психологии в психологию как науку о духе». В основе разрыва психологии на две разнородные дисциплины и противопоставления естественнонаучной психологии и психологии как науки о духе лежит, таким образом, дуалистический разрыв бытия на два мира. Этим самым проводится и в психике совершенно несостоятельное разделение на две сферы, из которых одна состоит из совершенно лишенных смысла психофизических процессов, а другая — только из совокупности смысловых связей, заключенных в переживаниях значений. Субъект, поскольку он переживает, понимает или формирует духовный смысл, т. е. значение, Шпрангер называет «субъективным духом» ^2 . Этот субъективный дух Шпрангер и объявляет предметом «подлинной психологии» (der eigentlichen Psychologie).

Таким образом, выдвинув мысль о соотнесенности и даже включенности психики в объективные, смысловые связи, ее определяющие, Шпрангер в духе крайнего воинствующего идеализма оторвал, с одной стороны, самодовлеющий мир значений от природы, а с другой — субъективный дух, смысловые связи — от реального психофизического субъекта ^3 .

В качестве объективных образований, соотнесенность с которыми и направленность на которые определяет человеческое сознание как субъективный дух,

^1 Die Frage nach der Einheit der Psychologie. Sitzungsberichte der Preussischen Akademie der Wissen-schaften Psychologien historische Ktasse. Ed. by Spranger. — S. 188.

^2 Ibid. S. 182, 183.

^3 Шпрангер выставил лозунг: Psychologia psychologia. Этот лозунг мог бы иметь положительное содержание, поскольку он был бы лишь противопоставлен тем механистическим теориям, которые хотят свести психологическое к физиологическому и отрицают психологию как самостоятельную науку, имеющую свою специфическую область. Но у Шпрангера это боевой пароль, для того чтобы идеалистически оторвать психическое от физического. Он не останавливается перед тем, чтобы решительно заявить, что установление физиологических фактов полезно физиологии и может быть интересно для физиологической психологии, но «ни на шаг не продвигает нас в подлинной психологии».

Шпрангер выдвигает на передний план исторически складывающиеся области культуры. В силу этого второй основной идеей Шпрангера является признание историчности сознания. Преодоление непосредственного переживания как основной формы психики в пользу сознания, соотнесенного с идейным содержанием культуры, и историчность являются в системе Шпрангера коррелятами, взаимно друг друга обусловливающими.

Историчность и социальность обусловливают, пишет Шпрангер, сложную ткань духовной жизни. Психология человека определяется лишь соотносительно с его миром, т. е. с тем духовным миром, который ему доступен. Индивидуум никогда не является совершенно изолированным существом. Он всегда включен в живое общественное взаимодействие. Он принадлежит к общественному целому народа, объединенного, прибавляет сейчас Шпрангер, общностью происхождения. Его внутренний душевный тип является продуктом предшествующих ступеней исторического развития и общественного окружения. Единичный индивидуум приобретает смысл и значение лишь благодаря положению в духовном целом. Его духовную жизнь можно правильно понять лишь в соотношении с соответствующей структурой мира. Поэтому, чтобы понять душевную жизнь, нужно не замыкаться во внутреннем мире, а рассматривать каждую форму человеческой жизни в ее обусловленности ее окружением, взяв ее в ее отношении к ее духовному миру. Понимающая психология должна при этом включить в поле своего зрения: 1) особый духовный общественно-исторический мир, к которому принадлежит данный душевный тип, 2) ширину или узость области переживания (Eriebnisbereich), которую человек относит к своему «я», так как мир человека не только вне, но и внутри него, 3) формы отношения между «я» и миром, к которым Шпрангер относит труд, познание, игру, фантазию, религиозные отношения, формы соотношения с другими людьми.

Таким образом мистическому субъекту чистого непосредственного переживания, свободному от всяких опосредствований отношениями с объективным миром, противопоставляется у Шпрангера не предметное сознание личности и как субъекта общественной практики, преобразующей мир и познания, его отображающего, а субъективный дух, который конституируется оторванными от реального субъекта, от его конкретной личности в ее психофизических свойствах и общественных отношениях «смысловыми связями» (Sinnbander) с «объективным духом», являющимися, в свою очередь, продуктами аналогичного абстрактного разрыва.

При определении объективного духа Шпрангер исходит из духовного содержания исторически складывающейся культуры, но он проводит при этом над этой последней вивисекцию, аналогичную той, которая привела его к построению понятия субъективного духа, его коррелята.

Объективный дух определяется как «надындивидуальная структура надындивидуального смысла и действенности (Sinn-und Wir-Kungszusanmenhang)».

«Существуют устанавливающиеся поверх нас смысловые связи, которые обусловливают субъективную жизнь, хотя они сами по себе не входят в состав субъективного переживания смысла». «Мы в высокой мере обусловлены и определяемы индивидуальными духовными образованиями, которые держат нас в своей власти, руководят нами, господствуют над нами». Объективный дух существует «до всякого отдельного индивидуума и означает для каждого из них преднаходимый им комплекс жизненных условий и направляющих факторов». Однако, хотя объективный дух существует, по Шпрангеру, до отдельных индивидуумов, он существует вместе с тем только поскольку его носителями являются переживающие его индивидуумы.

Сфера объективного духа включает в себя: а) ценности и б) значения.

Говоря об объективном духе, нужно еще точнее различать объективный дух как общественно-историческую действительность и нормативный дух как надстраивающиеся над ним идеальные требования. В структуре надындивидуального духа одно и другое сливаются в неразрывном единстве (Psychologie des Jugendalters). В результате как будто исторически определяемый объективный дух оказывается лишь проекцией в план истории извечных, внеисторических ценностей. Поэтому историчность шпрангеровской концепции очень ограниченна.

Для того чтобы особые временные реализации (Auspragungen) смысловых связей могли быть понятны, должны существовать всеобщие, вечные смысловые линии. Эти константы охватывают структуру как человеческой души, так и объективного духа. Существует извечная иерархия ценностей: экономических, познавательных, эстетических, социальных, политических и религиозно-этических. «Поскольку духовная жизнь вечно и везде ориентируется или должна ориентироваться на эту иерархию ценностей, эти ценности в их структурных соотношениях и образуют нормативный дух, который, выражаясь образно, витает над реализацией объективно-исторического духа, определяя ее направление».

«Психология духа» Шпрангера определяется поэтому двойной детерминацией: «категориальное оформление и расчленение она получает из вечных смысловых направлений (Sinnrichtungen), содержание же свое она черпает из исторически индивидуализованных, объективных духовных (Geistige) систем различного уровня и чистоты». Таким образом сначала исторически складывающаяся культура в своем идейном, духовном содержании дуалистически противопоставлена природе. Затем сама она, в свою очередь, была дуалистически расчленена надвое:

историческое ее содержание было превращено лишь в заполнение вне исторической извечной категориальной формы. Этот дуализм категориальной формы и содержания определяет построение шпрангеровской психологии духа. Она имеет, с одной стороны, формально категориальные основы; вместе с тем в конкретной содержательности психология как наука о духе может быть реализована лишь для определенной объективной исторической культурной ситуации. Так, например, психология религии возможна, только если предварительно установлено, в чем заключается вечный смысл религии. В психологии религии всегда в скрытом виде заключено понятие о том, чем должна быть религия по своему идеальному существу. Но при этом ее можно разрабатывать лишь в отношении определенной объективно исторически данной религии, а не высказывать положения, которые были бы равно истинны для всех ступеней и форм религии. Соответственно: психология хозяйства возможна, только если известно, каков вечный смысл хозяйственной жизни. Но содержательная ее разработка опять-таки зависит от объективной исторической формы хозяйства на различных ступенях, в различных культурах. Психология познания становится особой областью психологического исследования посредством соотнесенности с вечным смыслом знания и познания. Но содержательная психология познания осуществима лишь применительно к исторической системе знания... (неразб.).

Но столь яркий, на первый взгляд, историзм Шпрангера оказывается, по существу, очень ограниченным, поскольку всякий исторический процесс мыслится лишь как последовательный ряд проекций или воплощений вневременных и неразвивающихся ценностей, которые сами не включены, таким образом, в исторический процесс.

Эта антитеза оказывается определяющей и для его понимания онтогенетического развития человека.

Процесс исторической реализации надындивидуального духа, двоящегося и расщепляющегося на объективный и нормативный дух, осуществляется индивидуумом, который осуществляет переход нормативного духа в исторически развивающийся объективный дух, в свою очередь, определяющий его индивидуальное развитие. Поскольку субъект направлен на осуществление ценностей нормативного духа и включен в объективный дух, его душевная жизнь приобретает «структуру».

Структуру Шпрангер определяет как «жизненное образование, которое установлено (angelegt) на осуществление ценностей». Понятие душевной структуры или структурности душевной жизни у Шпрангера, таким образом, отлично от дильтеевского. У Дильтея оно означало и связную архитектонику, или строение душевной жизни: телеологический момент хотя и отмечался, но лишь как производный. У Шпрангера отношение обратное. «Какое-либо жизненное образование обладает расчлененным строением и структурой, только если оно является целым, каждая часть и частная функция которого выполняет роль (Leistung), имеющего значение для целого, притом так, что строение и функция каждой части обусловлены целым и только исходя из целого могут быть поняты». Определяющей для структуры душевной жизни является телеологическая связь. Шпрангер называет свою психологию структурной психологией, разумея под этим такую психологию, которая «понимает все единичные душевные явления, исходя из их места в целом, определяемого их ценностью и значением для связей, заключенных в задачах, которые они выполняют». Таким образом, реальная душевная жизнь индивидуума является структурой, поскольку она реализует объективный дух. Индивидуальная душевная структура определяется соотношением с соответствующей идеальной структурой.

Соотношение действительной и идеальной структуры, реальной и идеальной форм при определяющей роли второй определяет понятие развития в психологии Шпрангера, которую он сам характеризует также как психологию развития. Психология, по Шпрангеру, изучает развитие структуры душевной жизни;

ее задача — понять смысл этого развития.

Этот генетический подход обнаруживается у Шпрангера в двояком плане — в своеобразно понятом «историзме» и, на основе его, в трактовке индивидуального онтогенетического развития.

Под развитием вообще Шпрангер понимает «ряд изменений, которым подвергается субъект, притом так, что направление развития определяется преимущественно внутренними задатками и тенденциями такого субъекта. Оно выражается во все растущем расчленении, при котором, однако, сохраняется единство субъекта». Притом о развитии у Шпрангера можно говорить, только соотнося его с ценностью, которая представляет конечную цель развития. Целеустремленная сила, направляя ее осуществление, определяет само развитие.

Специфика шпрангеровской концепции психологического развития определяется сопоставлением двух как будто контрастирующих положений. С одной стороны, психологическое развитие, по Шпрангеру, определяется в основном изнутри (von innen heraus). С другой стороны, «душевное развитие — это врастание индивидуальной души в объективный и нормативный дух данного времени, так что значение индивидуальных духовных связей и лежащее в основе его или над ним надстраивающееся переживание пускает все больше корни в субъекте, ступенями возвышаясь в нем, но не нарушая его замкнутого единства, в силу которого он все отчетливее представляется как формальный духовный принцип (geistiges Formprinzip) и идеальная форма, на которую он устремлен». Таким образом, с одной стороны, развитие предопределено изнутри, но с другой стороны, оно определяется извне, тем духовным содержанием, которое в него входит. Вместо единства внутреннего и внешнего здесь между внутренним и внешним устанавливается чисто внешнее распределение ролей. Общая направленность на ту или иную область определяется изнутри, конкретное же содержание развития определяется извне. Активного соотношения субъекта с объектом не существует. Субъект — это сосуд, в который содержание вливается извне, но это сосуд, от установки которого зависит, с какой стороны, в каком направлении в него содержание вольется.

Так как внутренние тенденции для Шпрангера не могут определяться биологическими задатками организма, то они, очевидно, заключены во внутренней структуре субъективного духа или индивидуальности, которая сама определена своей направленностью, т. е. своим отношением к объективному и нормативному духу, поскольку, абстрактно рассуждая, здесь имеется некоторое единство внутреннего и внешнего. Однако направление развития все же для Шпрангера не изменяется в процессе развития и не является, таким образом, изменяющимся результатом развития. В той мере, в какой имеется субъект развития, имеется уже и предопределенная направленность развития, поскольку сам субъект этой направленностью и определен. Поэтому, если самый субъект с определяющей его направленностью и формируется в соотношении с объективным духом культуры своего времени (как и 'когда это происходит, Шпрангер отчетливо не вскрывает), то фактически все это направление развития изначально определено в процессе развития более или менее константно. Последовательные ступени в процессе развития выявляются в субъекте, не нарушая «замкнутого единства» этой лейбницевской монады. Самое развитие ее трактуется в духе аристотелевского понятия развития как постепенное становление ее тем, чем она изначально по своему существу была, так что субъект, выражаясь словами Шпрангера, в силу своего замкнутого единства все отчетливее выступает как та идеальная форма, на которую он устремлен. Соотношение идеальной и реальной формы при определяющей роли первой является определяющим принципом или «движущей силой» развития, по Шпрангеру.

Поскольку у каждого развивающегося субъекта имеется свое внутреннее предопределенное направление, он является индивидуальностью. Но индивидуальность во всем своем своеобразии как единичное, по мысли Шпрангера, непостижима для науки, оперирующей общими понятиями. Для понимания особенностей душевной жизни психология вводит поэтому понятие типа, который является чем-то промежуточным между понятием и наглядностью, будучи «конкретизацией общей человеческой душевной структуры». Эта конкретизация приводит к типам людей и типам развития. Общая психология превращается здесь в дифференциальную психологию, общая психология развития — в типизирующую психологию развития.

Шпрангер различает средний тип (Durchschnittstypus) и идеальный тип (Idealtypus). Если тип получается путем индукции на основании сравнения однородных случаев, то речь идет о типе в смысле среднего типичного. Если же тип получается путем априорной конструкции из закона, который мыслится реализованным в своей чистоте, то это дает идеальный тип. Шпрангер ставит своей целью в психологии дать системы типов. Поскольку его психология осуществляет такое типологическое изучение, он определяет ее как типологическую психологию (Typenpsychologie).

Систему идеальных типов Шпрангер набросал в своих Lebensformen, Geisten-wissenschaftliche Psychologie und Ethik der Personlich Kelt (1-е изд., 1914; 6-е изд., 1927).

В своей классификации типов Шпрангер исходит из той предметной или «ценностной» области человеческой культуры, на которую по преимуществу направлен человек. Шпрангер различает 6 чистых типов, «жизненных форм» у человека, а именно теоретического человека: он направлен преимущественно на познание. Теоретическая познавательная установка является у такого человека господствующей, даже соприкасаясь с другими сторонами и областями жизни, он склонен прежде всего свести все к понятиям и формам. У эстетического человека определяющей для всего его существа является направленность на прекрасное, на искусство. Он мало склонен к абстрактному мышлению в понятиях и формулах, а предпочтительно пользуется наглядным созерцанием. Ко всем событиям, окружающим их жизнь, в том числе и тем, которые для других являются предметом острой борьбы, они подходят главным образом с созерцательно-эстетической точки зрения. Для экономического человека на первом месте — материальные блага. Он знает им цену. Он всегда в уме производит расчеты. Это основная установка определяет его отношение ко всему в жизни. Он подходит ко всему с утилитарной точки зрения. Наука и искусство также расцениваются им прежде всего под углом зрения практической пользы, которую можно из них извлечь. Человек, для которого политика является решающей по своему значению сферой, — это человек с господствующей установкой на могущество, власть. Все, что такой человек делает, — в какой бы области ни разворачивалась его деятельность — исходит из воли и власти. В отличие от политического человека социальный человек весь установлен не на господство, а на служение другим людям. Шпрангер принципиально различает, таким образом, политику как организацию господства и социальность как организацию сотрудничества. Наконец, религиозный человек, по Шпрангеру, весь поглощен установкой на конечную, тотальную ценность существования.

Типология, данная в «Жизненных формах» (Lebensformen), которая исходит из того, в какой культурной области главным образом укоренен человек, признается сейчас Шпрангером' лишь одним, правда, «наиболее общим и вечным», из различных аспектов, служащих для определения индивидуальности. Психология живой индивидуальности определяется лишь как точка пересечения различных типологических аспектов.

Singer Е. Grundgedanken einer geistwissenschaftlichen Psychologie // Die Erziehung. - 1934. - Heft

Помимо психологии отдельных областей культуры, психология как наука о духе должна, по Шпрангеру, охватить психологию исторических типов по эпохам. Шпрангер подчеркивает «необычайную изменчивость человеческого типа" на протяжении истории. Необходимо поэтому, во-первых, понять прошлый исторический тип в его духовном мире. Нужно, во-вторых, на этом историческом фоне выявить своеобразное самосознание и само понимание данного исторического типа, принадлежащего к данной исторической эпохе. В-третьих, надо определить душевный тип его переживания мира и способ, которым он формирует данный ему в его мире материал. Как на пример исследований, проводимых в этом плане, Шпрангер указывает на психологическую характеристику человека эпохи Ренессанса в известной работе Буркхарда, психологию буржуа у Зомбарта и др. Он при этом замечает, что эти исследования имеют не только исторический интерес. Они должны осветить и имеющий практическое значение вопрос о том, как «педагогическим путем стремились содействовать возникновению определенного человеческого типа (например, иезуиты в XVI столетии) и в какой мере можно переделать исторически сложившийся человеческий тип». Указывая на педагогическую деятельность в качестве исторического образца, Шпрангер подчеркивает, что в этом плане для Германии сейчас встают «жгучие» вопросы. Жгучим он считает прежде всего вопрос о том, можно ли переделать городской, индустриальный тип человека в тип сельского, земледельческого человека. Он, таким образом, по-своему ставит вопрос о «переделке» человека не только в плане экономики, но и сознания. Он ставит задачу создания нового человека, но такого, который был бы возрождением старого. Понимание психологии исторических типов должно помочь тому, чтобы повернуть назад колесо истории.

Далее, должна быть разработана «психология коллективов». Здесь Шпрангер имеет в виду, во-первых, психологию национальных типов. Как на образцы в этой области он указывает на работы Мишле и Фулье (Fouillee) о психологии французского народа. Сейчас он мог бы сослаться на выполнение в другом плане. Во-вторых, сюда же Шпрангер включает «типологию сословий» (Stanckstypologie), как он выражается, избегая термина «класс», связанного с марксистским учением. Непревзойденным образцом психологической характеристики крестьянина он считает соответствующие страницы в Schweizerblatt Песталоцци. Намечается уже, по мнению Шпрангера, и психология индустриального рабочего. В обоих случаях, замечает Шпрангер, особенно рельефно обнаруживается этот отпечаток, который накладывает на человека материал, над которым он ежедневно работает. Именно эту идею выдвинул Платон в обоснование своего аристократического идеала сословного государства. Он доказывал, что производство материальных благ накладывает на весь внутренний облик людей, которые каждодневно им заняты, такой глубокий отпечаток, в силу которого они оказываются неспособными постигать идеальные истины, а поэтому и непригодными для того, чтобы управлять государством. Идя в этом направлении дальше, Шпрангер выдвигает психологию профессий, которой, с его точки зрения, определяется и мировоззрение. Каждое ремесло имеет свое мировоззрение. Отношение человека к миру иное в зависимости от того, кузнец он или портной. Включая мировоззрение, отношение к миру в психологическую проблематику, Шпрангер превращает его, таким образом, в функцию профессии, ремесла, круга занятий. Отзвуки той мысли, которыми величайший представитель идеалистической философии обосновывал сословно-аристократический характер своего политического идеала, ясно слышатся в этих рассуждениях Шпрангера.

К этой психологии профессий, практическое применение которой лежит в психотехническом, непосредственно примыкает та психология различных областей культуры, из которой исходит первоначально намеченная Шпрангером психология «жизненных форм». Сейчас Шпрангер развивает эту мысль в другом направлении, выдвигая психологию различных областей культуры как самостоятельную задачу. Он иллюстрирует ее на примере психологии экономической жизни, которая, с его точки зрения, должна разрабатываться в историческом и национальном плане. Эта задача, по мнению Шпрангера, потому имеет особое значение, что для «западноевропейского человека» — в отличие от восточного человека — характерна гипертрофия хозяйственных и приобретательных стремлений. Сопоставление в этом отношении психологии западноевропейского и восточного человека должно в теоретическом плане оплодотворять изучение мотивации. Практически значимой эта психология становится, по мысли Шпрангера, для колониальной политики, поскольку в колониях сталкиваются люди различных экономических и психологических укладов. За разворачиванием психологических исследований в этой области обнаруживаются определенные политические устремления.

В круг психологии духа включается также и психология полов. Шпрангер отмечает, что эта последняя примыкала преимущественно к физиологическим функциям и биологическим особенностям; между тем мужчина и женщина являются «культурно обусловленными типами». Проследить их эволюцию в различные исторические эпохи — это, по мнению Шпрангера, задача, все значение которой еще недостаточно осознано.

Наконец, возрастная психология. То, что обычно фигурирует в виде «нормальной психологии», является по существу психологией зрелого возраста. В плане возрастной психологии разрабатываются главным образом психология детства и юношества. Ребенок живет в своем детском мире, который, однако, существует на фоне его определяющего мира взрослых. Поскольку ребенок соотносится с культурным миром взрослых и стремится включиться в него, можно было бы написать «историю культурного развития ребенка». Но поскольку ребенок живет в своем детском мире, он, по существу, остается на протяжении тысячелетий одним и тем же.

Лишь по мере того как, подрастая, юноша включается в мир окружающей его культуры, он все в большей степени становится историческим существом и его психология включается в процесс исторического развития. Если психологическое развитие каждого человека исторично, определяясь той исторической духовной средой, той культурой, врастая в которую он формируется, то, с другой стороны, сама историчность психологии оказывается, таким образом, функцией возраста. Не на всех этапах своего онтологического развития человек является для Шпрангера в равной степени и в том же смысле историческим существом.

Свою «психологию юношества» Шпрангер строит, исходя из принципиальных основ своей концепции. Путь развития личности определяется как ряд духовных превращений, направленных на реализацию идеальной духовной структуры (geistige Idealstructur), телеологически определяющей реальную душевную структуру индивидуума. Если Шпрангер сделал психологию юношества предметом специальной работы, то это объясняется, конечно, тем, что именно для юношеского возраста, в котором он в качестве определяющих его общую характеристику моментов выделяет: 1) открытие своего «я», 2) постепенное возникновение жизненного плана, 3) врастание в отдельные культуры, решающее значение имеет именно это врастание в культуру.

Свою психологию юношества Шпрангер мыслит в историческом плане. Он пишет: «Мы не помышляем о том, чтобы написать психологию юношества вообще. Для разрешения такой задачи, если бы она вообще могла удасться, нужно было бы сравнительное изучение многих стран и времен, из которого бы откристаллизовался средний тип, быть может, идеальный тип (Idealtypus). Мы же пишем психологию немецкого юноши нашей культурной эпохи, т. е. эпохи, которая покоится на основе эпохи просвещения и подверглась, с одной стороны, влиянию немецкого идеализма и французско-английского позитивизма — с другой. Душевную структуру эпохи мы фиксируем как тип».

Но тип эпохи для Шпрангера не определяется ее общественной сущностью. В определение типа вплетаются в качестве определяющих и национальные моменты. «Все мы, — развивает свою мысль Шпрангер, — живем не в духе вообще, а в определенной национальной форме его». Уже в этом тезисе обнаруживается националистический характер его психологии, на которой он строит свою ярко окрашенную в националистские тона педагогику. Но в дальнейшем он полнее обнажает свои националистические антипатии. «Кое-что из этого (из того, что правильно в отношении немецкого юноши. — С. Р.) будет применено и для английских, французских и американских юношей, хотя далеко не все. Но еврейский юноша обнаруживает уже существенно иные черты, на что не всегда обращают внимание;

по отношению же к русскому душевному складу (типу) мы все уже испытываем, несмотря на видимость сближения, чувство далеко идущей отчужденности».

Все сильные и все слабые стороны психологии Шпрангера, его основные ошибки и сама положительная его идея центрируются вокруг одной мысли, которая как будто вплотную подходит к одной из важнейших для построения психологии мыслей Маркса, согласно которой «необходимо было опредмечение человеческой сущности и в теоретическом, и в практическом отношении, чтобы как очеловечить чувства человека, так и создать соответствующий смысл для понимания всего богатства сущности человека и природы». Но полная реального содержания мысль Маркса превратилась в «жизненных формах» Шпрангера в безжизненную и извращенную ложную схему.

Стремясь преодолеть «неизрекаемую» мистику «чистого» переживания, Шпрангер выдвинул ту положительную мысль, что психическое определяется своим отношением к объективным образованиям. Но самый объективный мир Шпрангер расколол дуалистически на два мира — мир природы и мир культуры, мир тел и мир ценностей или значений. На этой ложной дуалистической основе соотнесенность психического с объективным предметным миром привела к тому, что дуалистически раскололись в человеке не только тело и дух, но и самая психика, сама душевная жизнь также раскололась надвое — на область лишенных смысла (sinnfreie) психофизических процессов, определенных своим отношением к природе, и на осмысленное содержание (sinnbezogene) субъективного духа, определенного своим отношением к миру ценностей и значений, — к объективному духу. Подчеркнув существование смысловых связей между психологией индивидуума и идейным содержанием исторической культуры, в которую он включен, Шпрангер оторвал: 1) идейное содержание исторической культуры от реальных общественных основ исторического процесса, 2) смысловое духовное содержание индивидуального сознания — от реального психофизического субъекта. В результате он получил две безжизненные абстракции.

Этим Шпрангер лишил себя возможности объяснить подлинную взаимосвязь и. реальные взаимоотношения между субъектом и культурой. Для того чтобы понять активную роль субъекта в историческом созидании культуры, нужно было сохранить конкретного реального субъекта из плоти и крови, у которого осмысленность соотношений с культурой была бы не противопоставлена его реальному бытию и деятельности, а включена в них; для того чтобы подлинно реализовать ту мысль, что сознание индивидуума определяется объективным содержанием культуры, нужно было не превращать это последнее в метафизическую абстракцию, а понять его как исторический продукт реального общественного развития.

Самая концепция развития оказалась в связи с этим у Шпрангера извращенной. Из психологического развития у него выпало активное соотношение субъекта с внешним миром, в котором субъект, соотносясь с миром и преобразуя его, сам формируется. Из развития оказались выключенными всякие элементы «самодвижения», подлинного развития преобразующего субъекта. Все свелось к раз и навсегда предопределенной направленности на определенную область, с одной стороны, а с другой — к врастанию субъекта в культуру. Вместо того чтобы одна стадия развития сама переходила в последующую, у Шпрангера одна стадия сменяется другой в результате вхождения в нее извне нового содержания.

Шпрангер далее выдвинул правильное положение о том, что'психологическое развитие нужно описывать не в том содержании, которое непосредственно представлено в сознании развивающегося субъекта, а понять его из выходящих за пределы индивидуального сознания, в нем сплошь и рядом адекватно не отраженных объективных отношений, его обусловливающих.

Однако эта, как будто верная, мысль опять-таки получила искривленное выражение в зеркале шпрангеровской метафизики.

Психологическое развитие действительно обусловлено отношениями, выходящими за пределы индивидуального сознания субъекта и в нем сплошь и рядом неадекватно отображенными; но это — реальные отношения, в которые включена реальная личность; они реализуются в поведении, в конкретной деятельности человека. У Шпрангера же эти выходящие за пределы индивидуального сознания отношения вообще выпадают из сферы реальности в фиктивную область метафизики.

Проблемы, поставленные Шпрангером, в их объективном содержании далеко выходят за рамки его концепции. Их разрешение требует иных методологических средств. Оно оказывается возможным в рамках совсем иной концепции. Шпранер по-своему поставил ряд вопросов. Слово для ответа на них будет принадлежать нашей психологии. Борьбе со Шпрангером за иную постановку и адекватное решение поднятых им проблем должно быть уделено серьезное внимание в ходе предстоящих боев за нашу психологию.

Примечания к статье С. Л. Рубинштейна «Психология Шпрангера как наука о духе»

Статья представляет собой целостную зрелую работу, содержащую анализ и критическую оценку основных идей Шпрангера. Статья находилась в архиве С. Л. Рубинштейна и составляла 19 страниц машинописного текста. Предположительно она была написана в одесский период творчества Рубинштейна — в середине или конце 1920-х гг. Видимо, это один из текстов лекции, которые Рубинштейн читал, будучи сначала доцентом, а затем профессором кафедры философии и психологии, которой затем и заведовал в Одесском университете после смерти Н. Н. Ланге. Возможно, это была одна из глав так и оставшейся неопубликованной философской работы Рубинштейна, на существование которой указывает его примечание к статье 1922 г. «Принцип творческой самодеятельности».

Определение периода написания статьи обосновывается ее принадлежностью к одесскому архиву Рубинштейна, так как весь ленинградский его архив погиб во время блокады Ленинграда, во всяком случае, не был вывезен в Москву.

Кроме того, в статье Рубинштейна особо отмечается работа Шпрангера «Психология юношеского возраста», которая была опубликована лишь в 1924 г. Следовательно, данная статья была написана не ранее этого года.

Работы Дильтея и Шпрангера представляли собой совершенно особое, прежде всего методологическое, направление в психологии, которое было крупной вехой в изменении способов психологического познания. В. Дильтей* выразил свое отношение к ассоциативной психологии, назвав ее метод объяснительным и присущим всему естественнонаучному знанию. Объяснительному методу Дильтей противопоставил свой метод как описательный, связав его особенности с принципами исследования, присущими гуманитарному знанию. Для последнего существенны ценностные характеристики духовной жизни. Описательный метод Дильтей связал с категорией «переживания», которую рассматривал как важнейшую характеристику психологического познания.

Шпрангер удерживает дильтеевскую идею специфики психологического познания. Но он видит в качестве его важнейшей характеристики не столько описание (которое Дильтей противопоставил естественнонаучному объяснению), а «понимание». Независимо от значительных различий в трактовке метода психологического познания методы «переживания» (Дильтей) и «понимания» (Шпрангер) не являются частными методами, имеющими собственно психологическое значение. Как известно, они становятся методами и социологического исследования, и позднейших философских концепций человека, поскольку несут в себе совершенно новый принцип включения познающего в изучаемое им явление".

С. Л. Рубинштейн блестяще знал проблемы методологии и метода в их постановке и марбургской и баденской школами неокантианства. Первая как раз и ставила в качестве основного вопрос о методе познания естественных и гуманитарных наук. Именно поэтому первой координатой при определении концепций Дильтея и Шпрангера была их характеристика с точки зрения методологии гуманитарного знания. Однако одновременно Рубинштейн характеризует данное направление

' См.: Описательная психология. — М., 1924.

^2 Абульханова К. А. О субъекте психологической деятельности. — М., 1973.

как неогегельянское и выявляет его особенности, сближающие с лейпцигской школой целостности. Поскольку в баденской школе основными принципами были номотетический и идеографический, одной из центральных идей в концепции Дильтея и Шпрангера была идея индивидуализации и типологии. Таковы координаты философско-методологического контекста школы Дильтея — Шпрангера, из богатства и сложности которых можно понять интерес Рубинштейна к этому направлению.

С другими работами 1920-х гг. Рубинштейна данную статью объединяет уже знакомая формула о формировании субъекта соотносительно с миром («субъект, соотносясь с миром, сам формируется»), которая является общей теоретико-методологической позицией, характеризующей весь этот период творчества С. Л. Рубинштейна. Наконец, нельзя не отметить, что работа написана на основе зрелых марксистских позиций, что проявляется в существе критики, в терминологии и ссылках на труды классиков.

Подготовила А. Н. Славская