IndexАнастасия ШульгинаLittera scripta manetContact
Мария Луиза фон Франц

Заключение: НАУКА И ПОДСОЗНАНИЕ

В предыдущих главах д-р Юнг и ряд его коллег попытались прояснить роль символотворческой функции у бессознательной части психики человека и наметить некоторые области этой только что открытой сферы жизни, требующие к себе особого внимания. Мы все еще далеки от понимания подсознания или архетипов - этих подвижных ячеек психики - во всей полноте их проявлений. Единственное, что нам сейчас понятно - это что архетипы оказывают огромное воздействие на личность, формируя ее чувства, мораль, миропонимание, оказывая влияние на взаимоотношения индивида с другими людьми и, таким образом, на всю его судьбу. Мы также видим, что структура архетипических символов следует структуре целостности индивидуума и что их правильное понимание может иметь целебный эффект. Понятно также, что архетипы могут действовать в разуме человека и как созидательные, и как разрушительные силы. Созидательные - когда они вдохновляют на новые идеи, и разрушительные - когда эти же самые идеи застывают, превращаясь в сознательные предубеждения, препятствующие дальнейшим открытиям.

Юнг показал в своей главе, насколько тонкий и дифференцированный подход необходим при любой попытке толкования архетипических идей и символов, чтобы не ослабить их специфической индивидуальной и культурной ценности путем "приглаживания", то есть перевода в рассудочные стереотипные формулы. Сам Юнг посвятил всю свою жизнь таким исследованиям и толкованиям. Естественно, что эта книга дает представление лишь о бесконечно малой части его обширного вклада в эту новую область психологии. Он был первооткрывателем и отдавал себе полный отчет в том, что еще множество вопросов остались без ответа и требуют дальнейших исследований. Вот почему его теоретические построения разработаны с максимально широкой амплитудой допущений (но без чрезмерной неопределенности или всеохватности), а его суждения в этой области образуют так называемую "открытую систему", в которой есть место и для всевозможных новых открытий.

Для Юнга его концепции были обычным научным инструментарием или эвристическими гипотезами, которые могли бы оказаться полезными в исследовании новой обширной области реальности, обнаруженной в результате открытия подсознания-открытия, которое не просто расширило наше мировоззрение, но и фактически удвоило его. Теперь мы всегда должны задаваться вопросом, является ли то или иное явление разума сознательным или подсознательным, а также воспринимается ли "реальное" внешнее явление осознанным или неосознанным путем.

Мощная сила подсознания проявляется, несомненно, не только в клиническом материале, но и в мифологической, религиозной, художественной деятельности и других областях человеческой культуры, связанных с самовыражением. Очевидно, что если все люди имеют общие и врожденные стереотипы эмоционального и рассудочного поведения (названные Юнгом архетипами), то вполне естественно ожидать, что мы обнаружим их плоды (символические фантазии, мысли и действия) практически в любой области человеческой деятельности.

Работы Юнга оказали значительное влияние на некоторые направления современных исследований в самых разных областях. Например, в литературоведении оно заметно в таких работах, как "Литература и западный человек" Дж. Б. Пристли, "Путь Фауста к Елене" Готфрида Динера или "Шекспировский Гамлет" Джеймса Кирха. Аналогичным образом юнгианская психология способствовала развитию искусствоведения, что видно в работах Герберта Рида, Аниэлы Яффе, в исследованиях творчества Генри Мура, проведенных Эрихом Нейманом, или в статьях Майкла Типпета о музыке. Использование учения Юнга обогатило труды Арнольда Тойнби по истории и антропологические - Пола Радина, а также китаеведческие работы Рихарда Вильгельма, Энвана Русселя и Манфреда Поркерта.

Разумеется, это не означает, что специфические черты искусства и литературы, включая их интерпретацию, можно понять исходя только из их архетипической основы. Все эти области управляются своими собственными законами, и, подобно всем действительно творческим действиям, их невозможно до конца рационально объяснить. Но в сферах действия каждой из них можно различить архетипические стереотипы как некий динамический фон. Зачастую в них распознаются (как и в сновидениях) послания некой, будто бы целенаправленной, эволюционной тенденции подсознания.

Плодотворность идей Юнга более понятна в области культурной деятельности человека, к которой они имеют непосредственное отношение. Очевидно, что если архетипы определяют наше рассудочное поведение, они должны появляться во всех областях этой сферы. Однако неожиданно выяснилось, что концепции Юнга также позволяют по-новому взглянуть и на явления, изучаемые естественными науками например биологией. Физик Вольфганг Паули отметил, что благодаря новым открытиям наши представления об эволюции жизни требуют пересмотра с тем, чтобы учесть взаимосвязь между подсознательной сферой психического и биологическими процессами. До последнего времени считалось, что видовые изменения происходят случайным образом и в результате естественного отбора выживают наиболее "значимые" и приспособленные особи, а другие вымирают. Однако современные эволюционисты указывают, что отбор, основанный на чисто случайных изменениях, занял бы значительно больше времени, чем позволяет установленный возраст нашей планеты.

Здесь может оказаться полезной юнговская концепция синхронности, поскольку она могла бы прояснить возникновение некоторых редких "пограничных" явлений или необычайных событий. Так, она может объяснить, как "направленные" приспособления и изменения могли произойти быстрее, чем это случилось бы при абсолютно случайных мутациях. Сегодня известно много примеров, когда события "случайно" совпадали при активизации архетипа.

В истории науки много случаев одновременных изобретений или открытий. Один из наиболее известных связан с дарвиновским открытием теории происхождения видов: Дарвин изложил свою теорию в большой статье и в 1844 году стал готовить на ее основе фундаментальный трактат. Работая над ним, он получил рукопись от неизвестного ему молодого биолога по имени А. Р. Уоллес. Рукопись фактически излагала теорию Дарвина, только короче и другими словами. В то время Уоллес был на Моллукских островах Малайского архипелага. Он знал Дарвина как натуралиста, но не имел ни малейшего представления о характере той теоретической работы, которую вел тогда Дарвин.

И в том, и в другом случае каждый ученый в процессе творчества самостоятельно пришел к гипотезе, которой было суждено перевернуть все развитие науки. Причем каждому первоначальная идея пришла в виде интуитивного "озарения" (а лишь позднее была оформлена документально). Таким образом, похоже, что архетипы действуют как проводники, так сказать, creatio continua. (To, что Юнг называл синхронно происходящими событиями, является на самом деле чем-то вроде "актов творения во времени").

Можно сказать, что подобные "смысловые совпадения" происходят, когда индивиду жизненно важно узнать о чем-то: скажем, о смерти родственника или о каком-то утраченном имуществе. В очень многих случаях такая информация обнаруживалась посредством экстрасенсорного восприятия. Исходя из этого, можно предположить, что аномально редкие явления происходят, когда этого требует жизненно важная ситуация. В свою очередь это могло бы объяснить, почему виды животных под давлением внешних обстоятельств или в экстремальных условиях могут вырабатывать "направленные" (но обусловленные) изменения в структуре своей внешней материальной оболочки.

Похоже, однако, что наиболее обещающее направление дальнейших исследований открывается в последнее время (и это предвидел Юнг) в сфере микрофизики. С первого взгляда связь между психологией и физикой элементарных частиц кажется совершенно невероятной. Этот вопрос стоит рассмотреть подробнее.

Самый очевидный аспект такой взаимосвязи заключается в том, что большинство фундаментальных понятий физики (таких как пространство, время, материя, энергия, континуум или поле, частица и т.д.) были первоначально введены в оборот древнегреческими философами. Для них это были интуитивно найденные, полумифологические и архетипические идеи. Затем они постепенно изменялись, дополнялись, становились более точными и в настоящее время выражаются главным образом абстрактными математическими терминами. Например, идея частицы была сформулирована древнегреческим философом Левкиппом, жившим в IV веке до Рождества Христова, и его учеником Демокритом, который назвал ее "атомом", то есть "неделимой частицей". Хотя утверждение о неделимости атома не подтвердилось, мы до сих пор полагаем материю состоящей, в конечном счете, из волн и частиц (или дискретных квантов).

Идея энергии в ее взаимосвязи с силой и движением также была сформулирована древнегреческими мыслителями и развита философами-стоиками. Они постулировали существование некоего несущего жизнь "напряжения" (tonos), которое поддерживает и движет все вещи. Ясно, что это полумифические зачатки понятия энергии в современном понимании.

Даже близкие к современности ученые и мыслители полагались на подобные полумифические, архетипические образы при разработке новых понятий. В XVII веке, например, Рене Декарт считал "доказательством" абсолютной действенности закона причинности "непреложность Господа в своих решениях и деяниях". А великий немецкий астроном Иоганн Кеплер утверждал, что существует не более и не менее трех измерений пространства, поскольку Бог имеет три ипостаси.

Это всего лишь два примера из многих, показывающих, что даже наши более современные научные понятия из числа основополагающих оставались в течение длительного времени привязанными к архетипическим символам, первоначально пришедшим из подсознания. Они не обязательно выражают "объективную" реальность (или, по крайней мере, мы не можем доказать этого), но вытекают из врожденного стремления человеческого рассудка к поиску "удовлетворительных" рациональных объяснений, увязывающих между собой различные внешние и внутренние факты, с которыми ему приходится иметь дело. То есть, исследуя природу и вселенную, человек вместо познания их объективных характеристик "обретает самого себя", говоря словами физика Вернера Гейзенберга.

С учетом таящихся в этом подходе возможностей Вольфганг Паули и другие ученые начали изучать роль архетипической символики в сфере научных понятий. Паули полагал, что исследование внешних объектов должно вестись параллельно с изучением внутри нас психологическими методами отправных точек общепринятых научных понятий. Такие исследования могли бы по-новому осветить перспективное понятие (которое будет представлено ниже) - понятие "единства" физической и психологической сфер, количественных и качественных аспектов реальности.

Помимо этой вполне очевидной связи между психологией подсознания и физикой, имеются и другие связи, еще более удивительные. Тесно сотрудничая с Паули, Юнг открыл, что исследования в области аналитической психологии подтолкнули ученых к созданию понятий, которые впоследствии оказались удивительно схожими с теми, что разработали физики, обнаружив элементарные частицы. Среди последних наиболее важной была идея Нильса Бора о взаимодополняемости.

Современные исследователи микрофизики открыли, что свет можно описать лишь с помощью двух логически противоположных, но взаимодополняющих понятий: волны и корпускулы. Чрезмерно упрощая, можно сказать, что при одних экспериментальных условиях свет проявляет себя как состоящий из корпускул, а при других-словно состоящий из волн. При исследовании субатомных частиц было также установлено, что осуществлять точные наблюдения возможно или за их положением, или за их скоростью, но не за тем и другим одновременно. Наблюдатель должен выбрать условия проведения эксперимента, исключив при этом (или, скорее, принеся в "жертву") другие возможные условия и их результаты. Более того, в описание эксперимента должно входить описание измерительной аппаратуры, поскольку она воздействует решающим, но не контролируемым образом на условия его проведения.

По мнению Паули, физика элементарных частиц (вследствие свойственной им взаимодополняемости) сталкивается с невозможностью исключения воздействия наблюдателя на ход эксперимента путем внесения учитываемых поправок. В результате в этой области приходится в принципе отказаться от какого бы то ни было объективного понимания физических явлений. Там, где классическая физика еще видела "причинно детерминированные естественные законы природы", мы сейчас видим лишь "статистические законы" с "первичными возможностями".

Другими словами, в микрофизике наблюдатель оказывает на ход эксперимента некоторое влияние, которое невозможно измерить и, следовательно, исключить. Поэтому ни один естественный закон нельзя выразить в виде формулы: "то-то и то-то произойдет в любом случае". Все, что может сказать исследователь элементарных частиц, это что "с учетом статистических возможностей есть вероятность ожидать то-то и то-то". Естественно, это ставит наш классический метод мышления в физике перед огромной проблемой, требуя учитывать в научных экспериментах характер мышления исследователей-экспериментаторов. Таким образом, ученые могут больше не надеяться на возможность независимого и "объективного" описания каких бы то ни было аспектов или качеств внешних объектов. Большинство современных физиков соглашаются с тем, что в любом эксперименте с элементарными частицами невозможно исключить влияние осознанных мыслей наблюдателя. Однако никто не задумывается о возможности того, что общее психологическое состояние (и сознательное, и подсознательное) наблюдателя также может иметь значение. По мнению Паули, у нас, по меньшей мере, нет причин априори отвергать такую возможность. Нам следует относиться к этому как к еще необъяснснной и неисследованной проблеме.

Идея Бора о взаимодополняемости особенно интересна для психологов-юнгианцев, поскольку Юнг понимал, что связь рассудочного и подсознательного мышлений также образует взаимодополняемую пару противоположностей. Природа любого нового образования, выходящего из сферы подсознания, изменяется, как только часть его попадает в поле зрения рассудочного (осознанного) мышления наблюдателя. В этом смысле даже содержимое сновидений (если на него обращают внимание) является полуосознанным. И любое расширение сознания наблюдателя, вызываемое истолкованием сна, отзывается в подсознании и воздействует на него не поддающимся измерению образом. Вот почему эту сферу можно описывать лишь приближенно (подобно элементарным частицам в физике) с помощью парадоксальных понятий. Мы никогда не узнаем, чем она в действительности является так же, как и материя.

Продолжим, однако, параллель между психологией и микрофизикой. То, что Юнг называет архетипами (или стереотипами эмоционального и рассудочного поведения человека), можно было бы с равным успехом назвать, используя терминологию Паули, "первичными возможностями" психических реакций. Как отмечалось выше (см. главу Юнга), не существует законов, определяющих специфическую форму, в которой может появиться архетип. Существуют только "тенденции", что позволяет нам не более чем утверждать, что в определенных психологических ситуациях может случиться то-то и то-то.

Как однажды отметил американский психолог Уильям Джеймс, саму идею подсознания можно сравнить с понятием "поля" в физике. Можно сказать, что подобно некоторому упорядочению частиц, попадающих в магнитное поле, психологические образования так же некоторым образом упорядочиваются в области, называемой нами подсознанием. Если мы сознательно называем что-нибудь "рациональным" или "несущим смысл" и считаем такое "объяснение" удовлетворительным, это, вероятно, вызывается тем, что наше рассудочное объяснение гармонирует с созвездием неких предсознательных образований в подсознании.

Другими словами, наши осознанные представления иногда бывают упорядочены (или стереотипно структурированы) до того, как станут осознаваемыми. Немецкий математик XVIII столетия Карл Фридрих Гаусс описал переживание подобной подсознательной упорядоченности идей. Ему надо было найти одну закономерность в теории чисел, и он обнаружил ее "не в результате упорных исследований, а благодаря, так сказать, милости Божьей. Ответ пришел внезапно сам собой, как молниеносное озарение, и я не мог понять или найти связь между данными, известными мне раньше, с которыми я последний раз экспериментировал, и тем, что породило конечный успех". Французский ученый Анри Пуанкаре еще подробнее описал подобное явление. Однажды бессонной ночью он увидел, как в нем сталкиваются математические образы, идеи, представления. Наконец некоторые из них "соединились более устойчивым образом. Ощущение было такое, будто наблюдаешь непосредственно за работой подсознания, причем его деятельность постепенно начинает частично проявляться в сознании, не теряя собственной природы. В такие моменты интуитивно понимаешь, как могут функционировать два эго".

В качестве последнего примера параллелизма между физикой элементарных частиц и психологией рассмотрим юнгианскую концепцию смысла. Там, где раньше искали причинные (то есть рациональные) объяснения явлений, Юнг предложил искать смысл (или, может быть, целенаправленность). Другими словами, он предпочитал спрашивать не почему что-то случилось (то есть по какой причине), а зачем. Эта же тенденция проявляется в физике, где многие современные ученые более заняты поиском взаимосвязей, действующих в природе, чем причинных законов (детерминизма).

Паули рассчитывал, что идеи, связанные с подсознанием, выйдут за "узкие рамки терапевтического применения" и окажут влияние на все естественные науки, изучающие жизнь и все с ней связанное. С тех пор как Паули высказал это предположение, в физике, словно в подтверждение тому, стало развиваться новое направление-кибернетика, занимающаяся сравнительным изучением так называемых контрольных систем головного мозга и нервной системы и механических или электронных информационно-контрольных систем, используемых в компьютерах. В итоге наука и психология должны в будущем, как сказал современный французский ученый Оливер Коста де Борегар, "вступить в активный диалог".

Неожиданная перекличка психологических и физических понятий предполагает, как отмечал Юнг, возможность того, что оба поля реальности, являющиеся объектом изучения физики и психологии, представляют в конечном счете единое целое, то есть своего рода единое психофизическое пространство всех явлений жизни. Юнг даже был уверен, что сфера подсознания каким-то образом связана со строением неорганической материи, на что, по-видимому, указывает существование так называемых "психосоматических" заболеваний. Концепция всеединой реальности, подхваченная впоследствии Паули и Эрихом Нейманом, была названа Юнгом unus mundus (мир, в котором материя и психика еще не различимы или не реализованы по отдельности). Подготавливая подобную монадическую точку зрения, он указывал на "психоидную" природу архетипов (то есть не чисто психическую, а близкую к материальной) в тех случаях, когда они появляются в синхронно происходящих событиях, ибо последние являются в действительности смысловой композицией из внутренних психических и внешних фактов.

Другими словами, архетипы отвечают внешним ситуациям (как стереотипы поведения животных отвечают окружающей их природной среде), но не только - по сути, они стремятся проявиться в синхронной "композиции" из материальных и психических элементов. Однако эти соображения лишь указывают на некоторые направления, по которым могло бы осуществляться исследование феномена жизни. Юнг понимал, что надо еще очень многое узнать о взаимосвязи этих двух областей (материи и психики), прежде чем пускаться в слишком уж абстрактные рассуждения о них.

Сам Юнг считал наиболее плодотворным для дальнейших исследований изучение аксиом в математике (называемых Паули "первичными математическими озарениями"), среди которых он особенно выделял идею бесконечного числового ряда в арифметике или континуума в геометрии. Как сказала родившаяся в Германии Ханна Арендт, "по мере развития математика не просто расширяет свое содержание, протягиваясь в бесконечность, чтобы соответствовать ее масштабам, как и масштабам бесконечно растущей и расширяющейся вселенной, но прерывает связь с внешними проявлениями чего бы то ни было. Математика не является больше одним из начал философии или наукой о Бытии в его истинном проявлении, но становится наукой, изучающей структуру человеческого разума". (Юнгианец сразу спросил бы: какого разума? Сознательного или подсознательного?).

Как мы уже видели на примере Гаусса и Пуанкаре, математики также убедились в том, что наши представления "упорядочиваются" еще до того, как становятся осознаваемыми. Б. Л. Ван-Дер-Варден, изучивший много примеров крупных математических озарений, пришедших из подсознания, делает такой вывод: "подсознание способно не только ассоциировать и комбинировать, но даже и оценивать. Суждения его интуитивны, но при благоприятных обстоятельствах абсолютно верны".

Среди множества "первичных математических озарений" или априорных идей наиболее интересны с точки зрения психологии "натуральные числа". Они не только служат нашим сознательно осуществляемым повседневным измерительным и счетным операциям; в течение веков они были единственным средством для "считывания" значения в таких древнейших видах предсказаний, как астрология, нумерология, геомантия и т. д., - все они основывались на арифметическом счете и были исследованы Юнгом с точки зрения его теории синхронности. Более того, натуральные числа, если взглянуть на них через призму психологии, должны определенно являться архетипическими символами, потому что мы воспринимаем их некоторым определенным образом. К примеру, любой человек не задумываясь скажет, что два - это наименьшее четное число. Другими словами, числа не являются понятиями, сознательно изобретенными людьми для подсчетов. Это спонтанные и автономные порождения подсознания, как и другие архетипические символы.

В то же время натуральные числа являются также признаком, присущим внешним объектам. Мы можем утверждать или сосчитать, что здесь лежат два камня, а там стоят три дерева. Даже если лишить внешние объекты всех признаков, таких как цвет, температура, размеры и т.д., все же останется признак их "множественности" или единичности. Однако эти же числа являются бесспорной частью нашей конфигурации рассудка: абстрактными понятиями, которыми мы можем оперировать, не глядя на внешние объекты. Числа, таким образом, предстают в роли ощутимого связующего звена между царствами материи и психики. Именно здесь, допускал Юнг, может лежать наиболее плодотворное для дальнейших исследований поле деятельности.

Я кратко остановилась на этих довольно сложных концепциях, чтобы показать, что для меня идеи Юнга не образуют целостной "доктрины", а являются началом нового подхода, которому предстоит еще развиваться и расширяться. Я надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы у читателя сложилось мнение о наиболее существенных и типичных, с моей точки зрения, сторонах научных воззрений Юнга.

Его творческий поиск, всегда направленный на постижение феномена жизни, отличали необычная свобода от привычных предрассудков и большая скромность и аккуратность. Он не стал углубляться в упомянутые выше идеи, понимая, что у него еще не накоплено достаточно фактов, чобы сказать что-либо подробнее. Точно так же он обычно выжидал несколько лет, не публикуя свои новые открытия, но снова и снова проверяя их, снова и снова критически их рассматривая с различных сторон.

Вот почему то, что может при первом прочтении создать ощущение некоторой расплывчатости изложения, исходит на самом деле из скромности, отличающей его научный подход. Для Юнга не свойственны поспешность в выводах и чрезмерное упрощение, мешающие новым возможным открытиям и не учитывающие всю сложность и многообразие феномена жизни. Этот феномен всегда представлял для Юнга волнующую тайну. Он никогда не воспринимал его, подобно ограниченно мыслящим людям, как "объясненную" реальность, о которой вес известно.

Ценность творческих идей заключается, по-моему, в том, что они, подобно ключам, помогают расшифровать еще не разгаданные взаимосвязи между фактами, способствуя таким образом все большему проникновению человека в тайну жизни. Я убеждена, что идеи д-ра Юнга могут аналогичным образом помочь найти и объяснить новые факты во многих областях науки (как и в нашей повседневной жизни) и вместе с тем направить личность к более уравновешенному, нравственному и сознательному взгляду на жизнь. Если читатель почувствует интерес к дальнейшему изучению и освоению сферы подсознания, а начать это можно только с работы над собой, то цель этой книги будет достигнута.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23

Hosted by uCoz