Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль / Сост. и авт. вступ. ст. В. М. Лейбин.– М.: Республика, 1994.
Когда говорят, что будущее непредсказуемо, то это воспринимается как нечто нормальное, связанное с пониманием тех трудностей, которые неизбежно возникают перед человеком, задумывающимся над грядущим. Но если говорят о непредсказуемости прошлого, что подчас имеет место по отношению к истории России, то это невольно наталкивает на грустные размышления. В самом деле, почему многие исследования предшествующих десятилетий не только не отражали реальную картину истории России, но и прямо искажали ее? И если бы в этом были повинны отдельные личности, то речь могла бы идти о некомпетентности ученых, их неспособности обнаружить под грудой фактов зерна исторической правды. Но в том-то и дело, что на протяжении ряда десятилетий мистификация прошлого была неотъемлемой частью многих исторических исследований, авторы которых сознательно или бессознательно предпочитали говорить правду прежде всего (но не только) в зависимости от санкции класть имущих.
Сегодня непредвзятый взгляд на реальные события прошлого позволяет воссоздать в памяти драмы и трагедии, разыгравшиеся на подмостках российской действительности, и заново переосмыслить их. Воссоздание истории приобретает тем большую ценность, чем глубже ощущается потребность в понимании того, какое прошлое предшествовало нынешнему положению вещей, какие утраты понесла русская культура во время насильственного насаждения единомыслия. И все же находящиеся иве пределов официального признания психоаналитические идеи так или иначе проникали в сознание тех, кто самостоятельно пытался разобраться в сложных проблемах бытия человека, его мышления и поведения. Эти идеи привлекали к себе внимание не только потому, что; как говорится, запретный плод сладок, но и в силу того, что проблематика бессознательного, являющаяся центром психоаналитических исследований, постепенно включалась в орбиту различных сфер научного знания к художественного восприятия реальности.
И как только господствовавшие долгое время стереотипы и клише рухнули, психоанализ оказался вовлеченным в круговорот страстей, захлестнувших Россию. В конце 80 – начале 90-х годов многие издательства выплеснули на книжный рынок значительное количество переводов работ Зигмунда Фрейда (1856–1939) – основателя классического психоанализа. Появились также переводы трудов К.-Г. Юнга, Э. Фромма и других зарубежных ученых, внесших значительный вклад в переосмысление психоаналитических теорий.
Драматическая судьба русского психоанализа в большей степени известна некоторым зарубежным специалистам, интересующимся историческими событиями в России периода 20–30-х годов, нежели отечественным ученым. И в этом нет ничего удивительного, поскольку зарубежные исследователи имели возможность почерпнуть необходимую им информацию из различных источников и довести ее до читателя, в то время как отечественные ученые в лучшем случае на свой страх и риск по крупицам собирали исторический материал, часто находящийся “за семью печатями”.
Обращение к истории развития психоанализа в России позволяет лучше понять ту идейную канву, которая обрамляла русскую мысль на протяжении ряда последних десятилетий, придавая ей особый колорит.
Раскрытие процессов ее превращения в заколдованный мир единомыслия с его неизменными атрибутами, лозунгами и символами и, напротив, возвращения к подлинным истокам духовности – задача отнюдь не простая. Она требует значительных усилий по осмыслению природы этого мира и расшифровке языка социального бессознательного, превалирующего в нем. Рассмотрение перипетий истории русского психоанализа, несомненно, может внести дополнительные штрихи в общую палитру идейных исканий, проникающих по ту сторону того образа мышления и действия, который породил несчастное сознание, находящееся под пятой социального бессознательного.
Но как это ни парадоксально на первый взгляд, неадекватное воспроизведение исторической истины характерно и для тех, кто жил и работал за пределами общества, часто именуемого тоталитарным. Речь идет в первую очередь о зарубежных историках науки, проявляющих профессиональный интерес к России, русскому психоанализу, но оказавшихся бессознательно включенными в круг иных стереотипов, носящих на себе печать западничества. Того западничества, которое воспринималось как вторжение чужеродных представлений о бессознательном в мысль и культуру России.
Развенчание западнических стереотипов предполагает рассмотрение проблематики бессознательного в истории русской философии, психологии, педагогики и медицины. Освещение этого вопроса нашло отражение в работе “Фрейд и Россия”, подготовленной мною в начале 1991 года, но, к сожалению, пока не опубликованной в силу финансовых затруднений, характерных ныне для многих издательств. В рамках изложения материала, связанного с историей психоанализа в России, достаточно, пожалуй, подчеркнуть то обстоятельство, что представления о бессознательной деятельности человека содержались во многих исследованиях отечественных авторов до того, как возникло учение Фрейда. Более того, многие идеи, оказавшиеся в центре классического психоанализа, параллельно и независимо от Фрейда неоднократно высказывались русскими авторами. Как это ни удивительно для исследователей, находящихся под влиянием западнических установок, некоторые идеи, касающиеся проблематики бессознательного и выросшие на российской почве, органически вошли в арсенал размышлений Фрейда о человеке, будь то его постулаты об агрессивности, инстинкте смерти или психологии как “палке о двух концах” (Ф. Достоевский). Все это свидетельствует, что история развития психоанализа в России до сих пор является не проясненной до конца. Раскрытие взаимосвязей между учением Фрейда и русской культурой требует пересмотра некоторых представлений, выдвинутых в рамках классического психоанализа и канонизированных наиболее видными его приверженцами. Даже такой, казалось бы, простой вопрос, как о первом упоминании имени Фрейда в русской печати, получает обычно неверный ответ. Широко распространено мнение, что Фрейд стал известен в России с 190 года, когда впервые на русском языке была опубликована его работа “О сновидениях”, представляющая собой краткое и популярное изложение идей, содержавшихся в его монументальном труде “Толкование сновидений”, вышедшем в свет в конце 1899 года, но датированном 1900 годом.
Между тем имя Фрейда впервые появилось в русской печати еще до того, как он выдвинул свои психоаналитические идеи. Это произошло в 1884 году, когда в еженедельной медицинской газете “Врач” была опубликована статья Л. О. Даркшевича (1858-1925) – основателя казанской неврологической школы, директора Третьего московского медицинского института, а также Московского областного научно-исследовательского клинического института. В данной статье 1 Л. О. Даркшевич сообщал русским медикам о работе, выполненной Фрейдом в лаборатория профессора Мейнерта. Речь шла о предложенном Фрейдом способе окраски хлористым золотом препаратов для исследования центральной нервной системы с целью изучения нервных волокон.
Молодой Даркшевич, в 1882 году окончивший Московский императорский университет и получивший звание лекаря, год спустя поехал учиться в Вену, где специализировался в области изучения анатомии мозга в лаборатории профессора Мейнерта. Там он и познакомился с Фрейдом, с которым на протяжении ряда лет поддерживал дружеские отношения вплоть до того периода, когда между ними появились идейные разногласия. Достаточно сказать, что они вместе были в Париже у знаменитого французского психиатра Ж. Шарко, возглавлявшего клинику в Сальпетриере, а впоследствии, когда Даркшевич возвратился на родину, Фрейд посылал ему свои работы с дарственными надписями.
Работая в лаборатории Мейнерта, Даркшевич имел возможность познакомиться с новым способом окраски препаратов, предложенным Фрейдом. На данный способ Фрейда можно было смотреть как на вспомогательное средство при исследовании хода волокон в нервной системе. Даркшевич счел необходимым познакомить своих коллег в России с интересной работой Фрейда, изложение идей которой и было им сделано с согласия автора в газете “Врач”. Так впервые в 1884 году русские врачи услышали имя Фрейда, которое лишь два десятилетия спустя стало ассоциироваться с психоаналитическим учением.
Другое дело, что именно благодаря своим психоаналитическим взглядам на человека и культуру Фрейд добился мирового признания и вошел в историю науки. Только в последние десятилетия в различных странах мира историки науки заговорили о заслугах Фрейда, связанных с разработкой им неврологических идей и использованием кокаина как обезболивающего средства при глазных операциях, т. е. с той работой, которая осуществлялась им до возникновения психоанализа, о которой он предпочитал умалчивать в годы своего психоаналитического триумфа. Известно, что Фрейд стал врачом-невропатологом вопреки своим внутренним побуждениям. Обстоятельства жизни, связанные с необходимостью поиска надежных источников материального достатка, вынудили его покинуть стезю возможной академической карьеры и заняться клинической деятельностью. С целью совершенствования методов лечения нервнобольных он предпринимает поездки не только в Париж (1885) к Ж. Шарко, но и в Нанси (1889) к одному из ведущих специалистов того времени по гипнозу – И. Бернгейму. Причем первые годы работы Фрейда в качестве практикующего врача-невропатолога были отмечены его интересом к различным способам лечения больных, начиная от гипноза и кончая водо- и электротерапией. И наконец, совместная с венским врачом И. Брейером работа над книгой “Исследование истерии”, опубликованной в 1895 году, вплотную подвела Фрейда к тем идеям, которые знаменовали собой открытие психоанализа. Встретив вначале сопротивление в академических и медицинских кругах Вены, психоанализ постепенно перерос национальные границы и обрел своих приверженцев в различных областях естественно-научного и гуманитарного знания. Из маленького кружка единомышленников Фрейда, собиравшихся в его венском доме для обсуждения выдвинутых учителем постулатов, гипотез и концепций, психоанализ превратился в широкое идейное движение с центрами и институтами в Австрии, Германии, Англии, Швейцарии, Франции, США и ряде других стран мира. В канонизированной истории развития психоанализа Россия редко упоминается в качестве страны, где психоаналитическое учение получило сколько-нибудь весомую поддержку. Напротив, Россия и психоанализ рассматриваются обычно как идейно несовместимые друг с другом, ибо постреволюционное общество в России относилось к типу закрытых, подавляющих свободу мысли, в то время как психоанализ ассоциировался с индивидуально-личностным освобождением от различного рода иллюзий, догм, стереотипов.
Между тем история восприятия психоанализа Россией не столь однозначна, как это представлено в канонизированных исследованиях, акцентирующих основное внимание на взаимосвязях между западной культурой и распространением в ней психоаналитических идей. В том-то и дело, что в начале XX века Россия оказалась одним из немногих центров, наряду с Австрией, Германией и Швейцарией, где психоанализ не только обрел своих сторонников, но и получил творческое развитие. Во Франции и США, являющихся сегодня Меккой психоаналитического движения, теория и практика психоанализа получили широкое распространение намного позже, чем в России. Другое дело, что дальнейшая судьба психоанализа в России оказалась весьма драматичной, как, впрочем, и постреволюционное развитие страны в целом. Но это отнюдь не исключает восстановления исторической истины, свидетельствующей о широком распространении психоаналитических идей, имевшем место в России в начале XX столетия.
Как уже упоминалось выше, работа Фрейда о сновидениях была опубликована на русском языке в 1904 году, в то время, когда во многих странах мира большинство ученых даже не знало о существовании психоанализа. В течение последующих десяти лет, вплоть до начала первой мировой войны, в России были изданы многие работы Фрейда и примыкающих к нему психоаналитиков, включая К. Абрагама, А. Адлера, Г. Закса, О. Ранка, В. Штекеля. В России 20-х годов также неоднократно публиковалась зарубежная психоаналитическая литература. На русском языке были изданы практически все основные труды Фрейда. Ни в одной другой стране мира работы Фрейда не переводились столь интенсивно, как в России 20-х годов.
Более того, Россия оказалась не только благоприятной почвой для восприятия психоаналитических идей, но и одним из немногих центров позитивной разработки теории и практики психоанализа. Речь идет о русском психоанализе, становление и развитие которого имело многообещающие перспективы. К сожалению, постреволюпионная идейная борьба, инициированная политическими лидерами и отразившаяся на развитии отечественной науки, не только перечеркнула перспективы русского психоанализа, но и под знаком противостояния “буржуазной идеологии” фактически устранила психоанализ из России, сделав его объектом непримиримой критики на протяжении шести десятилетий.
Как конкретно это произошло, и почему многие русские ученые были вынуждены отвернуться от психоанализа – особый вопрос предполагающий обстоятельное рассмотрение политической культуры России 30-х годов. Единственное, что стоит отметить, так это ту причину, в силу которой психоанализ оказался одной из первых жертв идеологизации и политизации науки в постреволюционной России. Причина эта, на наш взгляд, состоит в том, что исследования психологических механизмов функционирования бессознательного, проводимые в те годы русскими психоаналитиками, невольно затронули скрытые пружины политических страстей, разыгрывавшихся на Олимпе власти и способствовавших порождению массовой истерии среди участников российской трагедии.
Не останавливаясь подробно на всех перипетиях развития и запрещения психоанализа в России, есть смысл все же сделать краткий экскурс в историю, чтобы тем самым представить читателю возможность ощутить временные рамки распространения психоаналитических идей в нашем отечестве. И не только ощутить историческое время, погружение в которое требует некоего отрешения от проблем, тревог и забот сегодняшнего дня, но и прочувствовать, понять и оценить великомученичество русской мысли, высекающей искры гениальных прозрений под ударами молота беспринципных политических кампаний по наковальне зерен познания, накопленных в сокровищнице мировой культуры.
Прежде всего следует иметь в виду, что в дореволюционный период идеи Фрейда нашли отклик среди части русских ученых, имевших возможность ознакомиться с теоретическим и клиническим психоанализом как во время заграничных командировок, так и в процессе осмысления результатов психоаналитических исследований, опубликованных на страницах зарубежных и ряда отечественных журналов, включая “Психотерапию”, “Современную психиатрию”, “Журнал нёвропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова”. Распространению психоанализа в России в значительной степени способствовали такие теоретики и клиницисты, как М. Асатиани, Л. Белобородов, Н. Вырубов, М. Вульф, А. Залкинд, Ю. Каннабих, В. Лихницкий, Н.Осяпов, А. Певницкий, Т. Розенталь и другие. Правда, с самого начала вторжения психоаналитических идей в русскую психологию и психиатрию учение Фрейда о сексуальной этиологии неврозов и бессознательной, деятельности человека вызвало неоднозначную реакцию. Некоторые психологи и медики, в частности О. Фельцман, Я. Рамист, Н. Скляр, критически отнеслись к психоаналитическим идеям, считая, что психоанализ может приносить вред и как терапевтический прием менее эффективен по сравнению с другими методами лечения психических расстройств.
Однако, по мере опубликования работ Фрейда, психоанализ стал обретать все больше сторонников среди русских психотерапевтов. Во всяком случае, начиная с 1909 года, когда в России наметилась устойчивая линия популяризации учения Фрейда, психоанализ стал привлекать к себе внимание ряда русских ученых. Появились оригинальные психоаналитические исследования. На протяжении 1910-1914 годов в журнале “Психотерапия” было опубликовано значительное число психоаналитических материалов.
Приглушенный первой мировой войной интерес к психоанализу вновь оживился после Октябрьской революции 1917 года. Впрочем, и в тревожные времена предвоенного и военного периода анализ учения Фрейда проводился не только в журнальных статьях, но и в фундаментальных трудах. Об интересе к психоанализу в тот период свидетельствует и замечание Николая Бердяева в работе “Смысл творчества”, законченной в 1914 году и опубликованной два года спустя: “У Фрейда нет психиатрической затхлости, у него есть свобода и дерзновение мысли. Фрейд научно обосновывает ту истину, что сексуальность разлита по всему человеческому существу и присуща даже младенцам. Он колеблет обычные границы нормально-естественной сексуальности. Он научно-позитивно обосновывает некоторые гениальные интуиции Вейнингера, хотя дух их есть разный. Но склонность школы Фрейда объяснять все вплоть до религиозной жизни, неосознанной сексуальностью принимает формы маниакальной идеи, характерной для психиатров. Ведь и этот пансексуализм может быть объяснен неосознанной сексуальностью его создателей, если применить тот метод сыска и вмешательства в интимную жизнь, который допускает школа Фрейда. Натяжки Фрейда в объяснении типа Леонардо или объяснении основ доходят до комического. И все же Фрейд помогает осознанию сексуальности”2.
После первой мировой войны журнал “Психотерапия”, на страницах которого наиболее активно обсуждались теоретические и клинические вопросы психоанализа, не возобновил свою деятельность. Тем не менее в последующие годы психоаналитические идеи имели широкое распространение среде части русских ученых. Эти идеи использовались не только в медицине, но и в психологии, педагогике и литературоведении.
В Москве, Киеве, Одессе, Казани, Ростове-на-Дону существовали группы, члены которых придерживались психоаналитических взглядов, разделяли учение Фрейда о неврозах и роли бессознательного в жизнедеятельности человека. В 1921 году в Москве возродилось Русское психоаналитическое общество, активными участниками которого были М. Вульф, Н. Оеипов, И. Ермаков, А. Лурия и другие. Русские ученые принимали участие в работе международных психоаналитических конгрессов, публиковали свои материалы в зарубежных журналах, состояли членами зарубежных психоаналитических организаций. В тот период в постреволюционной России выходила психоаналитическая библиотечка, в рамках которой были переведены на русский язык и опубликованы исследования многих зарубежных психоаналитиков, включая Ф. Виттельса, Э. Джонса, М. Клейн, А. Фрейд, И. Нейфельда.
Если отечественные философы и психологи спорили о том, возможно ли использование психоаналитических идей в рамках марксизма, то ряд психиатров применял психоаналитические методы в своей практической деятельности, некоторые педагоги в школах и воспитатели в детских садах опирались на психоаналитические концепции в процессе обучения и воспитания детей, отдельные теоретики давали психоаналитическую интерпретацию художественных произведений и различных видов человеческой деятельности. Психоаналитическое учение Фрейда было положено в основу ряда работ, написанных такими авторами, как И. Ермаков, Я. Коган, А. Гербстман, М. Вульф, И. Перепель, и многими другими, частично или полностью разделявшими наиболее ярко выраженные идеи психоанализа. К середине 20-х годов наметилась поляризация позиций, сторонники которых по-разному оценивали психоаналитическое ученее Фрейда и вклад психоанализа как в клиническую терапию, так и в исследование повседневной жизни человека во всех разнообразных ее формах и проявлениях. Многие русские ученые оказались втянутыми в идейную полемику о психоанализе. М. Аствацатуров, П. Блонский, Б. Быховский, А. Варьяш, В. Волошинов, А. Воронский, Л. Выготский, В. Гаккебуш, И. Григорьев, А. Деборин, А. Залкинд, А. Лурия, Н. Карев, М. Рейснер, И. Сапир, Ю. Франкфурт, Б. Фридман, М. Ширвиндт, В. Юринец – вот далеко не полный перечень авторов, считавших необходимым в устной или письменной форме выразить свое отношение к психоаналитическому учению Фрейда, психоанализу и фрейдизму в целом.
Острая, порой нелицеприятная полемика в науке – дело обычное. Существо такой полемики лучше всего отражено в известном выражении “Платон мне друг, но истина дороже”. Поэтому нет ничего удивительного в том, что распространение психоаналитических идей в России на этапе радикальных социально-экономических, политических и культурных преобразований вызвало столь бурные дискуссии среди русских ученых.
Однако период научных дебатов, связанных с восприятием и использованием психоанализа в России, оказался кратковременным. Достаточно, пожалуй, сослаться на такой факт. В 1922 году на базе детского дома “Международная солидарность” создается Государственный психоаналитический институт, в рамках которого активизируется исследовательская и издательская деятельность по психоанализу. Но уже летом 1925 года принимается официальное постановление о закрытии этого института со всеми вытекающими отсюда последствиями. К концу 20-х годов до предела обостряются дискуссии о месте и роли психоанализа в России. Претензии ортодоксально мыслящих ученых на единственно правильное понимание марксизма, идейно несовместимого ни с какими иными теориями и концепциями, органически вписались в политическую культуру постреволюционной России, постепенно, но неотступно насаждавшую идеалы единомыслия, сопряженные с идеей обострения классовой борьбы в стране. Кровавые баталии на фронтах военных действий, ранее завершившиеся беспощадной расправой с врагами Советской власти, обернулись постоянно нарастающими атаками на инакомыслие, столь свойственное научному миру.
Необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что распространению психоанализа в России способствовали и одобрительные отзывы о нем некоторых политических деятелей, включая К. Радека и Л. Троцкого. В частности, Троцкий, в годы эмиграции имевший возможность не только ознакомиться с психоаналитическими идеями, но и посещать заседания психоаналитиков, высоко оценивал психоанализ. Выступая против ортодоксальных критиков психоаналитических концепций, он подчеркивал, что “попытка объявить психоанализ “несовместимым” с марксизмом и попросту повернуться к фрейдизму спиной слишком проста или, вернее, простовата”3.
Это не могло не сказаться на последующем развитии психоанализа в России. И действительно, борьба с троцкизмом и изгнание Троцкого за пределы отечества наложили несмываемое идеологическое клеймо на психоанализ. В конечном счете начатая Сталиным и подхваченная средствами печати политическая кампания по разоблачению “троцкистской контрабанды” в науке предопределила судьбу психоанализа в России.
Научная аргументация за и против психоанализа была подменена навешиванием идейных ярлыков на наиболее строптивых ученых, что в условиях нарастающих репрессий по подавлению инакомыслия нередко оборачивалось физической расправой над ними. Идеологическое давление ставило многих ученых перед проблемой выбора дальнейшего пути жизни, ведь тогда продолжение профессиональной деятельности всецело зависело от того, какую позицию занимаешь по отношению к тем или иным научным направлениям.
Если 20-е годы явились своеобразным пиком развития психоанализа в России, то начиная с 30-х годов, когда политические кампании переросли в непримиримые сшибки между учеными на различных “теоретических фронтах”, явственно обнаружились все симптомы, свидетельствующие о неизбежном поражении русского психоанализа в неравной борьбе с укрепляющимися год от года структурами единовластия в стране.
Психоанализ с его интенцией на развенчание различного рода иллюзий не мог существовать в обществе, всеми средствами насаждающем всякого рода мифы и иллюзии. Психоанализ с его стремлением вскрыть бессознательные страхи человека и довести до его сознания вытесненные идеологией и культурой естественные желания был обречен на изгнание и запрещение в системе, противостоящей любому инакомыслию.
Так как психоанализ оказался в центре идейных столкновений между теми, кто объявил себя подлинными марксистами, и свободно мыслящими учеными, то он был обречен на поражение в постреволюционной России.
Узнав о гонениях на свое учение в России, Фрейд не мог понять, почему это произошло. Ведь, согласно его взглядам, психоанализ является нейтральной наукой, не примыкающей ни к какой политической партии. Однако для него не составляло труда подметить одну из черт, которые марксизм приобрел в условиях постреволющюнной России. “В своем осуществлении в русском большевизме, – писал Фрейд, – теоретический марксизм нашел энергию, законченность и исключительность мировоззрения, но одновременно и зловещее подобие тому, против чего он борется. Будучи первоначально сам частью науки, опираясь в своем осуществлении на науку и технику, он создал, однако, запрет на мышление, который так же неумолим, как в свое время в религии. Критические исследования марксистской теории запрещены, сомнения в ее правильности караются так же, как когда-то еретичество каралось католической церковью. Произведения Маркса как источник откровения, заняли место Библии и Корана, хотя они не менее свободны от противоречий и темных мест, чем эти более древние священные книги”4. Одни русские психоаналитики покинули Россию, другие отвернулись от психоаналитического учения Фрейда, приложив все усилия к тому, чтобы оправдать доверие облеченных властью и обласканных Сталиным академиков, задававших тон в науке, третьи, официально порвав с психоанализом, на свой страх и риск занимались психоаналитической теорией и практикой, тщательно скрывая от начальства свои истинные пристрастия и убеждения. В конечном счете психоанализ с 30-х годов стал ассоциироваться с “буржуазной идеологией”, и этот ярлык сохранился за ним в России на долгие годы. Только в общем контексте демократических перемен, наметившихся во второй половине 80-х годов, произошло возвращение Фрейда в Россию и возрождение психоанализа в нашей стране. В начале 1990 года была создана Российская, психоаналитическая ассоциация. С 1991 года начал издаваться журнал “Российский психоаналитический вестник”. В том же году в Санкт-Петербурге открылся Институт психоанализа. В газетах и различных изданиях стали появляться публикации, в которых с психоаналитических позиций дается оценка политических событий в России. Психотерапевты открыто используют методы психоанализа в курсе лечения больных. Одним словом, психоанализ в России обретает свое второе дыхание и можно надеяться на возрождение лучших традиций, некогда заложенных русскими психоаналитиками. Извлечение уроков из прошлого представляет не только частный интерес для ученого-исследователя. Оно имеет более широкое социальное и культурное значение, ведет к лучшему пониманию не только перипетий развития нашей страны, но и будущего России. Вот почему воспроизведение оригинальных текстов, дающих наглядное представление широкому кругу читателей об истории развития психоаналитических идей на российской почве, оказывается весьма своевременным и несомненно заслуживающим внимания как в плане переоценки исторических событий, так и с точки зрения предвидения возможных путей дальнейшего развития России.
Настоящее издание включает в себя три раздела. На основе содержащихся в них материалов читатель может/воссоздать историческое полотно, дающее общее представление о взаимосвязях между психоаналитическим учением Фрейда и русской мыслью.
Первый раздел содержит материалы, позволяющие судить об основных идеях классического психоанализа. Это прежде всего статьи Фрейда о психоаналитической трактовке бессознательного и роли сексуальности в жизни человека. Кроме того, в первый раздел включены: одна из глав работы О. Ранка и Г. Закса “Значение психоанализа в науках о духе”, посвященная проблематике бессознательного, а также психоаналитический очерк И. Нейфельда о Достоевском. Все эти работы в свое время были переведены на русский язык и опубликованы в дореволюционной и постреволюционной России, что дает возможность читателю понять, с какими психоаналитическими идеями были знакомы русские ученые. Второй раздел представлен работами русских ученых, опубликованными в различных изданиях в дореволюционной России. Статьи Н. Е. Осипова и В. Н. Лихницкого посвящены теории и практике психоанализа. Статьи В. Рахманова и Н. А. Вырубова имеют дело с прикладными аспектами психоанализа – с использованием психоаналитических идей в педагогике и опытом психоаналитического толкования художественной литературы. Тем самым читатель имеет возможность ознакомиться с оригинальными материалами, свидетельствующими о проникновении психоаналитических идей не только в медицинские круги России, но и в сферу гуманитарного знания.
В третьем разделе содержатся материалы, принадлежащие перу русских авторов, работавших в тех или иных отраслях естественнонаучного и гуманитарного знания в постреволюционной России. Среди них– различные по объему статьи, главы из книг и работы А. Залкинда, А. Лурии, А. Деборина, И. Григорьева, Б. Быховского, Л. Выготского, В. Волошинова, М. Ширвиндта и П. Блонского. Данные материалы расположены в хронологическом порядке в зависимости от времени их написания и публикации, что дает возможность читателю последовательно, шаг за шагом следить за нарастанием идейной полемики вокруг психоанализа, имевшей место в России 20–30-х годов.
Раскрытие истории психоанализа в России во всем ее объеме и деталях – дело кропотливое и трудоемкое. Многие материалы, способствующие воссозданию исторической правды, пока еще не обнаружены. О некоторых русских авторах, чьи публикации о психоанализе привлекают внимание исследователей, нет достоверной информации. Поэтому и биографические справки, помещенные в конце данной книги, оказались, к сожалению, далеко не полными.
В конце работы приведена также библиография статей и книг по психоанализу, опубликованных в дореволюционной и постреволюционной России 20–30-х годов. Она свидетельствует о том, что содержащиеся в работе оригинальные материалы – незначительная часть того обширного наследия по психоанализу, которое заключено в русской мысли.
Остается только выразить надежду, что публикация данного труда привлечет внимание читателя к истории развития психоанализа в России и, быть может, послужит толчком для серьезных раздумий над трагедиями минувшего, драмами настоящего, перспективами будущего.
Валерий Лейбин
1 Даркшевич Л. О. Новый способ окрашивания микроскопических препаратов для исследования хода волокон в центральной нервной системе // Врач. Т. 5, № 6, 1884. С. 94.
2 Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 562–563. 3 Троцкий Л. Соч. М.; Л., 1927. Т. 21. С. 430.
4 Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989.С. 414.