IndexАнастасия ШульгинаLittera scripta manetContact
Проецирование аффекта

Медицинская психология

Кречмер, Эрнст

Табу, коренное полинезийское слово, в психологии народов стало термином для обозначения широко распространенного между примитивными народами комплекса психических фактов. Слово табу заключает в себе одновременно значения и святого и нечистого, вместе с тем и значение чего-то страшного, опасного, запрещенного. Табу особенно распространяется на предводителей и жрецов, затем на войну и охоту, на совершеннолетие, менструацию, рождение и новорожденного, на болезнь, смерть и мертвого; короче говоря, на самые могущественные, самые почитаемые и являющиеся предметом наибольшего страха, личности, на действия, которые в жизненном отношении важнее всего и больше всего сопровождаются чувствами страха и надежды, наконец, на состояния и жизненные фазы, которые приносят с собой резкие перемены и вызваны сильным желанием, боязнью или отвращением. Следовательно, с наибольшей отчетливостью и закономерностью оно связано с теми вещами, которые обладают наиболее сильным аффективным акцентом.

Здесь обнаруживается лучше всего различие между функциями нашего душевного аппарата и душевного аппарата первобытного человека. Мы сказали бы: «Я имею священный страх перед королями и жрецами; я чувствую боязнь и ужас при виде трупа». Но первобытный человек говорит: «Жрец есть табу; в трупе сидит табу». Следовательно, мы вкладываем аффекты в «я», в нас самих, первобытный же человек, напротив, проецирует их во внешний мир. Он выводит их наружу, подобно тому как это делает со своими зрительными и слуховыми впечатлениями. Он локализует их в этих впечатлениях и между ними. Процесс проецирования аффекта имеет важность для понимания примитивного образа мира.

Лица и вещи, представляющие табу, сравнивали с заряженными электричеством предметами, они — местопребывание страшной силы, передающейся через соприкосновение, которое может принести несчастье и смерть, во всяком случае характер священного или нечистого может перейти на самого прикоснувшегося.

Табу представляет особенно важную составную часть магического образа мира. Потому что, по существу, в каждый внешний предмет, который возбуждает более сильный аффект, более живой интерес, может быть проецирован аффект, причем вовсе не необходимо, чтобы с этим были связаны специальные табу — запреты и церемонии. Первобытный человек проецирует в самом широком масштабе свои душевные импульсы в вещи и верит в то, что они будут действовать таким образом, как если бы они обладали душою, которая направляет их действия. Так возникает в дальнейшем некоторый род всеобщего одушевления, население внешнего мира силами или демонами, обозначаемыми, как анимизм. Это можно считать предварительной ступенью мира религиозных представлений.

Животные и мертвые предметы чувствуют и действуют, как люди, они причиняют доброе и злое, их можно рассердить или примириться с ними. Также и орудия, которыми пользуется его рука, топор и кузнечный молот становятся для сына природы одушевленным местопребыванием душевных сил и позднее предметом божественного почитания. Также и части собственного тела представляют местопребывание различных духов или душ. По взглядам племени иору-ба в каждом индивидууме находятся три духа: один живет в голове, второй — в желудке и третий — в большом пальце ноги. Первый называется Олори, т. е. господин головы, причем наряду с головой означает также способность, талант. Немного крови из приносимых ему в жертву кур намазывается на лоб. Он доставляет человеку счастье. Дух, живущий в желудке, вызывает, кроме всего прочего, чувство голода. Третьему духу (в большом пальце) приносят жертву, когда предполагают отправиться в путь. Тогда смазывают большой палец смесью из куриной крови и пальмового масла. Что касается племени каро-батак на Суматре, то там иной раз предполагается до семи душ в отдельном индивидууме, которые проявляют себя как гении-хранители и в то же время как главные деятельности и свойства характера.

Мы видим, следовательно, что нет и в помине представления о душе как о чем-то целостном, в самом себе замкнутом, представления о «я», которое активно, с сознанием своего собственного значения занимает положение по отношению к внешнему, по большей части неодушевленному миру. «Я» понимается как субстанция между субстанциями, которые все равным образом антропоморфически одушевляются. «Я» понимается также не как нечто целостное, а как распадающееся на частичные личности, как являющееся пассивной игрушкой этих сил и без всякого резкого разграничения между «я» и внешним миром, между лицом и предметом.

Мы не ставили перед собой задачи проследить все корни более нового представления о душе. Оно, без сомнения, в высшей степени сложный продукт сгущения, исходной точкой которого, с одной стороны, является факт смерти, тело самого умершего («душа тела»), галлюцинации во сне и образы воспоминаний, благодаря которым умерший и после своей смерти, как живой и обладающий телесной оболочкой, проходит перед глазами. С другой стороны, исходной точкой послужили и только что описанные персонификации составных частей тела и функции, причем в первую очередь тень, затем кровь и дыхание, как самые видимые представители и персонификации жизни («душа дыхания» и «душа тени»). Затем в общую абстракцию «души» вошли и описанные персонификации главных деятельностей, сил и свойств характера. Таким образом, возникло представление о душе как о некотором роде лица в другом лице, как о некоем внутреннем «я», для которого внешнее «я», тело, представляет только орудие и место жительства, могущее быть им оставлено в любое время. Наше дуалистическое представление о душе в этом пункте почти настолько же наивно, как и представление индейца из Кораи, по мнению которого «мысль» (muatsira) сидит в голове и сердце и представляет для него реальный, действующий субъект, руководящий его поступками. Здесь в представлении о душе этот персонифицирующий образ мышления сохранился сильнее всего, потому что здесь он получает самое широкое аффективное подкрепление от стремления к самосохранению, от кататимической идеи о продолжении жизни после смерти. Что касается окружающего внешнего мира, то олицетворяющая, антропоморфная идея демонов хотя и поблекла, но в скрытом виде довольно отчетливо может быть распознана в естественнонаучном понимании силы, усматривающем в последовательности явлений, случающихся с вещами, действие сил, в них обитающих.

Примитивное представление об отношении между вещами прежде всего имеет персонифицирующий характер, проецируя в вещи собственные аффективные тенденции. Но оно также является и субстанциирующим, так как абстрактные представления об отношениях еще слабо развиты, и потому отношения между образами в свою очередь многократно мыслятся как образы, мы это уже видели в отношении языка. Так, некоторые бразильские индейцы в носовой перемычке носят короткую палочку, потому что болезнь они считают твердым телом, которое через нос, как стрела, прямо входит в тело; если она наткнется на палочку, то не сможет проникнуть и упадет на землю. Слепота от белизны снега мыслится ими в форме маленьких насекомых, которые влетают в глаза.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46-47-48-49-50-51-52-53-54-55-56-57-58-59-60-61-62-63-64-65-66-67-68-69-70-71-72-73-74-75-76-77-78-79-80-81-82-83-84-85-86-87-88-89-90-91-92-93-94-95-96-97-98-99-100-101-102

Hosted by uCoz