Л. Бинсвангер - С. Франк

Людвиг Бинсвангер к Семену Франку [без даты; ноябръ(?)

1934 Kreuzlmgen

Глубокоуважаемый господин профессор!

Я сердечно благодарю Вас за то, что Вы любезно прислали обе Ваши работы, прочтение которых выявило то, что уже скрыто содержалось во время нашей короткой встречи, а именно: полное совпадение наших взглядов о человеке, о сущности и задачах психологии и психопатологии. Поэтому я позволю себе послать Вам наряду с двумя небольшими работами одну большую по психопатологии, из которой Вы увидите, что здесь уже кое-что осуществлено, что Вы вполне обоснованно ожидаете от психологии и психопатологии. После чтения Ваших работ я особенно хорошо понимаю, что Вы говорили о Гераклите как в объективном отношении, так и применительно к Вам самим. Мне очень жаль, что я не могу читать Вашу русскую книгу 1917 года. То, что Вы говорите об интуитивном “Я” и о его превосходстве перед эмпирическим находит, конечно, мое полное согласие. Однако то же самое распространяется и на многие частности. Также я согласен безоговорочно с

Вами в том, что онтология душевной жизни невозможна без онтологии общества.

Сейчас я раздумываю над повторным изданием написанной в 22 году большой книги под названием

С сердечным приветом, к которому присоединяется и моя жена.

Искренне преданный Л. Бинсвангер.

***

Berlin-Halensee Nestor Strasse 11

Семен Франк к Людвигу Бинсвангеру от 30 ноября 1934 г.

Глубокоуважаемый господин коллега!

Ваше письмо меня очень обрадовало. Я Вам сердечно благодарен за Ваши чрезвычайно приветливые слова и за любезную пересылку Ваших работ, которые я читаю с большим интересом, хотя мне стоит немалого труда следить за ходом Вашей мысли в области психопатологии. На самом деле я только чистый философ и могу считать себя специалистом только в области познания, онтологии и философии духа. Мои работы по психологии должны довольствоваться областью чистого “созерцания сущности”, но я никогда не занимался специальным опытным познанием душевной жизни. Вы, с другой стороны, имеете большое преимущество: в своих работах способны соединять психологический и психопатологический опыт с глубоким философским образованием, — сочетание, встречающееся собственно у немногих исследователей весьма редко. Тем более я радуюсь тому, что мои работы, как и мой очерк о метафизике души, который я сам рассматриваю как устаревший (тогда, в 1925 году, я не мог в нужной степени учесть послевоенную литературу, поскольку я только что приехал из Советской России, и с тех пор произошел значительный переворот в психологии, в связи с которым кое-что из сказанного мною не является актуальным) вызывает Ваш интерес и находит согласие. Я написал еще одну чисто психологическую работу “Мировоззренческие основы психоанализа”, но она, к сожалению, опубликована только на русском языке. С другой стороны, я позволю себе, имея ввиду Ваши широкие философские интересы, послать Вам некоторые свои работы: два чисто философских сочинения (недавно вышедшее в свет размышление “Абсолютное” и вторую из 2-х статей в “Logos”, в которых я изложил свою философскую систему, первой статьи, к сожалению, у меня уже нет) и статью о понимании человека Достоевским. Что касается первых двух работ, я ни в коем случае не хочу Вас призывать читать изложения, которые, возможно, уже далеки от круга Ваших интересов, но на последних страницах обоих сочинений Вы можете найти точки соприкосновения с вопросами, которые Вас занимают. И, возможно, эти страницы будут Вам интересны.

Для меня встреча с Вами в Амстердаме была радостным событием уже при слушании Вашего чрезвычайно интересного доклада о Гераклите, у меня было радостное впечатление от того, что Вы высказывали некоторые из моих излюбленных мыслей. В последние годы я живу довольно одиноко, если не считать нескольких поездок с докладами, Берлин для меня — пустыня, в которой я живу подобно отшельнику. После смерти Макса Шелера, с которым я в последние годы его жизни находился в интенсивном духовном общении, У меня нет тесных и плодотворных для меня отношений с немецкими философами, тем более я рад был увидеть в Вас духовно родственного мне исследователя, который к тому же находит интерес в направлении моего мышления. Я был бы очень рад новой личной встрече с Вами, однако, это может произойти (если Вы сами не приедете в Берлин) лишь в случае моей поездки с докладом в Швейцарию. У меня в Швейцарии как в философских, так и в религиозных кругах разнообразные связи, и я однажды там уже побывал, и, может быть, мне удастся еще раз туда выбраться, тогда я, естественно, с большой радостью воспользовался бы Вашим дружеским приглашением и посет"л бы Вас.

С сердечным приветом Вам и Вашей жене. Ваш преданный С. Франк.

Людвиг Бинсвангер к Семену Франку Kreuzlingen, 21.01.1935

Глубокоуважаемый дорогой господин профессор!

Я вас сердечно благодарю за присланную Вами замечательную работу о Рильке; как будто бы сам я писал ее, и от самого сердца. Своей простотой и проникновенностью и своим конгениальным по силе переживанием и сопереживанием с Рильке — это сочинение возвышается над большинством сочинений, что доводилось мне до сих пор читать. Я даже и не знаю, как можно по-другому пережить “Божество” и о нем говорить, нежели как об этом говорит Рильке и его братья во Христе, отвлекаясь, конечно, от вполне определенных, ему свойственных частных особенностях переживания. Единственно о “Дуинезских элегиях” сказано слишком кратко. Это, возможно, относится и к замечательным словам о смерти ь его “Письмах соболезнования” — единственные, кстати, письма, соответствующие своему названию не в формальном смысле слова, а в его истинном смысле. Одна цитата из “Дуи-незских элегий” навела меня на мысль послать Вам мое сочинение “Сновидение и существование”, которое, однако, я вынужден Вас попросить мне вернуть, так как у меня осталось только несколько экземпляров. Возможно, на этом примере Вы увидите, каким глубоким провидцем и в чисто предметно-антропологическом отношении является для меня Рильке. И в моей книге о “Ideenflucht” Вы найдете в этом отношении крайне важные цитаты Рильке.

Мало провидцев, у которых я столь многому научился в последние годы, как у Рильке и Хоффмансталя.

Далее я хотел бы поблагодарить Вас за сочинение о Достоевском, “Абсолютное” и “Познание и бытие”; также я уже прочитал статью из 17 номера “Logos”. Что касается двух последних, меня очень привлек и удовлетворил онтологически-“реалистический” поворот проблемы познания, осуществленный Вами. Обоснование Вашей точки зрения кажется мне в предметном и в выразительном отношении более ясным, чем то, которое предлагает Н. Гартман; и я нахожу у Вас непосредственную близость к идеям Хай-деггера и моего друга Хеберлина. Также Ваша оппозиция к Бергсону мне кажется очень верной и значительной. И у Достоевского Вы ухватили самую суть. С удовольствием я бы много поговорил с Вами и о гуманизме. В “Абсолютном” особенно меня интересует Ваше отношение к Декарту (также как и в последних сочинениях), и здесь я мог бы много чему у Вас научиться. Коротко говоря, все эти работы уь-репили во мне желание побыть с Вами вместе как-нибудь подольше. Было бы очень приятно, если бы Вы п течение года хотя бы раз на пару дней могли ко мне приехать. Но утрам я обычно занят, после полудня и, особенно, вечерами - члще могу пыкрспп'!) свобод

ное время. Мои друзья обычно останавливаются в санатории, где им никто не мешает жить предоставленными себе. Тем самым отпадают полностью разные хлопоты относительно жизни в частном доме. Я говорил о Вас одному моему коллеге в Берлине, профессору Штраусу, приват-доценту по психиатрии — это очень ясный, увлеченный философскими проблемами ум; он много бывал здесь и может рассказать Вам, как у меня здесь обстоят дела. Так как Вы мне писали, что Вы в Берлине чувствуете себя одиноко, и Штраусу не хватает философского [диалога], я позволил себе дать ему Ваш адрес. Он значительно моложе меня и во многом совсем другой, но я думаю, что Вы с ним найдете некоторые точки соприкосновения.

Преданный Вам Л. Бинсвангер.

***

Семен Франк — Людвигу Бинсвангеру

30 августа 1950 г.

Дорогой друг! Пишу Вам лежа в постели — что-то в легких, что проявляется в непрекращающемся кашле и легком повышении температуры. На основании рентгенограммы мне было сказано: омертвление тканей левого легкого. Я подозреваю, что истинное существо болезни от меня скрывается, и что дела у меня обстоят плохо. Но я не падаю духом, следуя мудрой фаталистической русской пословице: двум смертям не бывать, а одной не миновать. (Так что нет основания беспокоиться.)

Собственно говоря, я пишу Вам под сильнейшим впечатлением от новой книги Хайдеггера — Holzwege. Полагаю, она является истинным событием в истории европейского духа, для меня же есть нечто особенно значимое. Вы знаете, что ранее отталкивало меня от Хайдеггера: его представление о за-крытости души, “экзистировании” как бы в безвоздушном пространстве — прямо в противоположность моей метафизической картине жизни. И все же весь смысл новой книги — в том, что Хайдеггер вырывается из этой темницы и находит в свободе (ins Freie) путь к истинному бытию. Этот путь оставался в тени для всей немецкой философии последних ста лет. Поэтому-то его книга и есть событие. Правда, она написана обычным хайдеггеровским языком — француз, не теряя глубины, сказал бы то же самое проще и понятнее — но это между прочим. Я не могу здесь вдаваться в конкретный анализ (критика нигилизма, размышление о словах Ницше: “Бог мертв”, философия искусства). Все очень значительно и являет в качестве итога: человеческое бытие имеет смысл и исполнение только в связи с ему открывающемся и в нем свершающемся истинном бытием. Тем самым имплицитно утверждается мой тезис: человеческое в человеке есть его Богочеловечность.

Для меня не могло случиться ничего более значительного и радостного, нежели это: в конце моей жизни я открыл то, что величайший немецкий мыслитель на своем собственном пути пришел к тому исходу, что, как зиждящая интуиция, подобно откровению, определял мое творчество уже 40 лет. Вы понимаете, что это удовлетворение не имеет ничего общего с моим лич ным тщеславием. Также я охотно признаю, что Хайдеггер на своем пути выразил эту интуицию много проницательнее и полнозначнее, нежели это удалось мне.

Европейская культура должна восстать против собственного уничтожения — таково главное последнее слово хайдеггеровской книги — конечно для тех, кто имеет уши, чтобы слышать.

Не знаю, когда, и буду ли вообще в состоянии написать Вам еще. На всякий случай хочу проститься с Вами и еще раз сердечно поблагодарить Вас за все то прекрасное и доброе, что принесла мне наша дружба, за Вашу доброту и великодушие, за Вашу постоянную готовность понять. Все это было лучшей поддержкой и действительным счастьем моих последних 15 лет.

Обнимаю сердечно. Будьте здоровы.

Ваш С. Франк.

Данная публикация представляет лишь 4 письма (первые 3, открывающие эпистолярный диалог, и последнее большое и значительное письмо уже смертельно больного Франка) из обширнейшей и интереснейшей, как в философском, так и в жизненно-историческом отношении, переписки Людвига Бинсвангера и Семена франка, насчитывающей более 500 пунктов корреспонденции (содержательных размышлений, кратких извещений, поздравлений по самым различным поводам), относящихся ко всему периоду их многолетней дружбы.

Перевод А. Вальшиной, А. Ферстера

Редакция выражает глубокую благодарность Василию Франку за предоставленную возможность публикации писем из наследия отца.